Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Спросим иначе.

Город – это что? Следствие развития культуры общества или результат духовного совершенствования граждан? Может, города являются отражением естественности человеческого развития? Свидетельством прогресса и эволюции? Эволюции чего? Человеческих отношений или производства товаров?

Скорее город отражает неестественность человеческой культуры, чем ее развитие. В городе существует противоестественная человеческой природе ночная жизнь, когда многие миллионы людей ночью бодрствуют, а днем спят. Ночью в городе люди развлекаются, пьянствуют, едят, работают, воруют... Тогда, когда биологическое естество заставляет человека спать, городская жизнь все большее число людей заставляет бодрствовать. Возможно, такая жизнь соответствует культуре, но, очевидно, она противоестественна сущности человека.

Городская жизнь нарушает биологические механизмы человека, одновременно потворствуя страстям, мотивируя человека на извращенные чувствования. Это относится к алкоголизму, наркомании, педофилии, гомосексуализму. Почему для многих людей очевидно, что жизнь в городе – это прогресс по отношению к жизни в селе?

Будет ли фашист, уничтожающий людей в концлагере и умеющий не пачкать скатерть соусом, культурнее русского мужика, который не знает сонетов Шекспира и картин Ван Гога, но старается жить по совести? А Гитлер, уничтоживший миллионы «варваров», культурнее Сталина, победившего фашизм за счет уничтожения «своего» народа? Или так: кто культурней – еврей, уничтожающий араба ракетой из самолета, или араб, который подрывает евреев во имя Аллаха?

В двадцатом веке человечество, благодаря просвещению, как об стенку лбом столкнулось с заявлениями, которые у людей, не испорченных «развитием», вызывают чувство изумления, разбавленного ужасом практических последствий. Например: «арийцы – высшая раса человечества», «евреи – Богом избранный народ», «учение марксизма всесильно, потому что оно верно», «демократия – единственная альтернатива развития общества».

Все эти фразы объединяет простая мысль о том, что прав тот, кто сильней. В этих фразах просматривается категорический вывод: или вы будете развиваться, как мы рекомендуем, или наказание за непослушание последует так же неизбежно, как восход солнца. Или вы приобщитесь к культуре, подражая нам, или останетесь варварами, вне культуры, демократии и … вне закона.

Так, наверно, думали католические Папы, создавая инквизицию и сжигая на кострах диссидентов.

Так, наверное, думал Робеспьер, отправляя на гильотины сотни тысяч граждан Франции, не согласных с революцией.

Так, наверное, думал и Наполеон, подчиняя на полях сражений своей воле народы Европы.

Так, наверное, размышлял Сталин, когда заставлял народы «любить» коммунизм, колхозы и соцсоревнование.

Так, наверное, считал Гитлер, когда принуждал германцев уничтожать «второсортные» народы и учреждал концентрационные лагеря. (К слову, идее уничтожения евреев и превращения славян в рабов уже более полутора тысяч лет, и ничего прогрессивного, кроме расширения идиотизма, в этой идее нет).

Так, наверное, думали Буши и Клинтоны, когда с помощью ракет принуждали к демократии сербов, иракцев, сирийцев, ливийцев, афганцев.

Говорить об улучшении культурной жизни, как об отражении духовных достижений – все равно, что повышать сладость сахара и соленость соли, когда смотришь на кусок сахара или на море.

Мусульмане, которые силой оружия подчинили обширные территории Азии, Африки и Европы, в течение нескольких поколений изменили не только сознание людей посредством исламизации, но и «навязали» свои культурные ценности народам, некогда далеким от ислама. То же самое делали католические христиане, огнем и мечом заставляя народы не только креститься, но и забыть свою культуру и обычаи. Таким образом, главным критерием прогресса скорее надо считать силу и успех в конкурентной борьбе за рынки сбыта и природные ресурсы, нежели культуру и искусство.

