Словом, дамы Египта имели практически те же права и обязанности перед законом, что и мужчины. За редким исключением, связанным с войной. Женщины «свободной» Эллады были бесправными. О свободе им не приходилось даже мечтать.

В истории Древнего Востока известен целый ряд женщин – правительниц и цариц. В истории Древней Греции женщины практически не упоминаются. За исключением, неверных жен, да нескольких гетер, служивших натурщицами для великих скульпторов. Известный демократический принцип, что степень свободы общества определяется степенью свободы женщины в этом обществе, продукт новейшего времени и к истокам демократии не имеет отношения.

Рабы, женщины, варвары и «праздно шатающие» нищие не были гражданами в Древней Греции. Это значит, что они не имели право голоса. В демократическом процессе управления обществом они не участвовали.

Рабов было минимум в три раза больше, чем свободных граждан. А половина «свободных» граждан состояла из женщин. Если вычесть из количества жителей детей, то можно без страха ошибиться придти к выводу, что демократические решения в древней Греции принимали около 10-15 процентов «свободных граждан» от общей численности народа.

Правда если читатель будет утверждать, что рабы не народ, хотя и люди, а женщины не граждане, хотя похожи на людей, а дети – пока только подобие людей, то эту цифру можно оспорить. Только спор будет не по существу, а по идейным соображениям.

Таким образом, если подсчитать, конечно, грубо и ответить на простой вопрос: сколько было свободных граждан, например в Афинах, если население Афин составляло 100 000 человек? – получится занимательная картина.

Треть населения – рабы. Вычитаем их – остается 67 тысяч. Половина женщин и так как они бесправны: остается 34 тысячи. В каждой семье есть минимум два-три ребенка. Вычитаем и остаток составляет примерно около 12 тысяч. Грубо вычитаем людей без имущества (бомжи, бедные и разоренные), приезжих (наемных воинов, купцов, дипломатов). Остается меньше 10 000 человек. Таким образом, при очень приблизительном подсчете число свободными граждан Афин, если численность города составляла сто тысяч человек, не превышало десяти тысяч.

На самом деле их, конечно, было меньше. Ведь рабов и детей в семьях было гораздо больше трети населения. Поэтому наша цифра сильно завышена. Однако с полной уверенностью можно говорить, что при рабстве демократическими свободами пользовались не больше 10% населения городов древней Греции.

Не кажется ли вам, что справедливость искажает не только рабство, но и демократия - политическая система созданная для блага всего 10% населения? Есть все исторические основания полагать, что демократия как политическая система была создана для того, чтобы защитить блага 10 процентов населения.

Очевидно, что и современная демократия защищает блага не большинства населения, а блага меньшинства населения? Кто-то возразит, что рабов в современном мире нет, а женщин уравняли в правах с мужчинами. Не спешите с выводами.

Таким образом, очевидно, что все известные демократические ценности относительно всего населения в Древней Греции - законность, равенство, свобода, право на самоопределение, права человека - не соблюдались! Никогда! Или, если иметь в виду часть населения: демократические ценности Древней Греции соблюдались относительно 10 процентов всего населения и были созданы только для этой части населения.

С рабами все понятно. Они в демократию не вписывались, но в рассуждениях историков и политиков о равных правах свободных греков всегда забывались. Вроде бы рабы и были, даже входили в имущественный ценз свободных греков, но к демократии эта «мелочь» не имела никакого отношения.

Это все равно, что говорить о равенстве лордов и шахтеров, сенаторов и официантов, солдат и генералов. Или о том, что голос США в ООН имеет такой же вес, как и голос Гондураса. Или о том, что тотальный контроль, о котором рассказал Сноуден, не противоречит правам человека.

Может, в Риме было иначе?

«Адское терпение большинства –

райское наслаждение единиц».

Картина маслом.

Если от Древней Греции перейти к Древнему Риму и рассматривать демократию как самую справедливую форму управления, то выше названные противоречия и пропорции проявляются еще в более резком и выпуклом виде.

«Самое справедливое» общественное устройство было, по мнению самих древнеримских мыслителей и историков, у царя Нуя Помпилия, которого римляне пригласили из Этрурии.

В период правления таких императоров (царей) как Август Великий и Марк Аврелий о демократии не забыли, но старались в суе о ней не упоминать. Фактически империя управлялась одним человеком, хотя демократические процедуры и выборы соблюдались.

Законы древнего Рима регулировали отношения между гражданами. Отношения между римлянами и варварами (или рабами) осуществлялись по другим законам, которые существенно отличались от законов для граждан Рима. В Риме, как и в Греции, демократия «работала» только в интересах свободных граждан.

Рабов и пришлых варваров в Риме было уже существенно больше, чем в Древней Греции. Значит процент, на который «работала» древнеримская демократия был еще меньше чем в Древней Греции.

Византийская империя и демократические институты Древнего Рима просуществовали до 15 века. Об этом на Западе не принято вспоминать ни в связи с демократией, ни в связи с историей Древнего Рима. Еще раз напомним, что римское право, которое легло в основу западноевропейских принципов юстиции, было взято из Византии.

Говорить о том, что предки Западных стран, которые жили в темные века и раннем средневековье ненавидели Древний Рим и все, что с ним связано, не толерантно, не прилично и даже не патриотично. Но, увы, предки испанцев, французов, германцев, англичан, американцев ненавидели все, что связано с Древним Римом точно также, как покоренные народы ненавидят поработителей, как слабые ненавидят сильных, как рабы ненавидят хозяев.

Приведем только один яркий пример из той эпохи. В 968 году папский епископ некто Лиутпранда, возглавлял важную дипломатическую миссию в Константинополе. Процитируем его возбужденные воспоминания, когда во время беседы возникло слово «римлянин» и император Никифор резко прореагировал на него.

«Никифор отказался предоставить мне слово для ответа и добавил оскорбительно: «Вы не римляне, вы лангобарды!» Он хотел продолжить и сделал мне знак, что бы я молчал, но я вышел из себя и выступил с речью. «Общеизвестным историческим фактом, − заявил я, − является то, что Ромул, по имени которого названы римляне, был братоубийцей и сыном блудницы, рожденным, я думаю, вне брака и что он основал Рим для несостоятельных должников, беглых рабов, убийц и нарушителей других основных законов. Он дал прибежище этим преступникам, собранным вместе, и назвал их римлянами. Эта утонченная аристократия, от которой происходят ваши императоры….Но мы – под «нами» я имею в виду лангобардов, саксов, французов, лотаригцев, баварцев, швабов, бургундов – мы презираем римлян до такой степени, что когда выходим из себя в общении со своими врагами, то самое сильное, что мы можем сказать им, это одно только слово – «римлянин!». На нашем языке одно это дурное прозвание охватывает всю глубину подлости, трусости, жадности, упадочничества, лживости и всех прочих грехов».

Так современник, представитель западной элиты, епископ, католик относился к слову «римлянин». Очевидно, что в те далекие времена преемственность и родство с Римом воспринималось западными европейцами как оскорбление.

Пройдут века и «вдруг», о Господи, всем станет очевидно, что «мы - единая демократическая семья», имеющая древнюю историю и единых предков. Мы, современные европейские демократы имеем, оказывается древнею историю, и наши предки были великими и свободными. Как и мы!

Голого короля уже не видят не только подданные, но и народы соседних государств. Под бурные аплодисменты и радостные возгласы люди восхищаются самообманом, принимая иллюзии за правду. Но таков человек: собственные фантазии, замешанные на страстях, ему важней реальности.