– Это не многовато?

– Нормально, – махнул рукой он. – Не думаю, что это того стоит, но это самый охуенный коньяк, который я когда-либо пробовал вообще.

То есть, он много что пил, он хочет сказать? Забавно как. Ему же семнадцать, ну, чё за херня-то? Хотя, может, он с родственниками выпивает? Ну, мы с матерью часто пьём вместе, не знаю, мы же не одни такие?

– Как ты его купил?

– Соседа попросил. Ему уже за двадцать пять где-то, так что спокойно продают.

Какие хорошие у него отношения с соседями. Хм, ему же уже в этом году восемнадцать будет? Или только в следующем? Сможет сам себе такие вещи покупать. Не знаю, мне кажется, половина детей ждёт восемнадцатилетия только поэтому – можно будет самому сигареты и бухло покупать, “наканецта, аха-ха-ха”.

– Хочешь ещё?

Ответа он дожидаться не стал – подскочил, взял бутылку с тумбочки и подошёл ко мне.

– Конечно, хочешь, кто не хочет хорошего коньяка.

Можно было бы и поменьше, но спасибо. Может, хоть так до утра спокойно просплю?

**

Проснулся я от того, что меня резко рванули вперёд. Я сначала не мог понять, что происходит, потом дошло, что меня снова тошнит, и меня дёргали вперёд, чтобы всё выходящее сразу шло в таз на полу, а не на кровать или ещё куда. Всё-таки, хорошо, что его не убрали.

– Отличное решение засыпать на спине, когда знаешь, что тебя может вырвать, – услышал я насмешливый голос откуда-то сверху.

Ну давай, ещё как-нибудь меня подъеби, ну конечно.

Сплюнув, я открыл глаза. Картина перед глазами была не самой приятной, так что я попытался подняться, но тут же пошла вторая волна, так что хер мне.

Когда всё закончилось, я вернулся обратно на кровать и осмотрелся. За окном уже было темно, в комнате, из-за не включенной лампы, тоже, а с улицы доносилась приглушённая музыка. Дискотека же сегодня, да?

Артём стоял рядом – так я понял, это он меня и одёрнул сейчас. Хотя кто ещё мог это быть? Глупый вопрос.

– Спасибо, – хмыкнул я, отворачиваясь. Сил нет на его довольную рожу смотреть.

– Да не за что, ебать, – почему-то очень радостный, сказал он, потом осёкся и заговорил, уже тише. – Тебе всё ещё плохо?

Я прислушался к ощущениям и с величайшей радостью заметил, что помимо дрянного послевкусия во рту больше меня ничего не волнует.

– Нет. Сейчас всё нормально.

– За тебя, – развернувшись, он взял с тумбочки кружку, после чего отпил. Вот теперь он бухает, прекрасно.

Когда он уселся, я кое-как заставил себя сесть и встать с кровати потом. Голова больше не болела, но теперь какое-то неприятное ощущение было во всём теле. Надо комнату проветрить.. Ну, как раз сейчас в ванную идти – зубы чистить и таз отмывать, как раз и дверь по пути открою. Господи, какой же ебанутый день был. Ну, я, по крайней мере, справился. Задание “Дожить до вечера” выполнено, и очень даже неплохо. Теперь бы ещё на ночь себе занятие придумать, и будет вообще хорошо.

Судя по тому, что я могу нормально ходить и лицу вернулся прежний цвет, сейчас уже со мной всё в порядке. Ну и отлично. Сейчас ещё воздух свежий появится, и вообще хорошо станет всё.

Вымыв руки напоследок, я вышел из ванной. Надеюсь, Артём не против открытой двери? Хотя он не мерзляк, вроде, да и закрывал он её, скорее, чтобы не слышать все эти визги, которые обычно поднимаются, когда люди собираются на танцы. И не понять даже – это я так хорошо спал, или они так тихо шумели? Хотя опять же – дверь закрыта, так что ничего такого тут нет.

– Ты так забавно задёргался, – только я зашёл в комнату, сказал Артём. Я сначала даже не понял, о чём он, но довольно быстро догадался. Забавно ему, блять? Ну что ж, рад, что ему понравилось.

– Ага.

Как-то не доставляло говорить о подобном. У Артёма, я так понимаю, вообще никаких рамок нет? Что мерзко, что нет, хотя бы? Ещё так смотрит, как будто поддержки разговора выжидает. Ему нравятся такие темы? Как кого-то выворачивает у него на глазах? Серьёзно, что ли?

