Станнис пожал плечами: «Причины этого, возможно, останутся известны только моему брату, но теперь, когда правда открылась, у него не останется выбора, кроме как действовать соответствующим образом».

«И что он будет делать?»

«В одночасье он стал посмешищем всего общества, и теперь его считают рогоносцем. Можешь не сомневаться, что отреагирует он крайне агрессивно. И тебе стоит тоже подготовиться».

«Мне все об этом твердят, - язвительно произнёс Джендри, - мне воспринимать это как совет или предупреждение?»

«Всё сразу, - ответил Станнис, вперив в него тяжёлый взгляд. – Ты помнишь наш разговор после аукциона холостяков?»

«Частично да, - кивнул Джендри. – Вы что-то говорили о том, что выполнили свой долг передо мной и хотели поступить правильно по отношении к Ширен, и что я был средством для достижения цели».

«Рад, что ты помнишь. Ты верно подозревал, что у меня на уме была более глобальная цель. – Станнис пристально глядел на него. – Теперь я могу сказать тебе, что моя истинная цель с самого начала состояла в том, чтобы обеспечить мою дочь всем, что должно принадлежать ей по праву. Моя цель заключается в том, чтобы Ширен по справедливости назвали законной наследницей Баратеонов».

«Понятно, - сказал Джендри, когда в его голове завертелись шестерёнки и завращались колёса. – Я всё ещё пытаюсь понять, каким образом я вписываюсь в ваши планы».

«С твоего появления всё и началось, - начал Станнис, - без тебя ничего из этого было бы невозможно».

«Каким образом?»

«Когда я впервые увидел тебя, то был поражён, насколько сильно ты похож на Роберта и Ренли, - Станнис наклонился вперёд в своём кресле. – Скажу, что я был не единственным, кому пришла в голову та же мысль. Когда твою фотографию увидел Джон Аррен, он сказал одну странную вещь, которая вызвало во мне тревогу. Джон сказал: «крепкое семя». Сначала я подумал, что это замечание относится к твоему сверхъестественному сходству с моими братьями. Однако он повторил это снова, когда мы были в «Штормовом Пределе», и я случайно застал его в зале с портретами. Вскоре до меня дошло, что на этих стенах не было ни одного портрета светловолосого Баратеона. Ни единого. И именно тогда у меня возникли первые сомнения по поводу детей Серсеи».

«Вы хотите сказать, что уверены в том, что Мирцелла и Томмен тоже не являются детьми Роберта?» - недоверчиво переспросил Джендри.

«Я абсолютно в этом уверен, особенно теперь, когда подтвердилось, что Джоффри не сын Роберта».

«Вы имеете какое-то отношение к этому тесту ДНК?» - требовательно спросил Джендри, постучав пальцами по бумагам.

Станнис снисходительно улыбнулся ему: «Нет, я не заказывал этот тест. Однако я не единственный, кто подозревал Серсею, и есть много других людей, кто извлечёт свою выгоду из того хаоса, что последует за этим открытием».

«Возможно, это не вы заказали тест, но ведь как-то причастны к этому, не так ли?»

«Я понимаю, в чём ты пытаешься меня обвинить, Джендри, и теперь я могу сказать тебе, что моё участие во всей этот эпопеи заключалось лишь в том, что когда я передавал оригинал твоего свидетельства о рождении брату, то не убедился, что он будет должным образом содержаться в сохранности», - Станнис взглянул на него, и его голубые глаза сказали о многом, давая Джендри понять, что Станнис не по ошибке, а преднамеренно оставил его свидетельство о рождении там, где его можно было увидеть.

«Но вы же знаете, кто это сделал?»

Станнис даже не моргнул глазом: «Тебе не будет от этой информации никакого прока, поэтому вынужден отказаться отвечать на данный вопрос».

«Зачем вы вообще мне что-что рассказываете?»

«Потому что я хочу заключить с тобой сделку, Джендри».

«Тогда поговорите с моим адвокатом».

«Нет, нет. Так не пойдёт. – Покачал головой Станнис. – Я хочу заключить с тобой сделку не ради себя, а ради Ширен. Теперь ты меня выслушаешь?»

