– Имеете в виду – от кагана пошел? Царя ордынского? – ухмыльнулся я – Да чушь это все. Непонятно кто дал фамилию, с потолка. Мама-то моя детдомовская, так что и неизвестно, какого рода.

– Владимирыч, знаешь, что ему баба Нюра наговорила? – встряла продавщица – Говорит, он незаконнорожденный сын третьей в роду незаконнорожденной женщины! Во!

– Опять свое мракобесие распространяет? – поморщился Самохин – Вот же баба Нюра! Неймется ей! Ты не слушай, Василий… тут у нас по округе таких чудны́х полным-полно! Знахарки, кликуши и всякая такая ерунда!

– Постойте! – спохватился я – Так что там с домом-то связано? Почему колдунский?!

– Если так интересно – это тебе Нина расскажет. Она всю эту чушь собирает. А мне некогда, труба зовет. Будет время – заходи, поболтаем за жизнь. Если чего нужно для работы – скажешь мне, чем могу помогу.

– Кстати, а на кой черт вам тут понадобился опорный пункт полиции? – вдруг вырвалось у меня – Вы и сам, насколько я слышал, неплохо управляетесь с нарушителями порядка. Полицейский-то тут зачем? Или это чья-то инициатива со стороны?

– Ох, Нина! Болтушка! – Самохин укоризненно помотал головой – Ну все разболтает, находка для шпиона! Да нет, Василий… тут все сразу. Во-первых, с какой стати я лично должен порядок наводить? А власть тогда на что? Она меня охранять должна! И других охранять! А если бы и правда этот дурак догнал свою женушку, да башку-то ей и набил? И что тогда? Ну и вообще – почему я должен разбираться, чья корова потраву на огороде навела, и надо ли эту корову тогда искоренять в возмещение ущерба? Да и вообще народ приструнить – а то расслабляются! Побухивают не в меру! Опять же – приезжие у нас тут бывают, рыбачить на озера приезжают, иногда ведут себя неправильно. Вот власть и нужна. Мы всегда поможем, ежели чего, но кто-то должен и возглавить! Не так ли?

– Шериф. Вам тут нужен герой-шериф! – брякнул я даже не задумываясь, и Самохин довольно хохотнул:

– Точно! Шериф! Вот ты и получил погоняло – Шериф! Теперь пристанет – не отлепишь! Ладно, ушел я – пойду погляжу, как там Костян с трактором возится, а то ведь мерзавец сейчас под брюхом и уснет. Пока не пнешь – как следует работать не будет! И все здесь так – без пинка – никуда!

Самохин резко развернулся и стремительно исчез за косяком приоткрытой двери. Ну а я воззрился на продавщицу, довольно поблескивающую глазами. Ну как же – сейчас все расскажет! А если не расскажет прямо сейчас – лопнет от переполнявшей ее информации!

– Ну так что там насчет колдунского дома? – нажал я на спусковой крючок, или вернее будет сказать – повернул барашек крана.

– Этому дому лет двести! Или триста! Только он не гниет, и не портится! Как заколдованный! – затараторила продавщица – А жил в нем колдун, звали которого то ли Ерофеич, то ли Еремееич – щас уж и не вспомнить. Мне мама о нем рассказывала, а ей – ее мама. И вот был этот колдун таким старым, таким древним – что уже никто и не помнил, когда он в том доме поселился. Говорили – пришел откуда-то из лесов, и стал тут жить. И прознали люди, что он колдун. Как прознали – не знаю. Прознали, да и все тут! Стали к нему обращаться – кто какую настойку от лихоманки просил, а кто чего похуже… например – любовный приворот. Или наоборот – отворот. Вообще, боялись его, бабушка рассказывала. Нехороший у него был взгляд. А еще – один глаз голубой, а другой – черный. Говорят, так бывает у колдунов, которые и на светлую сторону смотрят, и на темную. Ну то есть и дурное колдовство творить могут, и белое тоже творят. А если колдун на темную сторону уйдет, так у него оба глаза черные делаются! Ну так бабушка рассказывала, я ничего не прибавляю, все как есть говорю. Вот этот колдун в доме-то и жил. Ну в том, где вам жить отвели! Баба Нюра говорила, мол, ерундой занимаемся, не выдержит участковый, или помрет, или сопьется – но ее ни кто не слушал. Вот и получилось! Вначале-то шустрый парнишка был, важный такой ходил, а потом…

Продавщица осеклась, взгляд ее метнулся в сторону и снова упал на меня. И теперь в этом взгляде было что-то вроде брезгливой жалости, будто смотрела она на больного человека, к которому и прикасаться-то противно – настолько он вонючий и гнойный, но и жалко – человек же все-таки!

