– Для того, чтобы изобразить такой график, можно и не быть академиком!

Так, листом бумаги-миллиметровки с парой кривых линий, проведенных через россыпь точек, отмечавших результаты испытаний, выглядела черная кошка, пробежавшая между двумя высокопоставленными людьми, игравшими ключевые роли в отечественном ракетостроении. И след, оставленный ею, сохранял злопамятную свежесть до самой смерти одного из них.

* * *

Тем не менее, допинг, полученный от министра, и сверхнапряженная атмосфера, сложившаяся на стендовых испытаниях маршевых двигателей, заставили всех участников процесса пошустрее шевелить извилинами и привели к положительному результату. Предположили, казалось бы, невероятное: на устойчивую работу двигателя каким-то образом оказывают влияние стендовые трубопроводы. Оказалось, что в Днепропетровске сильфоны, соединяющие стендовые трубопроводы окислителя и горючего с соответствующими магистралями двигателя, другой конфигурации и жесткости, чем в Химках.

Как только сильфоны были заменены, умопомрачительный грохот отлично заработавших двигателей показался всем самой мелодичной из всех ранее слышанных песен.

До отъезда Химкинской бригады в Москву был один день, и химчане радостно двинули на пляж.

В Днепропетровске пляж находится на Комсомольском острове и путь на него лежит через парк, который во всех городах Украины непременно называется именем Тараса Шевченко. Видимо, это является своеобразной гарантией от частых переименований.

Едва испытатели вошли в парк, как путь им преградил шинок, расчётливо поставленный поперёк парковой аллеи. Учитывая праздничное состояние души, попыток миновать его не было и в помине. Шинок был набит, казалось, до отказа полулитровыми бутылками, наполненными вином «Надднипряньске» стоимостью рубль и семнадцать копеек за бутылку. Каждую бутылку украшала лубочная этикетка, наспех и вкось приклеенная в каком-нибудь соседнем колхозе.

Метров через тридцать на пути к пляжу поджидал второй шинок, а дальше – третий.

Местность, на которой расположен парк, имеет довольно значительный уклон в сторону реки, и пешеходный мост, ведущий на остров с пляжем, как бы продолжает этот уклон.

Мост подвешен на вантах к двум высоким полукруглым аркам, причем каждая арка одним концом опирается о берег, куда, миновав соблазны, прибыли испытатели, а другим – в остров.

Надравшись приторносладкой храбрости, по крайней мере, двое из группы были вполне подготовлены пройти на пляж не по настилу моста, что представлялось будущим кандидатам и докторам наук слишком простым делом, а по аркам.

Когда они, частично сняв для удобства кое-что из одежды, оказались в верней точке арок, то неожиданно для себя обнаружили, что по другую сторону моста арки почти вертикально уходят вниз, так как остров значительно ниже берега, с которого они только что стартовали. Мгновенно собравшаяся многочисленная толпа зевак подбадривала их дружными криками, наиболее азартные зрители заключали пари, делая ставки. Поэтому возвращение назад по пологим уклонам арок было равносильно позорному бегству с поля боя.

Необходимость развернуться на почти двадцатиметровой высоте, чтобы спуститься в сторону острова ногами вперед, протрезвила их, заставив утопить часть верхней одежды, опрометчиво прихваченную с собой.

Но если штаны и рубашки они утопили ненароком, то пожертвовать туфлями Игоря Клепикова уговорил Ковалёв: Ковалёв вырос в горах Кавказа и знал, что забираться на скалы и спускаться с них лучше босиком.

Нащупывая пальцами ног выступающие шляпки стальных заклёпок, цепляясь руками за головки заклёпок на боковой поверхности арок, благодаря эксплуатационников за то, что давно не красили арки и металл поржавел, а ржавчина впитывала влагу вспотевших ладоней, они, протрезвев от риска сорваться с высоты, перепачканные ржавчиной, проявив недюжинную волю к победе, все же переправились на остров. Всего лишь для того, чтобы благополучно угодить в распростертые объятья милиции, впрочем, тут же отпустившей их по единодушной просьбе зрителей.

На следующий день к поезду бригада химчан отправилась на «рафике». В открытые окна микроавтобус врывался тёплый ветер, развевая занавески из плотной синеватой ткани, в салоне машины – радостное настроение людей, дождавшихся возвращения домой из длительной командировки.

