Как же он её ненавидит.. Мне нравится.

– А ты ей ничего не запрещал?

– Я – нет. Я, типа, считал, что раз она привыкла ко всему этому пиздецу, то ей будет тяжело, если я начну требовать, чтобы она завязала со всем этим. Ну, я и не требовал, – он пожал плечами. – Да и раз ей комфортно, то чё нет?

– Хуя ты сторонник здоровых отношений, – фыркнул я.

– А это неправильно, ты хочешь сказать?

– Раз она тебя так дрочила с общением, то и ты должен был её.

Всё должно быть справедливо. Либо огребают обе стороны в одинаковой степени, либо не огребает никто.

“И когда ж ты в специалисты заделаться успел?”

– Я тоже над этим думал, но мне такое непривычно, так что я просто нахуй всё послал и всё.

Ну ясно. Непривычно ему, блять. А заёбываться – в самый раз, да?

– Но тебе не было похуй? В смысле, ты её не ревновал?

– Это была не ревность, а.. – он задумался. – Просто неприятно, типа. Но я старался не давить на неё этой хуйнёй. Это неправильно, да и я могу границы переходить временами, так что лучше волю себе в этом не давать.

У него какие-то проблемы с контролем таких вот вещей? Хотя у него с контролем многого проблемы, ничего такого тут нет.

– Мда, а потом ещё удивлялся, почему девушка, которая вечно где-то бухает, лапает всех подряд, и легко даёт себя полапать всем подряд, не может простить мне то, что я помог пройтись пьяной девушке и, сука, набил себе татуировку, не предупредив её.

Но конечно, виноват во всём ты, какие могут быть вопросы?

– Так сложно не делать из своего охуитительного внутреннего мира ёбанный центр вселенной? – возмущённо спросил Артём. – Ебать, не понимаю, кто и как таких фиалок растит.

Я понял, что почему-то теперь люблю его ещё больше, чем раньше. Это так странно, но правда – я прям чувствую.

– Она серьёзно думала, что я собираюсь провести жизнь с ней, – усмехнувшись, сказал он, почему-то смотря при этом на меня. – Блять, Аня, мне шестнадцать, тебе чуть больше, какая, нахуй, вся жизнь? В этом возрасте ищут партнёра или на потрахаться, или чтоб был, но явно не с такими далёкими планами. И кто когда говорил, что кому-то понравится ошиваться с отбитыми? Ещё и, сука, всю жизнь. Пиздец.

Хм, не отношения, а находка для любителя порыться в чужих головах и жизнях, ну вот правда. Столько всего интересного, ещё и здоровыми отношениями и не пахнет даже. Вкусняшка в чистом виде.

– Не встречайтесь с ревнивыми долбоёбами, короче, – сделал для нас вывод Артём. Тема, кажется, к концу подошла? Раз он мораль выводит – он это любит.

– А ты ревнивый?

– Я тебе говорю, не встречаться с ревнивыми, ты узнаёшь, не ревнивый ли я.

Ну, знаешь ли.. Мало ли, какие у меня планы. Ладно, шучу, нет у меня никаких планов.

– И почему “долбоёб” тебя не смутило?

– Это сомнений как-то и не вызывает.

– Сука! – шикнул Артём, и попытался достать меня ногой, но не вышло. Думаю, он знал, что он не дотянет, просто решил.. Повыёбываться. Но он не злился, на самом деле, ну, и славненько. Это же шутка, а кто злится на шутки? Только очень плохие люди.

Вообще, была такая тема, что ревнуют только неуверенные в себе долбоёбы – типа, думают, что их партнёр может найти кого-нибудь получше и бросить их. Аню в этом я понимаю – не зря ревновала его ко всем подряд, хотя по факту именно этим она его и довела, хех, но вот Артёма.. Он же такой охуенный, какая неуверенность? Может, и правда он только снаружи такая мразота, а внутри – нежнее фиалочки?

Но тема не продолжилась. После того, как Артём попытался меня пнуть, я обратил внимание на то, что он всё это время сидел на этой грёбанной перекладине ровно, и даже не поёрничал. В смысле, ему ведь должно быть больно, да? Больно и неприятно, но он сидит, даже не морщится.

И только я подумал об этом, как Артём резко подался назад и, как бы, упал, но, конечно, повиснул потом на коленях. Видимо, всё-таки устал. Ну, сидеть на таких вещах и правда не очень-то и удобно, тем более, долго.

