Я развернул голову, чтобы видеть кота. Да, он смотрел на нас, ещё и вот обычным своим взглядом таким, осуждающим. Уёбок мелкий. Ну, может, ему весело или он что-то понимает? Есть же тема, что коты любят смотреть на еблю? Или что-то в этом духе. И как-то же это должно объясняться. Я правда, не уверен, что дело в каких-то сложных мыслительных процессах в их головах. Но чёрт вообще знает.

– Спалит нас твоей мамке сейчас.

– Тебе смешно, а он как-то раз реально это сделал. Мать сказала мне не сидеть допоздна за компом, я всё равно сидел, так он пошёл к ней в комнату и своим мяуканьем её разбудил.

Логично, она решила, что что-то не так, встала и пошла давать мне пиздюлей. Вот и думай потом, что кошки тупые и ничего не понимают. Он знал, что делал, я в этом уверен. И делал это мне назло. Коварный уёбок.

– Вот ублюдок, – Артёму это всё ещё казалось смешным. – Но сейчас же дверь закрыта. Он не сбежит.

А если у них с моей матерью есть некая незримая связь? И он сейчас отправляет ей сигналы, и она проснётся из-за них, и придёт сюда?

– В крайнем случае, тут есть шторки.

Да, шторки – наше всё. Главное только услышать, когда сюда кто-нибудь зайдёт. А там уже только отойти друг от друга – дело секунды. То и меньше.

Я очень надеялся, что со всеми этими разговорами Артём забудет о своих планах на меня, но нет – всё он помнил. И всё он хотел продолжить. Внутреннее недовольное урчание просто. Что ему вечно надо от меня? Это правда так прикольно – с людьми танцевать, или что? Я просто не понимаю этого. И зачем Артёму всё это нужно, я искренне не понимаю. Давно он начал страдать этим? Хотя да, как бы, уже бывали моменты, что он начинал танцевать вдруг, но.. Но всё равно каждый раз ною, как в первый. Ну не нравится мне это, господи. Как ещё я должен реагировать. И вообще, разве у Артёма не должно быть детской травмы по поводу танцев и всего такого? Ему же не нравилось ходить на хореографию. Вот пусть и не тревожит свои детские кошмары. И мне мозги не ебёт.

Господи, вот как представлю, как глупо мы со стороны смотримся, так аж сердце прихватывает.

– Расслабься, – наклоняя меня назад и так же склоняясь ко мне, сказал Артём. Меня реально напрягал его спокойный голос и тон, и от этого только хуже становилось.

– В смысле, блять, расслабься, – ещё больше занервничав, спросил я. – Ты меня сейчас уронишь, и мне будет больно.

Это я внезапно понял, в чём дело и ради чего Артём всё это затеял. Меня не проведёшь, м.

– Арсений, – недовольно прошипел Артём. – В чём проблема?

Он всё-таки решил вернуться в полностью вертикальное положение, так что я слегка унялся. Но не полностью.

– Это стрёмно.

Это о происходящем в целом. Прям вижу, как ущербно мы со стороны смотримся. Ну и да, я не люблю танцевать. Даже делать что-то вроде этого. Ненавижу просто, так что будь добр, оставь меня в покое. Ты же не доставать меня сюда шёл, верно? Или не верно. Но даже если так, то пусть сходит нахер. С батей своим потанцуй дома. Или с Куртом. Он не откажет.

– Знаешь. Выпускной класс..

Я почему-то сразу вспомнил уже упоминаемого сегодня Елисеева. Он же, получается, не с нами больше? Это было слишком внезапное осознание, и слишком грустное. Нет, я правда немного даже расстроился. И как теперь в школу ходить вообще? Меня даже не столько смущает то, что теперь мы занимаем их место, и вообще будем являться выпускным классом. Но Кирилл. На кого он нас оставил?

– .. ставили танец, ну, на выпускной. И тоже. Все бабы как брёвна, вот правда.

Спасибо, дорогой.

– Вызвались танцевать, а сами двинуться не могут нормально.

Так, ну я сейчас не вызывался танцевать. Претензии свои при себе оставьте.

– Стесняются, – хмыкнул я. – Это нормально, типа.

– А соглашаться тогда нахуя было?

Вот это уже хороший вопрос. Предлагаю спросить у тех девушек, а не доёбываться до меня. И я вообще не понимаю, как ты это к настоящей ситуации приплёл, но постарайся придумать что-нибудь более-менее логичное, пожалуйста. Мне и так больно, не порти мне настроение.

