– У вас такого нет, что ли?
– Впервые вижу. Нет, серьёзно? Вы читали фанфики?
Ковальский с Артёмом замерли, уставившись на неё. Они так забавно выглядели, хех. Как будто их спалили за чем-то не тем, и всё, теперь пиздец обоим.
– И что не так? - когда Артём спросил это, я даже выдохнул от удивления. Мне казалось, он вообще не собирается с Кристиной по-немецки разговаривать. А тут..
– Так делают только пидоры. Мне кажется.
Спасибо, Кристин. Знаешь, ты нас троих умудрилась оскорбить сразу одной фразой. Хотя не то чтобы кому-то не похуй, я думаю, но не суть важно. Надо же поныть.
– Тебе кажется, – Артём демонстративно отвернулся и начал распаковывать бургер. Ещё, может, застеснялся. Он же у нас такой, ну. Няшка-стесняшка. Ну, это он из-за своего немецкого. Как-то он мне жаловался, что я угнетаю его (и вообще всю нашу группу) своим идеальным произношением, и теперь ему вообще стрёмно разговаривать.
– Может, просто признаемся ей? – посмеялся Ковальский, и тут же не удержался и рыгнул на ползала. Это было пиздец убого, и ладно, если бы остальные люди этого не услышали. Но на нас уставились все, кто сидел за ближайшими столами, и это было просто самое отвратительное во всём этом. Хотя было бы забавнее, если бы было как в фильмах – что весь зал подчистую затих. Хотя это смотрелось бы лучше, если бы это случилось во время или после того, как кто-нибудь обсуждал/сказал что-нибудь стрёмное. У нас в классе так было как-то. Я, правда, не помню, что Саня с Димой тогда обсуждали, но все так резко затихли в какой-то момент. Хотя Дима заметил относительно быстро, ещё поинтересовался так мило, тип, “А чё все замолчали”. Было весело. Просто несколько человек из класса так приятно смеются. Прям жить хочется, как услышишь. И когда происходит подобное, ты больше радуешься именно тому, что это кого-то рассмешило. Мама, я нормальный.
– Ты ж моя няшенька, – протянул Артём, в то же время продолжая недовольно разглядывать Ковальского. Тот извинился, конечно, но вряд ли от этого стало легче. Вообще, Артём рассказывал о таком. Ещё летом, в лагере. Когда я сказал, что было бы неплохо, если бы Ковальский приехал на смену тоже и жил бы с нами. Сначала Артём высказал мне просто, что я долбоёб и про любовь Ковальского к всратым вопросам. И потом вечером вернулся к этой же теме, чтобы ещё поворчать, какой же Илья еблан. Вот тогда он и поделился, что Ковальский любит вот эту хуйню – упиваться газировкой, а потом рыгать на всё помещение. И это нихуя не весело. Хотя кому как. Кому-то наверняка заходят такие шутки. Детям до двенадцати лет. Которым “многочлен” кажется пиздец смешным словом, и которые на биологии просто уссываются с темы про пестики и тычинки. Мда.
– Это типа нормально? – Кристина всё ещё не отошла от шока. Тут должна быть шутка про типичных немцев и то, какие они все из себя ебать правильные и аккуратные. Да нэ нет.
– Нет, конечно.
– Я просто долбоёб, – Ковальский пожал плечами, втянув голову в плечи. – Простите.
Да ладно, чего извиняться. Мы и так знали.
Когда мимо нашего стола прошла компания каких-то ребят, Илья чуть шею не свернул – так его заинтересовал кто-то из них. Ах, затейник.
– Ебать, сколько он на солярии тратит?
Я даже обернулся не секунду – глянуть, кто этот похититель мужских сердец у нас. Судя по комментариям Ковальского, надо было искать кого-то очень загорелого.. Поэтому было и не сложно. Тот парень с тоннелями, м-м. Увы, единственная черта, которую можно было разглядеть со спины.
– Я бы с ним сходил позагорать..
– Ковальский! – шикнула на него Рита.
– Что? – так же зашипел Илья. – Я же не сказал “Я бы его отжарил как следует”.
И правда, ну Рит. Какие могут быть претензии вообще? Да он даже не вслед ему это крикнул и не в лицо сказал. Хотя Ковальский мог бы, мне кажется. И потом словить по ебалу. Ну, я, если что, готов заступиться. Не знаю, зачем. Мы не такие уж и друзья, как бы, но я готов. Наверное, адреналина в жизни мало, хочется с кем-нибудь подраться. Так что, давай, Илья. Ты нарываешься на какую-нибудь хуйню, а я тебя защищаю, и все довольны в конце.
