Убежденность, что можно найти (придумать, воплотить) некую общественную конструкцию, которая при наложении на жизнь, приведет к справедливому распределению благ, ресурсов, отношений, не покидает человечество на всем протяжении его развития.

Эта надежда на лучшее (справедливое) будущее является хорошим плацдармом для тех групп людей, цель которых – власть и капитал. Обманывать легче того, кто хочет верить в лучшее. Того, кто добрый и наивный. Кто беден и болен. Попробуйте обмануть мошенника. Или того, кто не верит в справедливость. Или того, кто сам придумывает мошенические схемы.

Может быть в этой наивной человеческой потребности верить в хорошее и находятся истоки тех иллюзий и мифов, которые придумали люди для усиления своей власти и увеличения капиталов?

Убеждение, что исполнение закона и есть справедливость, является исторической метаморфозой западноевропейской цивилизационной парадигмы на протяжении последних триста лет. Другими словами, справедливость как наказание по закону, стало наиболее распространенным представлением о справедливости на Западе.

Так было не всегда: в древние века наиболее близким к понятию справедливости была, так называемая, «воля Богов». Правда, ее часто использовали в корыстных и политических целях «близкие к Богам» люди: шаманы, жрецы, брахманы и другие священнослужители. В последующие века справедливость устанавливали в обществе наместники Бога на земле: фараоны, цари, короли и шахи. И хотя справедливости на земле не прибавлялось, правом ее распространять и устанавливать по-прежнему пользовались очень немногие из людей.

В Европе после периода «темных» веков, когда критерием справедливости была только сила, католическая церковь, присвоила себе функцию казнить и миловать, исходя из христианских ценностей. Странным образом, на базе божественного милосердия, сострадания и любви, католики выстроили чисто человеческую конструкцию, где обычная физическая сила стала главным аргументом «Божьего суда». Другими словами, католическая церковь, используя право силы, присвоила себе право «Божьего суда».

Истории свидетельствует, что такой беспредел «справедливости» не мог продолжаться вечно. Постепенно появляются религиозные и философские теории о справедливости, которые противоречили идеологии католицизма, а, значит, подвергались преследованию. Но, несмотря на преследование, приоритет частной собственности и право отдельной личности распоряжаться ею по закону создали фундамент буржуазных отношений.

Будем иметь в виду, что все социалистические и капиталистические теории о справедливом обществе основаны на отношении к частной собственности. Отличие их друг от друга заключается в степени предполагаемого обобществления средств производства и природных ресурсов. Поэтому в совокупности эти теории можно и нужно называть буржуазными. К ним относятся: теории индустриального и постиндустриального общества, все социалистические и коммунистические теории развития общества, все либеральные теории открытого, гражданского, демократичного общества, все националистические теории развития.

На протяжении трех столетий в сознание европейцев внедрялась мысль, что все равны перед законом. Постепенно, несмотря на реальность, вопреки фактам, большинство европейцев поверили в эту иллюзию. Страх перед наказанием странным образом трансформировалась в убеждение, что исполнение закона и есть справедливость.

Закон принимается, чтобы исправить уже существующую в обществе несправедливость и желанием избавиться от причин этой несправедливости. Парадоксальным образом получается, что чем больше нарушается закон, тем больше справедливости твориться в обществе через его исполнение.

Однако, закон – это следствие несправедливости, попытка исправить дисгармонию, которая возникает в материальной (то есть обыденной) жизни человека. Представление западноевропейцев о главенстве закона, причудливым образом трансформируется в цивилизационной парадигме в представление о справедливости, как нарушение или не нарушение закона.

Более того, так или иначе, справедливость в мире связана с процессами распределения товаров, благ, капиталов, ресурсов, услуг. Контролем над самыми большими ресурсами, товарами и капиталами во всем мире обладал и обладает Западный мир. Неужели найдется человек, который бы стал утверждать, что распределение природных человеческих благ происходит на Западе справедливо?

Если говорить совсем просто, то следует признать, что Западный мир, употребляя силу и обман, пользовался ресурсами всего мира и устанавливал законы распределения этих ресурсов. Критерий распределения – всегда был ориентирован на собственную выгоду. Преимущества, которые получает Запад от такого распределения, очевидны. Как очевиден и ущерб тех народов, которые лишались своих ресурсов и «отстали» от Запада. Сами виноваты – говорят историки и политика на Западе: надо было идти в направлении демократии и свободы. Тогда бы не отстали.

При чем здесь справедливость? Не при чем. Справедливость поднимается на щит политики тогда, когда это выгодно. Тогда, когда надо в очередной раз обмануть простых людей, несбыточными обещаниями. «У сильного всегда бессильный виноват».

В западной цивилизации, мир души, духовность слабо связаны с понятием справедливости. К сожалению, эта связь постоянно слабеет. Нравственно то, что законно. То есть – не противоречит закону. Следовательно, справедливо то, что делается в рамках закона. Например, если полицейский убивает подростка, потому что тот не поднял руки по его приказу, это будет справедливо, потому что полицейский не нарушил закон. Как-то невольно коробит от такой справедливости.

Очевидно, что западная цивилизация давно уходит от своих истоков. Столетиями она пытается заменить духовный мир биологическими ощущениями в стремлении избавиться от страданий тела. Кое-что удается. В городском котле страстей появляются новые педали удовольствий. И человек старается как можно больше и чаще нажимать на эти педали в погоне за положительными ощущениями.

О, как слаб человек! В погоне за удовольствиями человек всегда обретает страдания. Однако, этот очевидный факт мало кого останавливает: в стремление получить удовольствие разум у человека отключается, а инстинкт самосохранения дает сбои. Когда вас лишают (препятствуют, ограничивают…) в стремлении к удовольствию, вы это воспринимаете как несправедливость. Когда же вы получаете удовольствие (например, от еды, секса, зрелища, прибыли), вы испытываете удовольствие. Справедливостью в данном случае тоже «не пахнет».

Все теории развития, которые опираются на эволюцию, как механизм прогресса, имеют под собой неразрешимое противоречие: к эволюции нельзя применять термин справедливости, потому что она приводит к преимуществу одних над другими. Как может быть справедливым физическое или умственное преимущество? Кто может увидать справедливость в том, что одни люди рождаются здоровыми, талантливыми и способными, а другие – больными, глупыми и бедными.

Если западное понятие справедливости рассматривать не как одно из самых больших заблуждений человечества, а как один из способов и рычагов влияния на сознание человека, то мы окажемся ближе к истине, чем те, кто определяют справедливость как понятие «о должном».

Ну, а невидимое противоречие своей внутренней природе, главная составляющая которой духовная сущность, и вовсе остается на обочине «прогрессивного развития». О какой справедливости можно говорить, если духовная составляющая человеческой сущности остается за рамками человеческих законов?!

Поиск справедливости напоминает надежду человека, который упал с девятого этажа: надежда на спасение существует (пока человек падает), но вероятность выжить, равна нулю.

Только неизбежность смерти заставляет человека задуматься над смыслом жизни. Печальный факт. Однако, этот факт вновь и вновь возвращает человека на развилку духовного отклонения. Чаще всего – с опозданием.

Итак, если справедливости нет, то несправедливости в мире – хоть отбавляй. И это тоже очевидный факт. Возникает вопрос: какая связь между несправедливостью, которой много, и справедливостью, которой нет? Почему люди тратят много энергии и сил для достижения того, чего нет, и не будет? Почему большинство человечества верит, что справедливость можно установить на земле с помощью законов и государства? И почему самые предприимчивые и инициативные представители элиты не верят в установление справедливости, однако поддерживают эту иллюзию?