Автобусные остановки заполнены толпами местных жителей, удрученных длительным ожиданием транспорта. У одной из них «Рафик» притормаживает перед поворотом на другую улицу. Игорь Клепиков, которому надоело наблюдать мрачные физиономии местных жителей, беспричинно вспомнив, что неподалёку от Днепропетровска есть город Кривой Рог, перекашивает вдруг страшной гримасой свою и без того колоритную физиономию, высовывает её в окошко машины и объявляет к большому удовольствию толпы:

– Мы из Криворожья!

Едва успели разместиться в купе вагона, как бывалые командированные бросили призыв:

– Братцы, дружно пошарим по карманам, может, нагребём на бутылку! В Синельниково поезд стоит целых восемь минут! Кто у нас самый молодой? Ковалёв? Вот он и сгоняет!

– Пробежишь через вокзал на площадь, и – сразу направо. Там гастроном. В очереди не стой, всей силой убеждения проси, чтоб пропустили. Очередь обычно входит в положение, – наставлял, как опытный товарищ, Вася Казимиров.

Перед самым отъездом, едва он вышел из столовой в вестибюль гостиницы, его обидели две девицы. Будучи неженатым, он весело, с оттенком лёгкой развязности, предложил им:

– Ну что, девчонки, поехали со мной в Москву!

Девушки, опешив вначале, хихикнули:

– Да вы уже старый!

Удивлённый, уверенный в своих силах, Василий, которому едва исполнилось тридцать, убеждённо сказал, вконец развеселив девушек своим ответом:

– Старый конь борозды не портит.

– Но и глубоко не вспашет, – крикнули, убегая, девчонки, залившись серебряным смехом.

Убеждённый теперь в том, что в его возрасте не подобает бежать за водкой, словно мальчишка, Вася продолжал инструктировать:

– Между нашим поездом и вокзалом в Синельникове есть путь, по которому проходят встречные поезда Будь внимательней. Все дружно полезли по карманам брюк, вещей, брошенных в чемоданы. Каждый оставил себе по пятаку на метро и по гривеннику на автобус. Остальную мелочь свалили в кучу.

Поезд ещё притормаживал, а Ковалёв, зажав в руке два рубля восемьдесят семь копеек, спрыгнул на перрон и, пробежав по нему несколько шагов, поворачивая по дуге налево, помчался через рельсы свободного пути к вокзалу, умоляя судьбу, чтобы обратную дорогу не перекрыл проходящий поезд. Такие случаи бывали, и посланец, делегированный единодушным голосованием, отставал от поезда к большому разочарованию и досаде уехавших товарищей.

Со стеклянным аргументом, удостоверяющим уважительную причину отставания, он тогда обращался к начальнику станции. Опытный путеец, бросив беглый взгляд в сторону бутылки с зелёной гадиной, тут же давал необходимую бумажку, предъявив которую можно было доехать до станции Лозовая. А через Лозовую поезда на Москву шли один за другим.

Пробежав через вокзал, Ковалев выскочил на площадь и увидел справа зазывную надпись «Гастроном»

Это был магазинчик с характерным для небольших населённых пунктов набором продуктов. У прилавка организованно стояла очередь из местных старушек.

– Доченька, дай мэни ще ирмишели тилограмчик, – неторопливо заказывала первая бабулька.

Ревностно, взглядом контролёра, проследив, на каком делении остановилась стрелка весов, старушка, решая, чего бы ещё купить, принялась рассматривать витрину, защищённую стеклом. Очередь предупредительно отступила на шаг, чтобы обеспечить старушке обзор выставленных круп и ценников.

– Доченька, мэни ще рису тилограмчик, – выбрала, наконец, старушка и полезла за кошельком.

Ковалёв, дожидаясь, почувствовал, как от безнадёжности становится тоскливо где-то внизу живота.

– Скильки з мэнэ? – спросила она продавщицу.

Та, постучав костяшками на счётах, назвала сумму. Старушка, поплевав на изнурённые работой пальцы, с нескрываемым сожалением принялась отсчитывать «три карбованца и двадцать копиёк», одновременно прикидывая в уме, на сколько «нагрела» её продавщица.