Это даже звучало странно. Серьёзно, она так сказала? Такой бы и я вломил. Это нормально вообще, интересно? И чем она мотивировалась? Просто обычно на таких вот раков-отшельников все забивают, типа, “Ну и хуй с ними, других припрягу”, а это чё было? Ну типа. Обычно когда ты видишь, что человеку поебать, ты оставляешь его в покое, потому что ни одному из вас эта хуйня не нужна, и чё вы будете ебать друг другу мозги. Но та дама, видимо, была альтернативно одарённой, не иначе.

– И я взял свой рюкзак и ушёл сюда. Я ещё тогда не знал, что тут так обустроили всё для хикарей.

Ну да – поставили диван в укромном месте, вот, блять, место для хикарей.

– Ищу место, где спрятаться, – продолжал Артём, – да и вещи нормально заныкать можно, ну так, на всякий случай.

А человек знает, как от проблемы уходить и что делать. Продуманный парень.

– А Саня ещё рассказывала, что оттуда, – он указал куда-то назад, видимо, указывая на ту лестницу, по которой мы сюда забирались, – можно легко на крышу пробраться, и я такой думаю: “А много ли людей вообще до этой хуйни догадается?”.

Много ли людей догадается пролезть на крышу и полазить здесь? Да вряд ли. Как и, собственно, искать здесь потерянного ребёнка. Хотя наверное, впрочем. Мне как-то сложно поставить себя на место вожатого в таком случае, но я могу предположить, что раз у тебя пропал ребёнок, за которого ты отвечаешь, ты весь лагерь, каждый метр осмотришь, но лишь бы найти его. Просто предположение.

– Решил слазить, – продолжал Артём тем временем. – Смотрю, тут диван, блять, вообще заебись. Ну я и остался.

Конечно, диван есть – и хватит. Еду бы кто приносил, и хоть всю смену тут ошивайся.

– У них как раз дискотека была, – Артём немного потанцевал, издеваясь, – я и съебался, незаметненько так.

Отличный план. Но ещё лучше это стало, когда он продолжил и это:

– Потом просидел тут всю ночь.

Вот отлично же, ну? Тебя заёбывает дама, которая несёт за тебя ответственность, и что ты делаешь, чтобы показать ей, кто из вас двоих батенька? Берёшь и уёбываешь на ночь, ну конечно же. Победа очевидна – даме дают пизды, она страдает, ей плохо, а ты на утро появляешься весь из себя такой прекрасный и восхитительный, и все охуевают. Отличный план же, ну?

– Тепло было, хорошо, – заулыбавшись, протянул Артём. – Мы тут с Саней и одноклассником были в ту смену.

Насыщенные три недели были у них тут, да? Ну, шесть, если в общей сложности.

– Они мне потом рассказывали, как к ним, – он задумался, то ли вспоминая, то ли формулируя, – до полуночи, раза два, заходили вожатые, и комнаты обыскивали. Бля, я так смеялся.

Ну да, это же так смешно. Но вообще, не знаю, конечно, что там на самом деле происходило, хотя Артём и не пиздит, как бы, но допустим, что он хотя бы иногда приукрашивает – может же такое быть? Ладно, всё. В любом случае, той даме не стоило такой хуйнёй страдать. Нет, ну серьёзно, насколько тупой надо быть, чтобы кому-то такие условия выставлять? Тем более, когда у вас даже существенной разницы в возрасте нет, а положение твоего оппонента не ебёт ну вот никак. Тут реально вполне уместно “Сама довыёбывалась”.

– Той бабе же рассказали, какое я уёбище. И как я домой уходил год назад.

Пятнадцать лет ему было тогда, значит. Ну а что – прогуляться двадцать четыре километра ночью по трассе, чё нет. Всегда так делаю.

– Она так испугалась, ты бы видел её ебало, – Артём посмотрел на меня с таким довольным выражением лица, это пиздец. – Я утром такой прихожу на завтрак, а она белая, блять, как, – он махнул рукой, видимо, не найдя слов. Довольный-то какой, нет, вы посмотрите.

– А чё ей от тебя надо было?

Не могу этого сам понять, так, может, хоть он подскажет или идеи какие выдвинет?

– Я ей типа нравился. Может, поэтому.

Не вижу тут связи, на самом деле. Тебе нравится какой-то человек и поэтому ты заставляешь его делать то, что он не хочет, и что ему не приятно? Охуенно, блять. Или она наоборот старалась как лучше, типа? Достаралась? Но вообще – не слишком ли самовлюблённо с его стороны так говорить об этом? Хотя он популярен у дам, чё уж тут, но всё-таки.

