Наши открытые рты снова встречаются в неторопливом танце, так чертовски неспешно и целенаправленно, и плавно…

Я провожу языком по ее губам. Это небрежно, но маленькие удары молнии по позвоночнику заставляют меня дрожать, член напрягается в моих штанах.

Мои брови морщатся от трения, причиняющей боль. От ее языка. Ее запаха, звуков и нежной ласки.

Моя рука скользит под ее футболкой вдоль грудной клетки, без предисловий обхватывая ее правую грудь. Она снова надела один из тех маленьких кружевных лифчиков, без косточек, подкладок или притворства.

Только сиськи и кружево.

Я продолжаю задирать рубашку, пока мы вместе не снимаем ее через голову.

Лифчик лавандовый.

Фиолетовый.

Мягкий фиолетовый.

Нежное прозрачное кружево едва прикрывает соски.

Я чувствую, как мои зрачки расширяются при виде ее маленьких сисек в сексуальном мини-лифчике, который ничего не оставляет воображению. Может, ее сисек и недостаточно, чтобы заполнить мою большую ладонь, но они идеальны.

Это она.

Я опускаю бретельки с ее плеча, отодвигая чашку в сторону. Целую вниз по её шее, проведя носом по коже. Облизываю и щелкаю ее персиковый сосок, рукой нежно поглаживая под грудью, дразня, пока я дую на влажный кончик. Он твердеет и просто умоляет, чтобы его сосали.

Мои губы подчиняются и сжимаются. Я осторожно втягиваю его в свой горячий рот, посасывая.

— О боже, — стонет она, впиваясь ногтями мне в плечи. Мой скальп. — Оооо…

Я отпускаю сосок, целую ниже там, где была моя рука, затем щедро уделяю внимание другой её груди. Целую ее обнаженное плечо, изгиб шеи.

Я покусываю и посасываю всю дорогу.

— Сними рубашку, — приказывает она. — Я хочу почувствовать твою кожу.

Я откидываюсь назад, становлюсь на колени над ней, стягиваю через голову рубашку и бросаю ее на пол. Мой обнаженный торс поверх ее тела, твердые грудные мышцы против ее мягких сисек, ощущение неописуемое.

Чертовски охренительное.

Чертовски сексуальное.

Гребаный рай.

Она похожа на чертова ангела.

Мои пальцы теребят застежку на ее джинсах, расстегивая пуговицу. Тянут вниз молнию, металлические зубы издают единственный звук в комнате, кроме нашего тяжелого дыхания.

Провожу ладонью по ее животу, погружаясь за пояс ее нижнего белья.

Ее бабушкиных трусиков.

Я хихикаю; она такая чертовски милая.

Различия между нами поразительны; я почти останавливаюсь, чтобы перечислить их все, но прерываюсь, когда Вайолет двигает бедрами, чтобы перенаправить мою руку, извиваясь.

— Тебе нравится? — Мой голос хриплый, грязные мысли пустили корни в моем грязном мозгу.

— Ты так хорошо чувствуешься. — Она задыхается. — У тебя невероятные руки…

Женщины уже говорили это раньше, стонали в воздух о том, как хорошо я заставляю их чувствовать себя, но это другое. В Вайолет нет ничего отрепетированного или драматичного. Все по-настоящему.

Поэтому, когда она шепчет, что мои руки невероятны, моя грудь раздувается от удовольствия. Удовлетворения и гордости.

Похоти.

Я облизываю мочку ее уха.

— Видела бы ты, на что способны эти руки. Хочешь, покажу?

Быстрый, страстный кивок и еще одно мычание:

— Ммммм.

Мы с энтузиазмом стягиваем джинсы, ложась на кровати в одном нижнем белье.

Положив голову ей на плечо, я целую ее в шею, позволяя своей плоской открытой ладони плыть вверх по ее полуобнаженной фигуре, оставляя мурашки на коже. Начиная с икр моя рука так велика, что легко обхватывает всю ее ногу. Обхватывает ее бедро, неторопливо поглаживая. Мой большой палец проникает за эластичную ленту ее нижнего белья, тянется вверх к ее стройным бедрам. Рука скользит по ее животу, проводит указательным пальцем по пупку медленными ровными петлями.

Она все время смотрит на мою руку, втягивая воздух, когда я провожу средним и указательным пальцами по нежной коже ее груди.