– Красивый парень. Я выражаю свою симпатию.
– Это как тот мемчик. Где чел рассматривает экран через бинокль и его член типа тоже.
Странные ты мемы смотришь, Артём. Ты бы завязывал с этим.
– Давай когда в следующий раз мимо пройдёт кто-нибудь симпатичный, ты ему посвистишь?
– Замётано, – Ковальский пожал плечами, мотнув головой. Выражение лица у него в этот момент выражало только что-то вроде “Да как нехуй делать вообще”. Сейчас как свистну, ебать, он сразу на колени встанет. Или она. Про пол же речи не было?
Только я об этом подумал, Ковальский решил уточнить.
– Я “кыс-кыс-кыс” сделаю. А то знаешь, шлюхи тип ноют в интернете, что их это угнетает. Вот, буду угнетать парней.
– Установление гендерной справедливости? – когда я допереводил всё сказанное, спросила Кристина. Ей это нравилось, судя по её довольному выражению лица. Я не про “установление гендерной справедливости”, а про саму ситуацию в целом. Вот, да.
– Только вот, – осматриваясь, пробормотал Ковальский. – Пока я могу посвистеть только тебе, Артём.
Тот аж подавился. Хорошо, что рядом была заботливая Рита, которая заботливо стукнула его по спине с такой силой, что всё враз прошло. Вообще-то, так нельзя делать, конечно, но важен ведь результат? Не техника. А Артём жив, не задыхается и не умер. Значит, всё отлично. Только вот непонятно, чего он так удивился, или испугался, или что там у него. Как будто Ковальский сказал что-то необычное.
– Никого нет, кто бы соответствовал моим требованиям, – наконец, вынес вердикт Ковальский, заканчивая осмотр зала.
Ещё один зажравшийся. Что с людьми происходит. Совсем уже охренели. То им не так, это не нравится, вон то тоже поправьте. Пиздец. А потом ещё что-то ноют. Требования свои снизьте, пожалуйста.
– Но вот посмотри, Артём.
Артём недовольно хлопнул рукой по столу, засопев. Не дают поесть парню спокойно, м? Ну ничего, он хотя бы начал. Кто-то даже не открывал ещё ничего.
– Все люди, как люди. В майках, футболках.
– А я, блять, не в футболке, что ли? – сразу заагрился тот. Такой нервный, кошмар. Он точно пьёт те таблетки? Ему же прописывали успокоительное, что за срань, почему он такой нервный. Или что, опять только я отвернулся, как начинается пиздец? Хотя я опять слишком много на себя беру. Строит тут из себя мамочку. Самому не мерзко?
– В чёрной, – Ковальского, видимо, смущал именно цвет. – Посмотри, как нормальные люди ходят. Почему ты так не делаешь?
Артём осмотрелся. Уже вот на лице у него было написано, что хоть Ковальскому назло, но одеваться так же, как эти уроды, он не будет. Точно нонконформист. Первый на районе.
– Петухи ебаные.
А я говорил.
– А ты кто? – посмеиваясь, спросил Ковальский.
– А я, – ненадолго, но Артём задумался, – благородный ворон.
Ему самому стало смешно со своей охуенной шутки, так что посмеялись они вчетвером – ну, Кристина ещё с ними. А я как всегда, чмо безэмоциональное. И вообще, можно поесть уже? Мы, кажется, за этим сюда приходили. А не чтобы шутки шутить. Вот потому и непонятно, как вообще люди умудряются ходить по таким местам с друзьями. Ну нельзя, невозможно есть и одновременно пиздеть. А пиздеть вы будете. И тогда приходится жертвовать едой, но что за хуйня, зачем вы тогда вообще сюда шли, если могли и дома попиздеть. Пиздец, блять, я ебал. Можно перерыв в этих ваших разговорчиках сделать уже? Не я же один тут голодный.
*
– Ты куда?
Артём недовольно цокнул, выходя из-за стола. И я уже было подумал, что он не собирается отвечать, как он таки заговорил.
– В туалет.
– Хочешь, Арсений с тобой сходит?
Я еле удержался от того, чтобы не пнуть его, и побольнее. В смысле, блять, с тобой сходит? Сам сходи. Нахуй, блять. Тоже мне, шутник нашёлся.
Рита с таким выражением лица развернулась к Ковальскому, что мне даже смешно слегка стало. Кристина и вовсе засмеялась. Ну, так, хихикнула. Я тоже, только про себя. Как обычно.