Подобные удивительные скачки не происходят сами по себе. Информационной революции всегда предшествует революция в экономике и технологиях. Бурный рост человечества в XX веке стал возможным только после промышленной и научно-технической революции в XVIII и XIX веках. После появления развитой металлургии, сложных станков и машинного производства, крупных заводов и фабрик, парового двигателя, пароходов, паровозов и железных дорог, электричества и электромагнитного телеграфа. Корни этих важнейших открытий – в массовом распространении печатного слова в XVI–XVII веках, когда знания начали широко тиражироваться и стали общедоступны. Нельзя объяснить человеку на пальцах, как построить фабричный станок или паровоз; тем более, не стоит надеяться, что он поймет объяснения, не обладая некоторым уровнем знаний, который можно получить только из книг. Нельзя организовать работу крупного предприятия без ведения производственной и финансовой документации. Так что прежде, чем все вышеназванное и многое другое изобрести, мир должен был научиться читать.

К началу XVI века подавляющее большинство европейцев проживало всю жизнь, так и не увидев ни одной книги, кроме Библии в местной церкви. Впрочем, попади обычному человеку в руки Библия, никакой пользы от нее, кроме разве что эстетического удовольствия, получить он не смог бы – по причине неумения читать, а также из-за незнания латыни. Да что там обычный человек – не все священники, имеющие в своем распоряжении Библию, владели грамотой в достаточной степени, чтобы прочесть многие пассажи.

Трудно поверить? Не может быть, ведь первые университеты появились в Европе еще в XII веке! Всем известны имена Данте, Боккаччо, Чосера, Фомы Аквинского, Роджера Бэкона, Эразма Роттердамского. Читали же этих авторов современники! Книгопечатание изобрели еще в середине XV века. А до него существовали, как известно, рукописные книги.

Все правильно. Но доля грамотного населения при этом была ничтожно мала: историки не могут дать точных оценок, однако сходятся на том, что в сельской местности научиться читать было попросту негде, да и незачем. Что касается городских жителей, то их к 1500 году было не более 30 % от общей численности населения – это если считать вместе с маленькими городами. Демографы же склонны называть настоящей городской общиной города с более чем 5000 жителей, а в таких в то далекое время жило только около 10 % людей[1]. И, конечно, совсем не каждый городской житель был грамотным – меньшая их часть.

Университетов во всей Европе в 1500 году было 66: 17 во Франции, 16 в Священной Римской империи, 13 в Италии, 11 в Испании, три в Шотландии, два в Англии и по одному в Дании, Польше, Португалии и Швеции. Это были совсем не те университеты, которые мы знаем сегодня. По словам профессора Барбары Кем из Глазго, в позднем Средневековье в каждом из них учились не более 100–200 студентов, профессоров было по два-три на факультет; в 1500 году, например, во всех германских землях было всего около 3000 студентов[2]. А население Европы на 1500 год историки оценивают в 70–85 миллионов человек (вместе с Россией). Всеобщих переписей, естественно, не проводилось, данные основываются на различных методиках подсчета, поэтому такой разброс.

Если коротко и без цифр: читать почти никто не умел. Приобрести этот довольно редкий и, будем честными, далеко не всем необходимый навык можно было либо в приходской или городской школе, либо посредством домашнего образования. И то и другое – удовольствие не для всех. Средневековая экономика – это феодальное землевладение плюс мелкое ремесленное производство, она не требовала от человека грамотности как обязательного условия для выживания. Так же как сегодня каждому необязательно разбираться в устройстве компьютера < или уметь писать программный код – этим занимаются специалисты.

На рубеже Нового времени, то есть где-то между открытием Америки в 1492 году и началом Реформации в 1517 году, европейское общество стремительно меняется. Зарождающиеся с XV века новые виды производства, формы собственности и методы управления требуют новых способов хранения и передачи информации, а знания становятся все более важным и востребованным товаром. Некоторые западные историки начинают отсчет Нового времени как раз с появления книгопечатания, и именно по озвученной выше причине: без широкого распространения печатного слова переход к экономике Нового времени был бы невозможен.

Итак, вторая информационная революция – книгопечатание и массовое распространение печатного текста как основного носителя информации. Историки и философы любят рассуждать о том, насколько сильно она изменила общество, культуру, экономику и политику, радикально расширив доступ к знаниям для всех слоев населения. В то же время мы почти ничего не знаем о ее героях, пионерах новых технологий и бизнес-стратегий. Широкой публике о ней, как ни странно, вообще мало что известно.

В школьных учебниках можно встретить лишь краткое упоминание о начальном событии второй информационной революции: «В 1455 году Иоганн Гутенберг изобрел книгопечатание». Что было дальше, как правило, не сообщается. А ведь есть огромная разница между свежеизобретенным колесом и многотысячной армией колесниц, между первым паровым двигателем и европейской железнодорожной сетью, между экспериментальным микропроцессором и миллионами проданных компьютеров и смартфонов. Единственный печатный пресс Гутенберга в Майнце – это, при всем уважении, еще не революция, а только первый шаг на пути к ней.

На то, чтобы в каждом крупном городе Западной Европы появилась хотя бы одна типография, работающая по новой технологии, понадобилось более пятидесяти лет.

Когда главный герой этой книги около 1550 года переехал в Антверпене, печатный пресс уже был 100 лет как изобретен, но чтение книг все еще оставалось привилегией совсем небольшого слоя образованных европейцев – в этом смысле не изменилось почти ничего. Из-под печатного пресса выходили, в основном, Библии, молитвенники, политические листовки, работы отцов Реформации Лютера, Меланхтона и Кальвина, иногда издания античных классиков – на греческом и латыни, естественно. Так что почитать, в общем, все равно было нечего.