Вайолет поворачивает голову, наши глаза встречаются, а я продолжаю нежно гладить ее кожу. Вдоль выпуклостей ее грудей, затем по гладким плечам. Когда я дотягиваюсь до ее запястья, наши пальцы переплетаются.

Я целую ее в нос.

Она целует меня.

Я вдыхаю ее — вдыхаю все, что касается этой девушки: от ее ароматного шампуня до запаха ее чистой, безупречной кожи.

Они говорят не судить человека по внешности, потому что внешность может быть обманчива, но в этой девушке нет ничего обманчивого.

Она прекрасна как внутри, так и снаружи. Милая. Сочувственная. Добрая. И красива сердцем, телом и умом.

Вайолет ДеЛюка — моя противоположность во всех смыслах этого слова.

Мой палец скользит по ее лбу, спускаясь к виску. Когда ее губы складываются в застенчивую улыбку, а красивая розовая верхняя губа прикусывает нижнюю... это агония.

Мои глаза закрываются, когда я целую ее, темные брови сосредоточенно морщатся. Я не осмеливаюсь открыть их снова.

Каждая часть меня покалывает во время этого поцелуя. Эти ощущения я, конечно, не забуду в ближайшее время, даже не могу описать их без того, чтобы не звучать как чертов слабак.

Черт, я уже говорю, как один из них.

Вайолет перекатывается на меня, наши тела прижаты друг к другу, идеально выровнены, пока я не сдвигаюсь, мой твердый член уютно зажат между ее ног. Там, где и должен быть.

Я обнимаю ее, мои руки бегут по ее позвоночнику, вниз к ее заднице, сжимая и притягивая ее к себе, давление в моих яйцах так чертовски приятно, что я стону.

Ее бедра слегка вращаются, когда мой большой палец цепляет ее нижнее белье, потянув вниз. Она нащупывает меня непослушными пальцами.

— О боже, голышом так хорошо, — стонет она, откидывая голову назад, когда я посасываю ее шею. Провожу языком по ее соскам и сосу их.

Ее рука неуверенно протягивается между нами и хватает мой член. Крепко обхватывает, ведет вверх и вниз. Вверх... и... вниз.

Я перестаю двигаться. Перестаю дышать.

Задерживаю дыхание, ожидание, черт возьми, почти убивает меня. Мои глаза закатываются от ее восторженного служения.

— Да, погладь его, — стону я в ее волосы, желая сжать их в кулаке, но боясь причинить ей боль. — Дерьмо.

— Я все делаю правильно? — Ее карие глаза остекленели, губы розовые и пухлые.

— Боже, да. Все, что тебе нужно сделать, это дотронуться до меня, и я кончу.

Когда она дергает мой гигантский стояк, я считаю до десяти, не желая кончать в ее руке. Я хочу взорваться внутри неё.

— Вайолет?

Она поднимает глаза.

— Без резинки?

В прошлый раз мы не пользовались презервативами, и я не хочу использовать их с ней снова.

Ее рот образует «O», и она кивает.

— Я принимаю таблетки.

Я тянусь к ее бедрам. Ее губам.

Наши губы сливаются, как два любовника, выжившие только за счет поцелуев. Мокрые. Небрежные. Возбуждающие.

Я протягиваю руку между ее ног, пальцы скользят по ее влажной киске.

Ее голова падает на покрывало, волосы рассыпаются веером.

Я наклоняюсь и накрываю ее рот своим, заглушая ее удивленный вскрик, когда мой член погружается по самую рукоятку. Идеально подходит. Так чертовски уютно. В обтяжку.

Используя мускулистые бедра, я медленно толкаюсь в нее. Сжимаю ягодицы от усилий. Взгляд Вайолет смягчается, веки тяжелеют. Рот приоткрывается. Голова откидывается на подушку.

Да, это Вайолет.

— Отдайся члену, детка.

Мой таз качается, подпитываемый видом ее возбужденного взгляда.

Я не могу перестать целовать ее губы.

Ее розовые, идеальные губы.

Это не быстрый трах – это медленное испепеление, создание чего-то сумасшедшего, чертовски хорошего, и я даже не могу придумать слов.

Мы почти не шумим, только тихие вздохи и низкие протяжные стоны наполняют мою комнату, кровать скользит по деревянному полу на своих металлических колесиках с каждым нежным, но сильным толчком.

Я посасываю ее шею, когда моя левая рука погружается под ее задницу, чтобы притянуть ее ближе. Это сводит меня с ума.