Я взял его руку и отодвинул от себя. Логично, тут же последовало недовольство – Артём прям сразу так проснулся. Как будто ему по лицу дали, блин.

Недовольно что-то там промычав, он вернул руку на место, но на этот раз ничего мне не нравящегося уже не было. Пусть смотрит мне. Я внимателен, как никогда. Ну, а по сути, я просто не хочу новых синяков. Не знаю, как Артём это делает, но, сука, постоянно, после каждого раза синяки остаются, и я хожу потом, как аутист. Хотя ясное дело, что проблема во мне, в моих сосудах и коже, но как же не понаезжать на человека?

Стоило узнать у Артёма, всё ли нормально, но я решил, что это глупо – хотя бы потому, что и так прекрасно видно, что нет. Но надо же как-то выяснить, что происходит? Вдруг Артём вполне себе может разговаривать? Только вот скажите мне ещё, как можно разговор начать.

– Если ты тут умрёшь, будет не прикольно.

Артём затрясся, но от смеха, как ни странно. Не знаю, что с ним не так. Хотя в какой-то мере эта хуйня изначально говорилась как шутка, так что..

Успокоившись, он немного отодвинулся, и даже засобирался что-то сказать, но всё равно ещё долгое время молчал. Артём, живи. Не оставляй нас.

– Я ебал эту жизнь, почему так плохо.

Во-от, теперь это он. Узнаю это “ебал” и привычно выражение, когда он ноет, как же ему плохо. Можно радоваться – он снова с нами. Хотя сомнительный повод, если совсем уж честно. Вчерашний он нравился мне больше, буду откровенен. А теперь передо мной всё то же быдло ебаное, которое не умеет следить за языком и делать всё нормально. Я не рад этому. Возможно, чуть-чуть.

Эх, блять, что я за мудак, а.

– Что вы принимали?

Мы же можем разговаривать, да? А то, ну. Странно это как-то. Что как мы первого числа разошлись, больше никак не взаимодействовали, а если и было, то только хуйня одна. Спасибо мне любимому. Теперь даже стыдно. Но из-за вчерашнего как-то воспринимается, что теперь всё более-менее нормально. Мда, блин. Стыдно, товарищи.

– Я ебу. Ковальский сказал, что его друг в Новосибирск за кладом ездил.

Е-е-е-е. Сейчас бы шесть часов трястись в автобусе, лишь бы наркоту забрать. И это только в один конец. Пиздец, что с людьми стало.

– И что будет охуенно. Как бы, и было. Но. Я хочу умереть.

Последнее он уже почти простонал, разворачивая голову и утыкаясь лицом в подушку. Что именно не так? Его тошнит, или просто изнутри сворачивает? Голова болит? В чём дело? Ух, я бы доебался.

– У тебя глаза вообще не открываются?

А то чё он лежит, как аутист? Не то чтобы я хотел, чтобы он смотрел на меня, но как-то принято, что ли? Чтобы у человека, с которым ты говоришь, глаза хотя бы просто открыты были. Я уж не говорю про зрительный контакт и хуё-моё там..

– Ну, – протянул Артём, замявшись. – Я бы.. Короче.

Он таки раскрыл их, и это было немного крипово. Левый глаз ещё был в порядке, но вот с правым точно придётся в больницу идти, потому что такое покраснение – это явно что-то лютое и явно не из серии “само пройдёт”. Блять, а, какого хера? Чем они занимались с Ковальским там вчера? В смысле.. Откуда-то же это взялось тут, да? И не странно ли, что вчера всё было нормально? Хм.

Ещё в какой-то мере это было и красиво. В смысле, у Артёма же синие глаза, и сейчас, когда вокруг хотя бы одного всё красное.. Эм. Насколько уместно просить Артёма дать мне сфотографировать его вот так? Хотя, судя по всему, ему больно, когда его глаза открыты, так что будет лучше не лезть к нему со своими бредовыми идеями. А то человек страдает, а я только о себе и думаю опять.

Артём не выдержал совсем скоро, и зажмурился, левой рукой закрывая лицо. Больно, видимо, и правда.

– В восемь больница откроется, – решил сообщить ему я.

– Да, я уже подумал об этом, – хмыкнул Артём. – Пойду пораньше, наверное, чтобы очередь занять.

Ой, как меня радует, что он собирается пойти к врачу, а не вот это вот русское знаменитое “Да, похер, само пройдёт”..

– Проводишь меня? – Артём слабо усмехнулся. Шутить пытается, блять? Это такая попытка атмосферу разрядить?

