Идеальные условия для предпринимательства просты: в жизни происходят постоянные модификации внешних связей (радио, кино, телевидение, машины, дома, ландшафт, дороги, мобильные телефоны, компьютеры, Интернет), которые приводят к постоянному увеличению потребления. Рост населения также положительно влияет на рост потребления. Война также является одним из средств капиталистической идеологии: она не только физически «убирает» конкурентов, но и становится локомотивом глобальных изменений. Чтобы построить новое, надо разрушить старое.

Религия отодвинута со столбовой дороги прогресса в историческую канаву прошлого. И не случайно: то, что когда-то считалось полезным, например, семейные традиции или осуждение полового распутства, стало ограничивать скорость общественных изменений. Религия всегда осуждала необузданное накопительство, эгоизм и бессмысленное потребление. Она стала препятствием безудержной лавине человеческих страстей, на возбуждении которых основаны капиталистические принципы «развития». Именно поэтому во время последних революций религия становилась объектом ликвидации и ограничений.

Людям предлагают иллюзии и мифы в виде несуществующей, но возможной свободы, потенциального, но недопустимого равенства. Братство, правда, исторически себя изжило, но геи на наших глазах вдохнули новую жизнь в это привлекательное понятие. Ну, а борьба за права человека и вовсе стала знаменем прогрессивного развития человечества, особенно в конце двадцатого века – знаменем свободы и освобождения от тирании в любой форме.

Вот как Тойнби увидел конфликт внутри идеологической химеры либерализма: «Неограниченная свобода ставит слабейших в безвыходное положение, а социальная справедливость не может быть приведена в действие без подавления свободы». Он считал, что конституции разных стран различаются только степенью притяжения к той или иной крайностям. И далее он неожиданно сообщает: «В вестернизированном мире середина двадцатого столетия эта смесь, какой бы она не была, неизменно носила название «демократии», поскольку этот термин, отысканный в эллинском словаре (где он часто использовался в уничижительном смысле), теперь стал обязательным тайным паролем для каждого уважающего себя алхимика. Использованный таким образом термин «демократия» был просто дымовой завесой для маскировки реального конфликта между идеалами свободы и равенства».

Термин «братство» Тойнби считал неприменимым к современному обществу, потому что для братства надо признать отцовство Бога. А общество, которое отвергает Бога, братским не назовешь. Так оно и есть.

Человечеству навязали идеалы свободы и справедливости так, как подвешивают морковку перед ослом, чтобы тот непрерывно двигался к цели, необходимой вознице. В конце реального пути морковку все же дадут, чтобы назавтра заставить осла снова послужить идеалам «свободы и демократии».

Так и человек, отказавшись от духовных идеалов, предпочитает принимать морковку как жизненную цель. И делает он это, не понимая смысла игры разума: хочу лучшей доли, поэтому верю в морковку. Себя как тягловую силу большинство людей не замечает. Сбрую и вожжи люди замечают тогда, когда от возницы получают удар плеткой.

Тот факт, что большинство людей являются своего рода винтиками в сложном механизме капиталистических отношений, не свидетельствует о том, что человек не может сделать правильный выбор. Так почему же большинство людей верит в мифы и иллюзии? Например, в революционный прогресс?

Парадокс, но, падая в пропасть, мы убеждены, что прогрессируем в развитии!

Миф 3.

Европоцентризм – столбовая дорога прогресса

«Разумный человек приспосабливается к миру,

неразумный приспосабливает мир к себе.

Поэтому весь прогресс зависит

только от людей неразумных».

Б.Шоу.

Мысль о том, что центр мира находится в столице «родной» империи, является естественным отражением сознания человека. Каждый ребенок изначально ставит себя в центр мира не потому, что он мало знает и мало понимает, а потому что он так себя ощущает. Со временем координата центра перемещается на родной дом, а вскоре и на место жительства: деревня, поселок, город. Почему? Потому что сознание ребенка расширяется по мере взросления, а мир увеличивается настолько, насколько ребенок и его окружение способны раздвинуть границы самосознания.

Пройдет время, и центром мира для человека становится столица государства. Почему? Потому что там сосредоточена государственная власть, которая ограничивает его эгоцентризм и защищает его от «плохих парней» внутри страны и за ее пределами.

Китайцы свою империю так и называли срединной, а центр мира по их убеждению находился в их столице. Окружающим варварам (включая и европейцев) отводилась роль подданных или врагов. Против воинственных степняков была построена Великая Китайская стена, а ученые и философы империи изобрели многие предметы вроде пороха, бумаги и компаса, которые в Европе стали известны лишь спустя сотни лет.

Примерно так же считали фараоны и жрецы Древнего Египта, строя грандиозные пирамиды и готовясь к отплытию в вечную жизнь после жизни. К «презренным» варварам, в числе которых были и предки до сих пор считающего себя богоизбранным народа (евреям), они относились с таким же пренебрежением, как в последствии китайцы. Можно с уверенностью сказать, что египетские жрецы были убеждены в том, что их познания в архитектуре, астрономии, математике и врачевании – последнее слово науки и техники.

Римское же высокомерие по отношению к варварам хорошо известно даже школьникам. А распространенное выражение «Все дороги ведут в Рим» отлично отражает эгоцентризм народа, известного как римляне.

Так устроен человек и менталитет европейцев, в принципе, не отличается от менталитета народов когда-то могучих цивилизаций Востока.

Европоцентризм – это и философская, и мировоззренческая, и культурная концепция, в основе которой Европа является центром мировой культуры и цивилизации. Последние три столетия европейцы убеждали себя и других как раз в этом. И достигли определенных успехов.

В конце же двадцатого века Западный центр цивилизации Соединенные штаты Америки «переместили» на североамериканский континент.

Американцы снисходительны к старушке Европе, но когда необходимо, они жестко напоминают, кто хозяин в Западной цивилизации.

Рационализм и жестокость американцев понятна, если заглянуть в недалекую историю Европы: слишком сурова была их мать-учительница в начальных классах.

Стерпится – слюбится.

«Возражения против прогресса

всегда сводились к обвинениям в аморальности».

Б.Шоу.

С какого момента европейцы начали осознавать себя народом, непохожим ни на один другой? Примерно с IX века христианской эры – в тот период, когда формировалась империя Карла Великого.

Безусловно, самоидентификация народа как особого конгломерата, существенно отличающегося от соседей с юга и востока, началась задолго до Карла Великого – тогда же, когда началось становление национальных языков народов Европы. Именно к девятому веку западные европейцы почувствовали свое отличие от других наций. Это время и будем считать началом формирования цивилизационной парадигмы Запада.

Самым существенным элементом идеологического различия или идеологической принадлежности явилось отделение от православия католической ветви христианской церкви. Политическое и экономическое обособление от Византийской империи, в результате которого образовались новые государства, закончилось идеологической независимостью Папы Римского от православного канона веры.

Важно подчеркнуть – и это важно для всех последующих глав этой книги, – что отделение католичества произошло не в результате духовного развития церкви или обнаружения новых духовных истин, а в результате политических и экономических интриг, целью которых была независимость от Византии. Результат ее сказался быстро: католическая церковь стала богатой и настолько влиятельной, что на протяжении многих веков определяла политику всей Европы. К сожалению, земные интриги сгубили весь её духовный потенциал.