***

Пешие полки. Солнце на закате. Прошка на коне рядом с воеводой. За ними два его напарника. Подъехал Еремей. Мимо идет колонна. Лица у воинов хмурые, уставшие.

– Осунулись совсем наши ратники, – говорит воевода, сам утирая со лба пыль и пот, –Прошка, надо бы людей приободрить.

– А как их бодрить-то, Тимофей Васильевич? – встрепенулся Прохор.

– А ты скажи, что рязанцы нас ждут на переправе. Что перебьют их без нас. И надо идти на выручку быстрее, проскочи вдоль войска. Пусть все знают.

Прохор отъехал немного вперед и, подстроившись под шаг колоны, заголосил:

–Слышь, служивые. Пока вы тут телепаетесь, как кобыла беременная, рязанцы всех супостатов перебьют. Шагать-то веселей надо, а то нас бабы засмеют. Скажут, куда это вы, мужики, ходили, а врага не находили?

– Ты бы сам-то пошагал, посмотрели бы на тебя, – крикнул один из проходивших рядом.

– Да что вы, братцы, я же больше вас страдаю. У меня просто место другоенапрягается.

Вот ты устанешь, придешь, ножки вытянешь и ляжешь, а я всю ночь мучайся кверху задом.

Негромкий смешок прокатился по рядам.

– Давайте, ребятушки, веселей. Нам еще топать и топать. Не бросать же православных один на один с ордынцами, надо успеть! – Прошка пришпорил коня и умчался вперед.

Воевода обратился к Ереме, глядя на солнце:

– Сядет скоро, в темноте не разбрестись бы отрядам. Скачи к обозам, Ерема, возьми там смолы и паклю. Там есть. Распорядись сделать факелы на каждую сотню. Штук по пять, чтобы до рассвета хватило. Возьми конных, чтоб раздать. Хотя нет, факелы пусть сами на ходу делают, раздайте только смолу и паклю. И обоз поторопи. Все щиты там. Они должны с нами ноздря в ноздрю прийти.

***

Князь Дмитрий Иванович подъехал к подножию холма, у которого его дожидался передовой отряд во главе с Ильей. Один из наблюдателей на вершине холма громко свистнул. Князь тревожно глянул на холм и остановился, не зная, то ли слезать ему с коня, то ли нет. Илья понял недоумение князя и быстро пояснил:

–Великий князь, это о твоем приезде Данииле Пронскому сообщили. Скоро он прибудет. Ордынцев нет. Позицию здесь заняли. Поле хорошо видно. У рязанцев посты за той стороной.

Дмитрий Иванович слез с коня, разминая затекшие руки и ноги после длительной езды, подошел к Илье. Заметил недалеко разложенную на плаще снедь и бурдюк с питьем. Илья поймал взгляд князя.

– Отведаешь, княже, чем Бог послал?

Передовой отряд в полном составе расположился рядом. Костров не жгли, лошадей не расседлывали, разговаривали вполголоса. Князь одобрительно кивнул и почти точь-в-точь как Илья подал команду прибывшим с ним полкам.

– Спешиться, костров не жечь, не расходиться!–и повернулся к Илье. –Ну корми.

***

Сумерки. На самой вершине холма стоят князья Московский и Пронский. Рядом, не мешая разговору, расположились два наблюдателя. С коломенской стороны видны рассыпавшиеся по всему пространству ратники вперемешку с лошадьми, в сумерках фигурки стали расплывчатыми. Перед бродом чистое поле, только кузнечики стрекочут,не умолкая. Вдруг на поле со стороны брода выскочил всадник. Он во весь опор мчится к холму.

– Ну что, Великий князь, не перевернет ли этот вестовой часы нашей жизни?

– Нет, Даниил, не перевернет. Даже если ордынцев заприметили, то переправляться они сегодня не будут. А завтра еще посмотрим, чья возьмет.

Вестовой, не сбавляя хода, доскакал до вершины, спрыгнул с коня, глотая воздух, оба взмокли.

– Ордынцы, передовой отряд. Немного, – словно выстрелил. – Верстах в трех остановились, ночевать, по всему, будут.

– Дождались родимых, – Даниил сплюнул в траву.

– Дождались, – спокойно заметил Дмитрий Иванович. – Теперь можно и ко сну готовиться.