– Но всё же нормально прошло.

Не то чтобы я знал, но скорее всего. Не то чтобы меня волновали выпускные, ещё и даже не моего класса. Но от осознания того, что весь следующий год нам будут ебать мозги с этим, мне не очень хорошо сейчас стало. Мы все должны будем участвовать в танце? Вот прям до единого? Или хватит несколько человек. Мне просто интересно, какой шанс у меня избежать этого дерьма.

– Ну да. Вот и ты не нервничай.

– А какая тут связь вообще? – не понял я.

Артём не стал отвечать, только снова попытался наклонить нас. Но тут мне показалось, что пора бы уже перестать строить из себя бедного несчастного мальчика, которого заставляют делать что-то, что он не хочет делать, и хнык-хнык, и всё плохо. При том, что с Артёмом по силе мы примерно равны (не хочу выёбываться просто, м), получилось даже обойтись без драки. Просто перестать быть амёбой и напрячься хоть чуть-чуть.

– Ну вот.

“Ну во-от” тебе, блять. Нет бы нормально всё делать, будем ебланить как обычно. С чего тебя вообще так пробило на эту муть? Долбоёб. Точно препаратами упоролся, вот и веселится теперь.

– А ты же занимался этим, нет? – внезапно вспомнил Артём. – Где твоя грациозность?

Снова слишком внезапные смены темы разговора. Я аж потерялся на секунду. Чем я занимался? Потом дошло.

– Тебе самому не смешно?

Посмотри на меня. Какая, нахер, грациозность? Ты бы ещё пошёл в качалку, к типичным таким суровым сибирским мужикам, которые дыханием могут грелку порвать, и им бы что-то такое сказал. Примерно то же самое. По крайней мере, по параметру “грациозность” мы с ними явно на одном уровне.

– Да ладно, – Артём наконец оставил меня в покое. – Почему ты ушёл, кстати?

А вот это уже личные вопросы. И можно было и самому догадаться. В конце концов, предельно известный факт из своей биографии.

– Ну, я тогда отовсюду уходил. Со школы и оттуда.

Когда тебя кроет и ломает, как в последний раз, как-то не до танцев.

– А, бля, точно. Я забыл.

Мда? Самое главное в моей жизни, и забыл? Ну ясно, Артём. Молодец.

– Можно покурить тут?

Слив засчитан, дружок-пирожок. И почему на улице это нельзя было сделать? Как бы, без разницы, всё равно пахнуть будет не так сильно, но блин. От самого Артёма же будет потом дымом нести. Даже рядом не постоишь. И руки воняют после этого пиздец как. А то он как-то трогал меня за лицо после этого, так я чуть не сдох там – так пахло ужасно. Но не важно. Просто в тот раз он курил не как обычно. А “обычно” он не часто берёт саму сигарету в руки. И после этого от этих самых рук не так несёт. Вот, да. Да и с чего я вообще взял, что потом он будет стоять рядом или даже трогать меня. Сейчас это вообще не к ситуации.

– Да.

– Ты не против? – уточнил Артём. Вот как будто я через силу соглашался. Кури, блять, уже. Раньше начнёшь, раньше закончишь. А ещё лучше уже прекрати этой хуйнёй страдать. Хочешь в пятьдесят на все восемьдесят выглядеть? Артём, это же не шуточки. Или словишь инсульт в те же пятьдесят. Тебе оно надо? Ты к этому стремишься? Я тебя понял.

– Кури уже давай.

О, можно доебаться до него. Когда он бросит курить. Отличный план.

– Ты не собираешься завязывать с этим?

Артём развернулся ко мне, замерев. Нет бы прикурить нормально, потом выёбываться, раз уж зажигалку даже включил. Так вообще говорят..? Похер. Просто зачем газы тратить. Ну, вот эта водичка – это же сжиженный газ, да? Не важно. Закрыли тему. Я не то чтобы любил разбираться, как работают зажигалки.

– Теперь ты будешь строить из себя заботливую хуйню?

Я тебя сейчас пну, блять. Достаточно заботливо?

– Нет. Но сомневаюсь, что ты хочешь сдохнуть в пятьдесят от какой-нибудь не смешной хуйни.

Хотя если это твой злой план, то продолжай в том же духе.

– А может, хочу? – с вызовом спросил Артём. – В конце концов.

Он резко прервался, отворачиваясь и усмехаясь.