Артём продолжал стоять рядом и постоянно косился – то на меня, то на телефон. И было понятно, что ему что-то нужно, но он всё никак не спросит и не скажет. Хм.

– Дай посмотреть, – он положил руку на мой телефон, из-за чего задел меня. Ну, вообще, тут можно использовать “наши пальцы соприкоснулись”, но меня бесит эта фраза, так что нет. В любом случае, было странно, что сейчас меня не трясло от отвращения, хотя это всего лишь пальцы, и, возможно, ничего такого в этом нет, но обычно я не переношу прикосновения людей, и Артём раньше не был исключением. Хотя кто бы знал – может, тогда дело было в том, что он трогал меня за уши? Своими холодными руками. Земноводное ебливое.

Я не понял, что он собрался там искать, снова, но особо противиться не стал. Да и бесполезно это – всё равно либо силой заберёт, либо доебётся потом.

“Ой, ну да, отмазывайся давай. Тряпка”

Как и в тот раз, я смотрел за тем, что он там делает, но сейчас он стоял рядом, так что я мог видеть и экран телефона. И это было куда удобнее, стоит отметить.

Неудобным было то, что он зачем-то читал наш разговор с Отто. И я понимаю, его волновала та часть, которая была про пирсинг и всё близкое к этому, но что он выше искал – это уже было вне моего понимания.

– Он у тебя так хорошо язык знает? – нахмурившись, прокомментировал Артём. Он так отвлечь меня пытается, или что?

– В смысле?

Свой родной язык, как бы, и надо хорошо знать, нет? Особенно, когда он один, ага.

– Нам учитель говорил, что даже немцы хуёво всё это понимают. Те же артикли.

А, он об этом. Ну, у многих народов такая хуйня.

– Отто типа патриот дохера, – продолжая наблюдать за его действиями, сказал я. – И считает, что знание языка – это уважение и то, как ты относишься к своей культуре и традициям.

А как националист, он крайне уважительно относится к таким вещам. Хотя совсем необязательно быть именно таким, чтобы уважать свою нацию и культуру, стоит отметить, ну, короче, не важно. Это вообще скользкая тема.

– Это как у нас люди, которые поправляют ударение и грамотность? – усмехнулся Артём. – Граммарнаци, вроде.

– Можно без этого? – попросил его я, хотя ничего такого ещё не было, просто я дебил и у меня бомбит со всяких таких сравнений. – Вроде того. Только он не из интернета узнаёт, что что-то не так, а и без этого ошибок не делает.

А то как у нас сейчас мода повелась – прочитают в новостной ленте, что правильно “позвОнишь”, а не “позвонИшь”, и ходят, потом, выёбываются – “гляньте, какие мы важные и умные”. О, вот ещё – “пошлите”. А потом бомбят, типа “Ка-а-ак та-а-ак можно, тупые, не знают русского языка-а-а”. И плевать, что до этого сами так же говорили, ага-а-а.

– И не доёбывается ни до кого.

– Достойно уважения, – покачал головой Артём. – У нас в классе у всех это самая больная тема, блять.

А чего они хотят, интересно? Если даже те, у кого этот язык родным является, не понимают, в чём суть этого, а русским школьникам это нахуя? Это же не английский, на котором “полмира” говорит, ну, так нахера его задрачивать?

Так, если Артём сейчас не прекратит, мне будет очень стыдно. На самом деле, не очень, потому что я примерно даже знаю, как он отнесётся к этому, но всё равно. Совесть-то надо иметь?

Артём как знал, что надо остановиться именно на этой фотографии. Ну, вот и всё.

– Что.. – когда всё прогрузилось, протянул он, сузив глаза. – Нахуя?

Нахуя я отправил Отто твою фотографию? Возможно, не одну и с разных ракурсов? Ну, я могу объяснить.

– Ему типа важно, с кем я общаюсь большую часть времени.

Артём растерянно-недоумённо оглядел меня, потом отвернулся, и принялся мотать диалог ещё вверх, попутно останавливаясь и как-то вчитываясь в слова. Вот что ему там только надо.

Это показалось мне важным, и я даже решился на уточнение.

– Ты что-то ищешь?

– Я подозреваю тебя в кое-чём, пытаюсь уличить.

И в чём же, интересно?

– Спросить нельзя?

Или лёгкие пути – это искушение Сатаны? Или в чём он там меня подозревает вообще? Не в том же самом?