Мне вдруг стало не по себе. Даже мороз по коже прошел, как если бы ледяным ветерком потянуло. Видать настыло здание магазина за холодную зиму, вроде и весна, а стужа все не отпускает. Да и немудрено – здание-то старое-престарое, прикидываю – кирпичей в шесть толщиной эти стены! Не нынешней постройки, да и не советской – вон, кирпич какой старинный, да и раствор не на цементе. Больше напоминает кладку кремлевских стен. Интересно, откуда здесь взялось такое старое кирпичное здание? Кучкино убогая деревенька в глухомани! Кто тут станет строить такие здания?! И кстати, похоже, что эта постройка всего лишь часть какой-то большой постройки. То, что сохранилось. Когда подъезжал, мне показалось, что за магазином что-то вроде остатков фундамента.

– А что за фундамент за магазином? – прервал я тягостное молчание – Что тут раньше было?

– Ой! Да вы не знаете?! – обрадовалась продавщица, явно довольная тем, что тема поменялась – Да это же бывший господский дом! Тут помещики когда-то жили. Щас уж фамилию их никто и не помнит, но то, что господский дом был – это точно! Их в революцию раскулачили. Или нет, не раскулачили… тьфу! Забыла, как это называется. В общем – всех поубивали.

Продавщица заговорщицки понизила голос, наклонилась ко мне:

– Говорят, у них десять девушек было, господских дочек! Когда дом-то подожгли, их всех вытащили наружу и снасильничали – всей деревней! Ну… всеми мужиками. А потом утопили в господском пруду – вон там, дальше, где щас Владимирыч карпов разводит. Ну и вот – они в русалок превратились. Иногда берут, и топят людей!

– За ногу утаскивают, что ли? – усмехнулся я.

– Ну, за ногу или не за ногу, или еще за какое место – поджала губы продавщица – а время от времени тонут там люди. И куда деваются потом – никто не знает. Прошлый год утоп один приезжий. Они на берегу шашлык жарили, с девками плясали. А потом девка бежит – мол, утоп ее парень! Вызывали из города водолазов, искали, но так и не нашли. Там вроде как на дне бревна, лесины всякие, да и вода мутная. Пруд этот, или озеро – как назвать не знаю, он вообще у нас странный. То прозрачная вода, а то мутная сделается. Вообще ничего не разглядишь. Ну вот и не разглядели. А позапрошлый год девка утопла – Катька Федюнина. Купалась, и вдруг – рраз! И пропала! Но эту нашли. Говорят – сердце слабое у нее было, инфарк ее шарахнул. Инфарк – дело такое, щас идешь вроде здоровый, а потом рраз! – инфарком тебя жахнуло. Вот! Так вот – говорят, что девки, когда их насильничали и топили – прокляли деревню-то нашу. И всю округу прокляли. Ничо хорошего тут не будет теперь! Мужики спиваются, бабы топятся – ничо хорошего.

– Опять врешь, Нина Петровна? – за спиной молодой женский голос, мелодичный такой. Я оглянулся – женщина лет тридцати, не красавица, но… про таких говорят: «приятная». Голубые глаза, стройная фигура. Одета можно сказать «по-городски» – джинсы в обтяжку, ветровка, облегающая крепкую грудь.

– И ничего не вру! – запальчиво бросила продавщица – Просили меня рассказать, вот и рассказываю! А ты вечно не в свое дело лезешь, Машка!

– Про призраков успела рассказать? Про барабашек и домовых? – улыбнулась женщина и провела по коротко стриженой «под мальчишку» голове ухоженной, совсем не деревенской рукой – Вы ее послушайте, она и не такое вам напоет! Вместе с бабой Нюрой. Одна – местная ведьма, другая – просто болтушка, все сплетни собирает.

– Да какие сплетни?! – продавщица так разозлилась, что теперь чуть на месте не подпрыгивала – Если ты сама чего-то не видела и не слышала, это не значит, что ничего такого нет! Если ты учительница, так не щитай, што умнее всех! Ишь, обтянула задницу, и ходишь, мужиков смущашь! Так бы и врезала тебе по твоей заднице!

– Да чего? – «Машка» внимательно оглядела «низы», демонстративно пожала плечами – Задница, как задница. Товарищ старший лейтенант, посмотрите, у меня что, плохая задница? Она вас смущает?