Его футболка сползла, из-за чего стало видно спину. Мне пришлось тут же отвернуться, потому что потому – опять захочется потрогать его, а нельзя. Мне, конечно, не впервые с навязчивыми желаниями бороться, но сейчас это уже жутко. К тому же, у него такая классная спина. В общем-то, у него всё классное, да, но спина – это прямо как что-то очень важное. Хочу её потрогать ещё с шестнадцатого числа, но, думаю, не судьба мне. А ведь у него такая интересная впадина внизу позвоночника..

– Расскажи ещё что-нибудь, – попросил я. Если мы не начнём о чём-нибудь разговаривать, я точно свихнусь сейчас. Всё ещё так утяжеляет то, что сегодня последний день. Как бы я себе волю не дал. Ручкам своим шаловливым.

– Опять про Аню?

– Если что-то осталось.

– Как-то мы начали с ней ссориться. Опять, мда, и, по-моему, это было в преддверии нашего расставания. Она мне пишет такая: “Тебе плевать на мои проблемы, ты мной не интересуешься”. Типа, “Вот, я написала тебе, что хочу выпилиться, а ты продолжил дальше о своём болтать”.

Я даже думать ни о чём не стал, выжидая продолжения. Уверен, там не всё так просто. Да и мне же нельзя оправдывать Аню. Даже в своей голове, да.

– Я такой: “Ну-ка, когда такое было”. Я, как бы, так себе к ней относился, но её жизнь мне не совсем до пизды была. На тот момент, блять, – посмеялся он. – Ну так вот. Пересылает она мне вот такое сообщение.

Он на пальцах показал размер, и, если я правильно оценил, там была пара строчек.

– Там, я цитирую просто: “Два часа меня отговаривали от самовыпила”. Это описание, как её день прошёл.

Охуенный день. Обычный вторник, знаете.

– Не смотри на меня так, Сань, не – смо-три, – усмехаясь проговорил он. – Я тоже там сидел, лицо руками прикрывал. Я ей пишу: “Блять, тут подразумевается, что тебя уже отговорили, и помощь тебе больше не нужна”. Да и какая тут, сука, может быть помощь? Что я тебе напишу, блять, на слова о том, что ты хочешь вскрыться? Что всё будет хорошо, ты, главное, не расстраивайся? Вот это поддержка, ёбанный в рот, – выплюнул он. – У меня как-то нет опыта в общении с такими вот людьми, мне повезло. Да и.. Сука, не должно быть опыта в общении с людьми, которым реально плохо. А не которые ищут внимания.

Я бы ему похлопал, если бы мне стыд позволял.

– Общеизвестный факт, – с умным видом заговорил Артём, подняв указательный палец, – люди, которым реально хуёво, никому не говорят о том, что планируют наложить на себя руки. Почему тогда, интересно, куча людей гниёт в своих квартирах до того момента, пока вонять не начнёт? Чё их никто не отговаривал? Потому что, блять, так делают только вниманиебляди. И ты, Аня, как раз из них.

Я почему-то вспомнил, как он сказал, что почти месяц с ней не разговаривал. И что он говорил, что встречался с ней пять месяцев. В эти пять месяцев входит тот месяц, что он её игнорил, или нет?

– Этого я ей не говорил. Я подумал, что, типа, если у меня нет опыта в таких вещах, и я просто в душе не ебу, что можно сказать человеку, у которого якобы всё плохо, то нахуя говорить? Я выслушаю, но не скажу. Короче, похуй, пляшем. Я ей пишу: “Тебе уже помогли, от меня ничего не нужно, да и, блять, сколько раз такое было, что я спрашивал у тебя о чём-то, и ты говорила “Ничего”?”. Типа, была ситуация такая: я поехал к ней, и мы встретились у магазина возле её дома. Я смотрю, у неё глаза, сука, просто красные от слёз. Спрашиваю, что случилось, и что она мне говорит? “Ничего”. И такое не один раз было. Блять, полагается, что человек тебе сам расскажет, если захочет. Не будешь же ты лезть в его личное пространство? Куда он тебя, судя по всему, пускать не хочет.

Хуя ты этик, блять. Все так в людях охуенно разбираются, пиздец просто.

– Ну, она же так с тобой делала, может, она и от тебя этого ждала?

– Она, блять, знала моё отношение к этим вещам. Я не сильно настырный в таких вопросах. Не хочешь говорить – пожалуйста, я не настаиваю. Я, сука, ценю твоё пространство. Даже если ты не ценишь моё.