Джендри остался. Он выслушал. Вскоре после этого он был готов заключить сделку. Они договорились, что сделают в том случае, если Роберт перепишет завещание и назовёт Джендри своим наследником.

«Штормовой Предел» и имущество, связанное с ним, должны перейти к Ширен, - оговорил Станнис. – Всё остальное – твоё».

Всё остальное, как пояснил ему Станнис, касалось активов, которые Роберт приобрёл самостоятельно, включая недвижимость по всему миру, акции и наличные деньги.

«Почему вам так нужен «Штормовой Предел»?» - поинтересовался Джендри.

«Оно принадлежит Ширен по праву рождения, - просто сказал Станнис, - и это её единственный настоящий дом, который она когда-либо знала».

Джендри мало заботил старый серый замок с внушительной башней, и так же мало его волновало наследство остального богатства Роберта. Конечно, он подозревал, что «Штормовой Предел» стоит огромного состояния, и если бы у него была склонность к жадности, то, вероятно, он не был бы столь щедр. Но он не был жадным, а совесть не позволила бы ему лишить Ширен права на её родовое поместье. Пойти на сделку не составило особого труда. Разумеется, пока это была шкура не убитого медведя, ведь Роберт ещё ничего не сделал, но что-то подсказывало ему, что Станнис уже предвидел последующие шаги своего брата, и ошибки в этом быть не могло.

«Твой грандиозный замысел идёт по плану, не так ли, дядя Станнис?»

Привычное мрачное выражение лица Станниса стало менее угрюмым от замечания Джендри, доказывая, что он не ошибся.

«Возможно и так», - только и сказал Станнис.

__________________

Сандор

Каждая клеточка его существа вопила против того, что он делал. Он меньше всего хотел уйти от Сансы. Но после того как он воочию увидел, насколько велика была пропасть между их социальным положением и мирам, к которым они принадлежали, он потерял всякую надежду на то, что их отношения переживут длительную разлуку. При всех своих недостатках он сделал всё возможное, чтобы попытаться выглядеть, как парень Сансы. Он надел смокинг, который заказала для него Санса, зачесал волосы в конский хвост и даже надушился одеколоном. Со своими шрамами он ничего не мог поделать, поэтому ему оставалось лишь чисто выбриться и держать прямую осанку. Но это не особо что-то изменило. Находясь рядом с Сансой Старк и компанией из Тиреллов и Баратеонов, присутствие Сандора не было особо замечено в том плане, в котором ему хотелось бы.

Потихоньку-помаленьку причины, по которым он не подходит Сансы, наросли снежным комом, и в конечно счёте переломили его. Он сорвал свою злость на Сансе, наговорив всякого, и прежде чем понял это, он ушёл от лучшего, что случилось с ним в его несчастной жизни. Он поехал домой, снял смокинг и достал шесть банок пива, ожидавших своего часа. Сандор выпил их одну за другой, каким-то образом уснул, погрузившись в забытье, которое так долго искал, давая себе передышку от образа перед собой дрожащих губ Сансы, которая умоляла его: «не делай этого с нами». А в это время в её голубых глазах стояли слёзы.

Проснулся он на рассвете в холодном поту, от которого его футболка промокла так сильно, что он с отвращением сорвал её с себя. Затем он свернулся калачиком на боку, дрожа под одеялом, и был убеждён, что это его собственный организм восстаёт против его действий. Боль была ему не в новинку, он пережил невообразимые ужасы, но оказался не готов к боли, от которой душа разрывалась на части. Он отдал часть своей души Сансе, зная, что уже не сможет забрать её обратно, и боль, вызванная разрывом с ней, выходила за рамки всего, что знал прежде.

Окончательно он проснулся позднее утром, когда солнце уже взошло, и минут на пять его отвлекли новости о Джоффри и тесте ДНК, однако даже известие о социальном падении блондинистого придурка не смогло вывести его из ступора. Он подумал, как странно столько лет ждать того дня, когда этот психованный ублюдок получит по заслугам, а теперь, когда это случилось, у него не было сил даже посмеяться. Он закрыл браузер и заметил, что у него есть непрочитанные сообщения. Три, если быть точнее, и все от Арьи.