– Нет, ты уже сказал, что ни с кем не общаешься. Но я тебе не верю.

И как это связанно с диалогом с Отто?

– Это глупо, конечно, – продолжал Артём. – Ну, лишним не будет. Что такое “Missgeburt”?

Как, блять, можно было неправильно это прочитать..?

Я поправил его, из-за чего получил в ответ недовольное “Граммарнаци”. Не то чтобы он реально обиделся, просто кое-кто, похоже, понял, что меня продирает с подобных вещей, вот теперь и издевается. Как иронично, что его именно это слово заинтересовало.

– Ублюдок.

Надеюсь, он понял, что это перевод слова, а не оскорбление в ответ?

Артём исподлобья посмотрел на меня, улыбаясь.

– Спасибо, – поджав губы, протянул он. – Понять не могу, мне стрёмно или приятно?

И с чего бы ему стрёмно должно быть? Хотя мне бы тоже не понравилось, если бы два каких-то долбоёба обсуждали меня или типа того.

– Тут настолько хуёво, что я самое яркое, что тут есть.

У меня со всей моей жизнью примерно так же.

Осознав это, он пришёл в такой восторг, хотя всё было слишком наигранно, чтобы думать, что он реально этому рад. Вот то, что он гордится этим просто пиздец как – было очевидно.

Внезапно вспомнив, что мы тут не одни, я осмотрелся. Всем похуй, да? Ну и прекрасно.

– Блять, так непривычно видеть что-то такое, – продолжая залипать в телефон, говорил Артём. Может, уже хватит..?

– В чём ты меня подозревал? – вспомнил его недавнюю предъяву я.

И телефон мне верни, пожалуйста.

– В том, что ты общаешься с кое-каким уродом.

И что это за урод, интересно? И когда в тот раз он у меня телефон брал, этого ему мало было? Хотя в Ватсапе можно же удалять диалоги, может, Артём из-за этого проверяет? Ну, не знаю. Ещё не знаю, как этот некий урод связан с Отто.

– Можно я ещё почитаю? – посмотрев на меня, вдруг решил спросить Артём. – А то забуду всё к началу года.

Да, отличный метод повторить предмет.

Но Артём даже отвернулся от меня и отошёл. Телефон мне не вернут, я так понял? А то Отто отошёл на минуту, сейчас вернётся, и будет забавно. Нет, нихуя не забавно.

– Телефон мне верни.

*

– А как Отто выглядит? – только мы зашли в комнату, спросил Артём. – Просто интересно стало.

Интересоваться-то ему больше нечем.

Как я, только выше, сильнее, грубее и опаснее. Ну, да, там, черты лица другие, волосы по-другому острижены, вся такая хуйня. Пирсинга нет, м-м.

– Сейчас найду, – доставая телефон из кармана, сказал я. Где-то глубоко-глубоко, в архивах у меня были его фотографии. Зачем? Да хуй знает.

– Сейчас представил, короче, – начал рассказывать Артём. – Знаешь, у нас есть такие мудаки, которые фотаются со своими друганами. Стоят вот так в ряд, и закинув друг другу руки на плечи. Это пиздец как ущербно.

Я как-то такого не наблюдал никогда, но поверю на слово.

– Он специально никогда не фотографируется.

Он вообще это не любит. Случайные, так сказать, ещё более-менее признаёт, а всё остальное считает ущербством. Хотя однажды он сделал для меня селфи на фоне избитых геев, но это был единичный случай. Да, было и такое. Ничего личного, это он так рассказывал, как прошёл его день. Обычный вторник, понимаете ли.

– А, ну ладно, – пожал плечами Артём. – Видимо, не такой уж и отбитый.

Он с таким нетерпением ждал, когда же я найду фотографии, что мне неповадно стало. Ну, во-первых, по сути стрёмно что-то делать, когда кто-то ждёт, ещё и делает это так рядом, а во-вторых – я не понимал, зачем ему это надо. Это уже реально напрягать начинает.

Вскоре я домотал до самых последних фотографий – на который как раз был мой любимый дядюшка. Ткнув на последнюю фотографию, я передал телефон Артёму, и внимательно уставился на него. Мне будет больно, если и Артёму Отто понравится. Более вероятно, это и случится. Как и всем, как и всегда. Такой он человек, что тут поделаешь. Харизма или обаяние, как там это принято называть. То, чего у меня нет.