– Ладно, – я бы и так вызвался, если честно. – Твой отец уже проснётся к тому времени?

Это к тому, чтобы Артём мог домой к себе пойти после больницы. Насколько это безопасно, конечно. Хотя чё, боже.. Я опять слишком очерняю их отношения. Всё нормально будет.

– Думаю, да. Или не знаю. В школу пойти, если полегчает и всё нормально будет?

Ты поехавший?

– Куда ты, блять, собрался с таким глазом.

– Да ладно, – протянул Артём. – Боль же пройдёт. Мне пропишут какие-нибудь капли, куплю их сразу же по пути в школку, и всё.

Мне нравится, что он так легко на это смотрит, типа, оптимизм, и все дела, а не как обычно, и это хорошо, но не надо относиться к этому так наплевательски, пожалуйста.

– Я бы на твоём месте дома остался, – мне эти его идеи всё равно не нравились. Нет, ну а в чём дело? Он что, не хочет себе дополнительный выходной? Это же так классно, все хотят попинать хуйцы хотя бы денёк. Да, даже если до лета уже совсем ничего осталось.

– Так мило, ты волнуешься.

Сейчас ты точно у меня по ебалу получишь. Тоже будет мило.

– Это нормально. А если эта хуйня заразна?

– Чё ж ты со мной тут лежишь тогда?

Потому что люблю тебя, суку такую. Ладно, шучу. Потому что подумал об этом только сейчас. И опять шучу. Ответ же очевиден, ну?

– Мне-то похер. А весь класс в это втягивать зачем.

– Ну, я спрошу у врача, – решил Артём. – Если скажет, что дома сидеть надо, пойду домой. Если можно в школку ходить – приду.

– Какой добросовестный ученик.

– Замолкни, – протянул он, закрывая мне рот рукой. Я бы лизнул, правда, но предпочёл, чтобы Артём сначала лапки-то свои помыл. А то мало ли, чё он ими вчера делал. Да и в принципе это такое себе. С утра всегда надо руки мыть. А мне теперь придётся ещё и ебало оттирать. С мыльцем. И грубой губкой. Ну, хоть толк будет – а то мать вечно по две покупает, и вторая всегда лежит, не используется. Ну вот, сегодня будет её звёздный час. Я нормальный.

– Ты помнишь, что вчера делал? – отодвинувшись, спросил я.

Ты пил зелёный чай, Артём. Зелёный, блять, чай.

– Да, – отозвался тот через пару секунд. – Не знаю, к сожалению ли, к счастью ли. Как аутист какой-то себя вёл.

Он прям всё помнит, что ли? Как я себя вёл тоже?

– И ты там ещё стебался надо мной так хорошо, – Артём будто мои мысли услышал.

– Ты обиделся?

– Да без разницы как-то, – он пожал плечами. – Наверное, тебе было весело.

– Ну такое.

Вообще, смешанные чувства с этой хуйни. И с происходящей сейчас тоже. Так внезапно всё наладилось, это странно. Типа, вот Артём упоролся, мы попиздели с ним, и сейчас тоже мирно лежим себе и разговариваем о какой-то хуйне. А что, если это была такая вот хитро спланированная и продуманная многоходовочка? Как со мной помириться. Сработало же нормально, как видно. Аха-ха, блять. Лучше бы я об этом не думал – теперь не успокоюсь.

– Чё, понавыдумывал себе там всякого уже, да? – усмехнувшись, противно спросил Артём.

– А тебе самому не было страшно?

Правда интересно. Он, конечно, вчера высказывал что-то о своём отношении к этому, но хотелось бы его ещё сейчас услышать. Каково это, расскажи нам – проснуться вот таким. Никого и ничего не помня. Конечно, если с тобой было именно это. А то мне так нравится версия с тем, что это всё было ебучей постановкой.. Настолько, что я даже сейчас твоего ответа дожидаться не стану.

– Почему мне кажется, что это было постановочно?

– Потому что ты сранный параноик, Сень, – Артём быстро разобрался. – Сам же вчера предложение выдвинул..

Предположение, ебалдяй.

– Ой, бля, предположение, – тут же поправился и Артём. – Почему это случилось.

– Вчера я тоже об этом думал. Ну, что ты меня наёбываешь так тонко. С Ковальским на пару.

– Вечно у тебя всё и все против тебя, – вздохнул Артём, перенося свою правую руку мне на голову и запуская пальцы мне в волосы. Я сразу как-то напрягся, но тут же сказал себе успокоиться и не ёрничать. Не будет он ничего плохо делать тебе, чё ты дёргаешься вечно, заебал.