А может, все же люди недооценивают силу культурного влияния на духовную сущность человека? Может, если расширить влияние культуры, то люди станут лучше и добрее? Может, человек осознает «выгоду» духовности, если государство обязует своих граждан быть культурными?

Продолжим парад смыслового абсурда.

Серафим Саровский, русский святой начала девятнадцатого века, просто младенец в вопросах конкуренции, по сравнению с Биллом Гейтсом. Другой святой человек, Сергий Радонежский, кажется никчемным простофилей, по сравнению с жизнью и деяниями Рокфеллера. Ну, а Иисус Христос с его наивной верой в Бога, в правду, в милосердие, в любовь не смог бы выдержать конкуренции в жизни даже со среднестатистическим американцем.

Страшно сказать, но по западным стандартам, правда и ложь – это только средства для успешного пиара в информационной войне с врагами демократии (конкурентами, партнерами, соседями, соперниками). Цель оправдывает средства и остается неизменной вот уже более тысячу лет – выгода, прибыль и власть.

Обыкновенный здравый смысл подсказывает, что культура есть продукт внутреннего мира человека. Все, что мы видим, слышим, обоняем и осязаем (и, как результат этих ощущений, воспроизводим через мышление), есть следствие реализации нашего внутреннего состояния. Другими словами, культура – это плод материализации духовного начала в человеке.

Или его отсутствия.

В этом смысле, культура есть отражение внутреннего состояния души и ума. Именно поэтому культура любого народа на Земле связана с религией и имеет в ней непосредственные истоки. Именно поэтому любая культура сама по себе не отражает ненависть, а связана с терпимостью и поощряет сосуществование. Заложенные религией основы культуры есть стержень цивилизационной парадигмы народа.

В начале двадцать первого века даже слепому было видно, что христианские заповеди не то чтобы исчезли из цивилизационной парадигмы Запада, но наполнились новым, антихристианским содержанием. Цивилизационная парадигма Запада стала атеистической по своей сути: во главе нее находятся права человека, а не вера в Бога, толерантность, а не стремление руководствоваться христианскими заповедями, и свобода от совести, а не сама совесть.

Не осталась в стороне от прогресса и католическая церковь. Второй Ватиканский собор (1962-1965) принял и освятил понятие прогресса, причем сразу в двух основных версиях – и в либеральной, и в социалистической. В документах собора прогресс понимается как аналог понятия «совершенствование», причем в отношении, как человека, так и всего общества. Кроме того, прогресс расценивается как универсальная ценность наряду с силой, добром, свободой и братством: «Современный мир является одновременно сильным и слабым, способным совершать лучшее и худшее, и ему открывается путь к свободе или рабству, к прогрессу или регрессу, к братству или к ненависти». Как будто двести лет назад было иначе!

Однако вековой путь приспособления к «прогрессивному развитию» не полностью заменил здравый смысл отцов католической церкви. Слова: «Человеческий прогресс, который является великим благом для человека, несет, однако, с собой большое искушение: когда порядок ценностей нарушен и зло смешивается с добром, отдельные люди и объединения заботятся только о себе, а не о других», – дают надежду на то, что католическое христианство избавится от министерского портфеля по социальной обеспеченности толерантного западного общества.

То есть западное общество отвергло не только того, идеи которого положены в фундамент Западной цивилизации, но и все чаще на место творца ставятся псевдо религиозные учения (типа саентологии или протестантских общин) или философские пустышки типа коммунизма или позитивизма.

Прогресс как развитие науки.

«Человек есть мера всех вещей».

Святой Августин.

Если бы прогресс отожествлялся как развитие науки, то проблем со смыслами не возникало. Научные знания умножаются, достижения науки – очевидны, наука сделала из человека царя природы. С помощью системы просвещения сеется доброе, нужное, вечное. И это хорошо. По крайней мере, все понятно. Прогресс – налицо.

18
{"b":"666789","o":1}