Дурацкий внутренний голос приказывает заткнуться и советует подумать о нем самом. Что случится, когда Наташа вернется в комнату и не застанет там его? Как скоро она начнет его искать? Или она тут же забьет тревогу, и искать его уже будут все? А вдруг его убьют сразу же, как только откроют эту злополучную дверь шкафчика. Питер думает, что ему, наверное, следовало бы выйти через окно, но он ведь не мог быть уверен, что на улице никого нет.

Когда в следующее мгновение Питер слышит чьи-то громкие крики, он теряется. Он резко дергается и вбирает в себя побольше воздуха, потому что он отчетливо слышит тяжелые шаги, которые остановились прямо перед дверью этого кабинета. Питер зажмуривается от страха и кусает ворот своей рубашки, заставляя себя даже не дышать. Ему очень сложно дается заставить свое тело подрагивать. Дверь медленно, словно издеваясь, со скрипом отворяется, и некто заходит в кабинет. Тишина длится всего пару секунд, но для Питера они кажутся вечностью.

— Здесь его нет, Нат, — говорит чей-то грубый голос, и шаги начинают отдаляться.

— Проверь еще раз, он мог перемещаться. Выглядит не глупым парнем, — Питер узнает голос Наташи, несмотря на то, как сильно рация искажает его.

— Если бы он был неглупым, то никогда бы не сбежал, — вкрадчиво говорит мужчина и выходит из кабинета.

Питер замирает. Эта фраза еще несколько раз прокручивается у него в голове, и он понимает, что сам себе вымостил дорожку к виселице. Питеру хочется реветь в голос от отчаяния и жалости к себе, но он все-таки сдерживается, потому что ощущает это. Он вновь чувствует легкое щекотящее чувство в горле, и Питеру хочется избавиться от пут, чтобы разодрать ногтями свое горло и хоть как-то облегчить страдания. Он чувствует, как его руки самостоятельно дергаются позади, громко ударяясь об шкаф. Он открывает рот, чтобы сделать спасительный вздох, но все, что он может, это дико хрипеть. Питер отчаянно бьется головой об стенку, стараясь хоть как-то отвлечься, обмануть сознание, чтобы он смог предоставить себе доступ к кислороду, но все безуспешно. А его ингалятор, как назло, лежит в кармане худи, и он понимает, что достать его, не используя руки невозможно. Ему хочется реветь, потому что кислорода в организме критически мало, а хрипы, которые он издает, тратят его еще сильнее. В шкафу и так довольно темно, но он чувствует, что его буквально накрывает темнота, потому что у него нет гребанного воздуха в легких. И он никак не может вздохнуть. Ему нужно выбраться из шкафа. Может, в светлом кабинете он почувствует себя лучше. Тело Питера отяжелело, он даже представить себе не мог, что его паническая атака настолько сильная. Последний раз проблема такого масштаба накрывала его много лет назад. Ему стоит титанических усилий оторваться от стенки шкафа и боднуть головой дверцу. Та стремительно отлетела, и не почувствовав никакой поддержки, Питер начал заваливаться вбок.

— Черт, пацан, — шепчет где-то совсем рядом голос, и Питер краем сознания понимает, что так и не упал на пол. Его как-то слишком бережно приподнимают и позволяют вновь упереться о стенку. Питер тут же вспоминает теплые и нежные руки Мэй, которые так же успокаивали его во время приступов. — Да, где же он, блять, — вновь раздается голос, и он чувствует, как кто-то грубо шарится руками по его телу. Питер хочет возмутиться и оттолкнуть наглые руки, но все мысли застилает какая-то густая черная тьма, а потом в его рот что-то бесцеремонно вторгается, а на язык попадают капли лекарства. Он запоздало понимает, что это ингалятор, и благодарно делает вдох. А затем еще один, и еще. Ему кажется, что он буквально только что родился заново, и это чувство окрыляет. Но потом страшная реальность обрушивается на него звонкой пощечиной, и он ошалело открывает глаза. Он долго не может сфокусироваться на том, кто потревожил его спокойствие, а потом вдруг понимает, что перед ним очередной террорист. На этот раз это точно мужчина с широкими плечами и крупными мышцами. Его глаза льдисто-голубые, и смотрят они с недобрым прищуром. Питер в ужасе отшатывается назад и вновь со всей дури бьется об стенку, застонав от боли.