До утра они не сдвинуться.

– А может быть, – начал Даниил.

– Нет, не стоит, – прервал его князь Московский.

– Тоже верно. Как скажешь, Дмитрий Иванович.

***

Пеший отряд московского княжества. Ночь. Факела. Колонну обступает то темный непроглядный лес, то туман, накрывающий поля и лощины. Впереди едва видать спины товарищей. В темноте слышен топот уставших ног да охрипший голос сотника: «Давай, давай ребятушки, немного осталось». Пахом сосредоточенно суров, шагает собрано, как стрела, нацеленная в одну точку. Афоня размашисто ступает рядом, вытирая пот со лба и опасливо озираясь в темноту. Митяй как будто и не устал, грызет какой-то сухарь, едва поспевает за Афоней.

– Ты молодой, такой здоровый, взял бы да меня подвез. Смотри, какая у тебя горбушка широкая.

– Тебе, дядя Митяй, – серьезно отвечает Афоня, – надо было в лошадные записываться. У тебя ноги сильно маленькие пешком бегать.

– Зато язык у него длинный, девать некуда, – вдруг недовольно вставил Пахом.

– Вот всегда ты так, –затараторил Митяй, – а за разговором идти веселее. Я поговорю и мне как-то легче становиться. Опять же, может, последние часы разговариваем, так мне хоть наговориться напоследок, так и тут ты мне рот затыкаешь. Я, может быть, должен сказать очень умную мысль. Она у меня давно в голове сидит, а тут такое дело.

– Тьфу, балабол, – и Пахом снова погрузился в свои мысли.

Дорога повернула. За поворотом скрылся факел сотника, стало совсем темно.

– Не отставать, не растягивайся,– донеслось со спины.

– Веселей, православные, рязанцы нас ждутне дождутся. Уже все пироги мамкины съели, одна конина ордынская осталась, хоть на конину успеть,– раздался недалеко голос Прохора. Афоня улыбнулся широкой простецкой улыбкой и зашагал веселей.

Прохор едет с Еремой рядом.В руках факел. За ними воевода, один. Спит одним глазом. Прохор щелкает семечки. Улыбается Ереме.

–На, погрызи, легче будет.

– Да не люблю я эту заразу, Проша.

– Как знаешь. Эй, впереди, – крикнул Прохор ратнику, который начал заплетать ногами. – Не спать, ордынцев проспишь. За товарищем следите, воители.

Воевода встряхнулся от крика, глянул вперед и снова опустил голову. Он не спал уже третьи сутки, благо привык спать на коне.

– Смотри, Проша, небо прояснило, – Ерема зевнул, – завтра жарко будет.

– После такой пробежки нам только жары не хватает, пешие к утру еле ноги волочить будут.

– Помощники, – окликнул их воевода, – двигай в конец колонны до самых обозов. Один там, подгонять отстающих, второй вернуться и доложить. Ерема, и пошли кого-нибудь вперед, от передовых что-то давно никого не было.

– Хорошо, Тимофей Васильевич, только мы, чтобы зря по темну не бегать, обоз подождем прям здесь, а вперед я сейчас кого-нибудь вышлю.

Воевода только кивнул в знак согласия и снова принялся спать одним глазом.

Еремей и Прохор остановились, пропуская мимо себя колонну. Прохор тут же начал подначивать пеших:

– Давай, давай, родимые. Тут осталось-то верст с десяток. Неужто не дойдете? Там впереди коняшками разжиться можно будет, а так все рязанцы уведут. Что тогда бабам скажите? Зачем в поход ходили?

Кто-то из темноты крикнул:

– А тебе лишь бы перед бабой отчитаться, ты смотри, как бы нам перед Богом отчитываться не пришлось.

– Прости дурака, Господи! – перекрестился Прошка. –Слышь, ты, ползающий, да, ты, пока перед бабой не отчитаешься, она тебя никуда не отпустит. Она ж как руки в боки сделает, ей все святые не указ.А вот если ты раньше времени к Господу Богу собрался, то после похода мне что ли за вас ответ держать? Так я ж пупок надорву.

В ответ ему раздался легкий смех со всех сторон.

***

Лагерь русских у Вожи. Дмитрий Иванович, не раздеваясь, лежит на плаще и смотрит в звездное небо.