– С чего ты взял?

– Это обычно заметно, – пожал плечами он.

Да?

– Особенно если это восьмиклассница какая-нибудь или вот такая манда тупая.

А, ну если так.

– На самом деле, мне самому стрёмно так думать. Потому что вдруг я тупая мразота, в которую каждая вторая влюблена. Но касательно этой – это точно правда.

Дело твоё, как знаешь.

– Одноклассник рассказал. Он с её подругой вещами неприличными занимался, она и выдала.

Типа, во время процесса, или что это значит? Хотя не сказал бы, что меня интересуют все эти неприличные вещи, которыми дети занимаются в лагерях, тем более, этот его Одноклассник. Артём много о нём рассказывает, так что я имею кое-какие представления о том, что это за человек, и честно скажу – он мне не шибко-то и нравится. Может, это как-то связано с тем, что Артём его недолюбливает, но кто знает, кто знает..

Хотя вот он же сказал только что, что вожатые в ту ночь обыскивали комнату того парня и Саши, то есть, их двоих рассматривали как его потенциальных укрывателей? Да и раз этот его Одноклассник был тут, вместе с ним в лагере (более того, это была не единственная их совместная смена), значит, это было обговорено между ними двумя? Не такие уж они и не-друзья тогда, получается? Артём не любитель стекло жевать, думаю, он бы не стал общаться с кем-то, кто ему неприятен или не нравится. И что тогда получается? Не вижу тут логики. Ещё такой вопрос мучает – почему я так уверен, что речь всегда об одном человеке шла? Артём ведь не использует имён, и откуда мне тогда знать, что это не разные люди? Надо будет уточнить у него об этом.

– И ты тут серьёзно всю ночь провёл?

Просто это дико немного. Да, я сам пиздел за сон на улице, как это классно, но то днём, и у себя дома, во дворе. А не на крыше какого-то там здания где-то в ебенях, ещё и ночью. Да, лето, тепло, но дела это не меняет. Да и вот ещё вопрос – он сильно огрёб после этого всего? И унялась ли та дама?

– Это не так уж и стрёмно, – заверил меня Артём. – Не так, как в подъезде ночевать.

Вышло убедительно. В подъезде? Там-то он что делал? Поражаюсь иногда – какая насыщенная жизнь у людей бывает. Я из дома после девяти часов вечера не выхожу, а если выхожу – то не дальше калитки, а кто-то, блять, то всю ночь шляется где-то, с одного конца города в другой идёт, то всю ночь в подъезде проводит. “Как же скучно я живу”.

– Скажи “рефрижератор”.

Ну вот, началось. Хотя этот ещё долго продержался.

– Зачем?

Понятно, конечно, зачем, но как же можно не поломаться? А вообще, давно мне никто на мою картавость не указывал, хотя никто меня и не слышал, а для матери это обычное дело – у нас же нет такого чёткого звука “р”. Хотя у кого – “у нас”? Не могу себя идентифицировать, на самом деле, ну да и похуй, господи, не об этом сейчас.

Мда, а я ведь уже даже и подзабыл, что люди считают это чем-то стрёмным. Совсем от мира отбился. И сразу детский сад вспоминается, эх..

– Я просто чёт не прислушивался как-то.

Ага, зато как других доёбываться, так ты сразу им все их недостатки припоминаешь. Ладно, это просто я своё самолюбие тешу. Да и он хотя бы меня наедине унижает, а не перед людьми, как обычно. Я определённо ему нравлюсь.

– А тут “сехъёзно”, “пховёл”.

А можно без вот этого вот обойтись? А то бесит немного. И моя “р” больше “в”, а не “х”, не надо мне тут.

– Рефрижератор.

– Бля, – Артём умилённо заулыбалася. – Тебя не дрочили с этим в детстве? Саню вот изрядно заёбывали.

Ну, да, ведь картавость – это такая хорошая причина задрочить кого-нибудь. Интересные такие, главное – как будто мы специально это делаем. Со мной вообще охуенно было – мать же сперва мне немецкий втирала? И по той причине, что в детстве я по большей части тусил именно с ней, и её речь у меня постоянно на слуху была, я свыкся именно с таким произношением. И тут мне начинают пояснять за русский. И вот чё мне, переучиваться надо было? Серьёзно, да? Так все это видят?