— Мне кажется, ты убьешь себя раньше, чем мы успеем оружие достать, — насмешливо говорит мужчина, и Питер морщится, вспоминая, как изощренно они распланировали его смерть. — Не стоило тебе сбегать, — террорист серьезно всматривается в Питера, и подростка передергивает. Он буквально чувствует опасность, исходящую от мужчины. — Тебя нужно отвести главному, ты его разозлил, — мужчина резко тянет парня за плечи, подтягивая наверх. Питер все еще не чувствует конечностей, поэтому он даже не удивляется, когда вновь неловко заваливается и падает прямо в объятия к мужчине. Тот кротко смеется и отлепляет парня от себя, хватая за предплечье.

***

Питера резко запихивают в кабинет директора, и он опять же чуть не падает, но рука крепко хватает его за предплечье и ставит обратно в вертикальное положение.

— Стив, ты бы поаккуратней, — насмешливо говорит незнакомый Питеру голос, и он поворачивает голову к его источнику. На мужчине предсказуемо надета маска, и Питер вздыхает. Его бесцеремонно усаживают на стул, и он понимает, что в кабинете еще находится Наташа, которая сейчас очень свирепо сверлит его взглядом. Питер стыдливо опускает голову и чувствует себя нашкодившим ребенком. Ему невероятно сильно хочется просто расплакаться и прижаться к теплой груди Мэй, позволяя гладить себя и жалеть.

— Ладно, тащите мешок. Он пойдет на переговоры, — говорит так называемый главный, и Питер резко вскидывает голову. Что?

— Что? — спрашивает Наташа, голос ее резок, и Питер понимает, что с ним девушка общалась, куда милее. Даже с пистолетом, направленным на него.

— Мешок несите, — холодно повторяет мужчина, даже не взглянув на побледневшего Питера.

— Тони, — с нажимом произносит Стив. — У него уже вторая паническая атака была. Он прямо на переговорах загнется.

Питер благодарно отмечает, как снисходительно Стив заменяет слово «сдохнуть» на более приятные уху синонимы.

Главный медленно, словно хищник, подходит к Питеру и присаживается на корточки перед ним, заглядывая в глаза. Как ни странно Питер не видит там ненависти, только боль и насмешливость, а это довольно странное сочетание.

— Парень, а ты в детстве соревновался, кто дольше сможет не дышать? — с усмешкой спрашивает Тони, и Питер осторожно кивает. Злить мужчину не хотелось. — Результат помнишь?

— Тридцать секунд, сэр, — шепчет Питер.

— Отлично, — Тони громко хлопает в ладони, заставляя Питера вздрогнуть. — Будешь делать вдох раз в сорок секунд — не умрешь.

У Питера вновь замирает сердце. Конечно, он понимал все это время, что заложник, но угроза жизни еще никогда не была такой реальной. Даже, когда Наташа направляла на него пистолет. Теперь же от одного взгляда на мешок, Питеру хочется самому застрелиться. Он безуспешно дергается назад, когда к нему подходит Стив с этим дурацким мешком, но цепкие руки Наташи перехватывает его и не позволяют двигаться.

— Запомни, пацан. С этой секунды ты дышишь только, когда я тебе позволю. Иначе ты просто задохнешься, — говорит Старк, и на него надевают мешок.

***

Питер уверен практически на сто процентов, что, если его попросят рассказать, как он дошел до выхода из школы с пакетом на голове и дулом, утыкающимся в его спину, он просто не сможет. Он не помнит практически ничего из всего их маленького путешествия. Ужас, который сегодня его не отпускает ни на секунду, вновь сковывает его сознание, не позволяя концентрироваться на окружающем его мире. Все, о чем он может сейчас думать, это секунды до нового вздоха. Тони, кажется, считает вместе с ним, потому что каждый раз, когда Питер, чуть ли не теряя сознание от нехватки кислорода, досчитывает до сорока, мужчина слегка ослабляет пакет, позволяя ему сделать вдох.

Питеру страшно, очень страшно. Его колотит от одной лишь мысли, что следующий вздох может его убить, потому что кислород так и не запустят. Наверное, поэтому он и не концентрируется на переговорах террористов со службами. Он слышит лишь гул мужских голосов и чувствует горячую руку, которая обхватывает его поперек груди, не давая свалиться. Питер ненавидит себя за одну лишь мысль о том, что только это прикосновение не дает ему сорваться и улететь в очередной приступ паники. Он крепко держится за мысль, что пока эта рука его крепко обхватывает, с ним ничего не случится. Конечно, принимать помощь или поддержку от террористов, которые убили столько людей, которых он видел в школе каждый день, просто мерзко, но думать об этом он будет потом. Если выживет, конечно.