– У тебя и это больная тема?

– У меня с отцом такое часто раньше случалось, – охотно поделился со мной он. Всё же, не только вино на него хоть как-то влияет, не только.

А я и подзабыл уже как-то, что у него батя алкаш.

– У него это вообще обычное дело – нажраться в три жопы и лечь спать, блять, – продолжал тем временем Артём. – Пиздец.

И чё ему так весело? Мне вот не смешно было, когда у моей матери похожая ситуация была. Хотя у нас, видимо, слишком разное отношение к родителям и оценка насчёт их смерти. Был бы я совершеннолетним, я бы так не переживал – получить всё её имущество это не такая уж и плохая перспектива, разве что с бумагами повозиться придётся, но зато потом.. Странно, что Артём по-другому относится – ему же тоже ещё год как минимум ждать. Вот так сплавят его в детдом или к матери, я посмотрю на него, как он посмеётся. Хотя он, наверное, всё же, с самой ситуации угорает, чем с того, к чему это могло привести.

– Я не скажу, что сам всегда пью правильно и в меру, но не настолько же нажираться, чтобы уснуть и не проснуться, когда начнёт выворачивать?

Ага, молчи сиди там, блять. Святой нашёлся.

– К тебе это сейчас не относится, – видимо, застремавшись слегка, сказал Артём. – К отцу, ну, и к другим. Многие так делают, наверное.

– Моя мать, – хмыкнул я. Было видно, что он сомневается в сказанном, так что вот ему история из жизни. – Она редко спивается, правда, но бывает и у неё иногда.

Он понимающе покачал головой, наливая себе ещё. Я только сейчас понял, что происходит: он коньяк чайными кружками наворачивает. “Потому что я могу”.

– Докажи охуенно, да? – спросил Артём, глядя на меня. – Выходишь на кухню, водички попить, слышишь какой-то странный кашель.

Жизненно, пиздец. Так вот случайно мимо проходишь, а потом отстирываешь постельное белье и с пола всё стираешь, пока мать не проснулась и не просекла, что что-то не то случилось. И охуенно потом, когда на утро она интересуется “Я нормально себя вела?”. Хотя перед этим полночи орала на весь дом песни. Отвра-атно.

– У тебя не было такого, что сомневаешься, переворачивать или нет?

– Да я как-то не горю желанием отправиться к родне или в детдом, – хмыкнул я. – Хотя у меня и мать нормальная. Относительно, конечно.

Всё лучше, чем жить с Отто, вот серьёзно. Ну а насчёт Артёма.. Я думал, ему нравится его отец. Хотя бы по сравнению с его матерью, но я, честно, без понятия, что у них там у всех происходит, так что, вроде, и рано какие-то выводы делать, но, вроде, и понятно уже всё?

– А, ну да, – согласился он. – Но всё равно классно.

Что тут классного-то, блять, скажи мне?

– Никогда не думал, что буду с кем-то такое обсуждать.

А, он об этом. Ну, вообще, да – как-то не самая лучшая тема для обсуждения с другими.

– Как это было, расскажи мне? – Артёму, похоже, очень понравилась – он аж загорелся весь. Не в прямом смысле, конечно, хотя и так понятно, что под этим подразумевалось, я просто туплю до сих пор. Его серьёзно так это всё волнует? Он таким заинтересованным выглядит. Это потому, что он пьяный?

– Зачем говорить об этом?

Я, может, чего-то не понимаю, но это нормально разве? Как бы, такие вещи обсуждать с другими в принципе не правильно, но раз у нас у обоих такое случается, то ещё ладно, но господи – зачем рассказывать о таком? Это мерзко, нет?

– Для тебя это неприятные воспоминания? – удивился он. По усмешке судя, положительный ответ он примет очень отрицательно. Хотя такового и не будет, конечно.

– Да не сказал бы, я просто не понимаю.

– Потому что я хочу поговорить об этом?

Хочу, не хочу, блять. Какой-то он ну слишком зажратый, мне кажется. Для сына шахтёра-то конечно.

– Сколько тебе было, когда это случилось в первый раз? – смягчив тон до какого-то ну слишком мягкого, спросил Артём. Как будто со мной детский психолог разговаривает, вот серьёзно.

Сказав это, он посмеялся – издевается же, мразь.

– За родителей, ебать, – немного подняв кружку, сказал он, и, усмехнувшись, поднёс её ко рту.