– Ну, знаешь, такой стереотипный правый.

А, понято. У Sturmwehr даже песня об этом есть. Ну, вернее, первый куплет одной из песен посвящён этому дерьму. “Вы знаете о нас из СМИ”, и всё такое.

– Пидоров, иностранцев. Кто там ещё есть?

– Я их не ненавижу.

“Мне похуй, но пусть это держится подальше” – как недавно Данил об Артёме высказался. Как же он это назвал.. “Презрительный похуизм”? Не помню. Но этому дали какое-то забавное название. Холодный, точно. Холодный похуизм. Вот так я отношусь ко всем, кто “должен” мне не нравится.

– Но задвинуть куда-нибудь не отказался бы, да? – усмехнулся Ковальский.

– Мигрантов – на их историческую родину, пидоров – обратно в шкафы, особо буйных – на принудительную психиатрию.

И мир станет сразу лучше и добрее.

– Я просто вчера девочку видел, – видимо, было решено пояснить, с чего эта тема вообще поползла. – У неё был радужный значок на рюкзаке. Поржал про себя. И тебя чёт сразу вспомнил. Что бы ты сделал, если бы увидел?

Дайте подумать.

– Втащил бы ей по затылку. Вдруг бы поумнела.

Меня так забавляет то, как они кричат о том, что это их личное дело, а потом стараются как можно ярче выставить всё напоказ. О том, какие они обычные и как не отличаются от остальных людей, но потом подчёркивают отличия и наоборот только стараются отделиться и отдалиться. И правда ещё недоумевают потом, а чего же люди их не любят. Удивительно, как так.

– Я бы поджёг, – хмыкнул Ковальский, отрешённо глядя куда-то в сторону. Представляет, наверное. – Ну, вот эту её хуйню. Не знаю, правда, насколько корректно такие вещи делать посреди бела дня на центральной улице. Надо узнать, что у нас с уголовкой за такие проступки.

Я немного даже нахмурился – блять, он же не серьёзно? Какая уголовка? За просто поджог, даже не самого человека, а пластиковой штучки у него на сумке. Хотя учитывая интеллект этих особей, они даже так умудрятся ожог третьей степени словить. Не надо спрашивать, как. И вот такой вопрос: чисто теоретически, тебе может хоть как-то помочь то, что ты делаешь это “во благо”? А то все же так любят шутить про Рашку-Парашку. Наверное, по стереотипам этих конченных, если в ментовке сказать, что ты поджог сумку четырнадцатилетней пизды только потому, что там был значок с флагом ЛГБТ, тебя тут же отпустят, ещё и руку пожмут с уважением. Хотя хер его знает, вдруг так и будет? Кто бы знал.

– Вряд ли это уголовка будет. Административная, нет?

А даже если и нет, то ты как-нибудь уладишь этот вопрос, м? Опыт у тебя уже есть. Как и знакомые в нужных местах. Знакомый, кхм.

– Вот не ебу, – Ковальский, похоже, сам с себя был в шоке. – Почитаю об этом.

Какой интерес в том, чтобы поджигать людей.. Мне интересны корни его ненависти. Он же и сам, как бы, из этих же, так чего он так агрится на них? Хотя ей-богу, как будто что-то новое. Гомосексуалы-гомофобы – это уже не удивляет даже. Хотя я бы всё равно хотел узнать, чем именно они конкретно Ковальскому западлили. Если там и правда что-то есть, конечно. А то все же мы знаем, как это работает.

Вскоре Артём решил почтить нас своим присутствием. Удостоил, так сказать. А я думал, он всё, реально обиделся. Нет? А то я не планирую извиняться или типа того. И будет реально стрёмно, если он ждёт каких-то объяснений или оправданий, а я тут такой сижу и типа мда.

– Чё обсуждаете?

Я почему-то думал, что только Ковальский может подходить к нам с такими вопросами. Оказывается, нет. Может, у нормальных людей это такая попытка вклиниться в разговор без перемены темы? Надо запомнить приём.

– Если бы ты увидел девочку с значком ЛГБТ на рюкзаке, что бы ты сделал?

Артём недоумённо на нас уставился.

– Мне похуй, нет? Какая разница?

Фу, толераст ебанный. Пошёл вон отсюда. Мы тут таких не терпим. Будь терпимым где-нибудь в другом месте.

– Мда, Артём, – протянул Ковальский. – Тебе не место в высшем обществе.

– Вы просто долбоёбы, – проходя к столу и садясь рядом с ним, напротив меня, проворчал Артём. – Вам не похуй на рандомную девочку с улицы?

Это, скорее, чисто принципиальное. Не могу понять, почему ты не понимаешь – человек, у которого тоже куча заёбов и который ни один из них не объяснит.

– Можно же проще всё делать, – продолжил Артём. – Короче, гайд. Подходишь, просишь пояснить за пиздёж. Самодовольно ухмыляешься, когда она уходит, обосравшись.

Лол. Это как Данил шутил: “Как ввести девушку в ступор? Сказать ей “Аргументируй””. Правда, это немного к другому, но суть та же.

– Не знаю, я просто хочу.. – Ковальский задумался. – Что-нибудь натворить.

Рюкзак поджечь? Хотя ладно. Может, Илья сейчас не совсем об этом.

– Своим друзьям натвори, – Артём что-то никак не успокаивался. – У тебя отбитых среди них – хоть пруд пруди.

– Кто тебе сказал, что я этого не делаю? Потрепать им нервишки – это я люблю. Недавно, блять.. – Илья резко замолчал, и продолжил довольно резко и громко. – О-о-о-о. Арсений, я хотел это с тобой обсудить.

Ну да блять. Опять биология? Что ещё со мной обсуждать, ну конечно.

– Только давайте уйдём отсюда сначала. А то нет.

Что, не хочется при мамке в соседней комнате на такие темы пиздеть? Хотя вот что не так? Мы же ничего такого обсуждать не будем. Или у Ковальского мать – гордая защитница социальной справедливости, и надаёт сыну пиздюлей, если узнает, что он смотрит на вещи не так, как она? Лол, забавно. Прям параллельная вселенная – родители дают пизды детям за их гомофобию. Это как тот чмошный фильм, где геев и натуралов поменяли местами. Там была девочка, которая типа любила парней. А все вокруг были геями и лесбиянками. И она очень переживала из-за себя. Пиздец, у них и правда всё так остро протекает? Мне просто интересно.

Артём недовольно закатил глаза, когда Ковальский поднялся из-за стола, но в конце концов тоже встал. Мда, хорошо получилось. Только что пришёл и сел, и мы тут же засобирались уходить. Что за жизнь. Всегда не во время.

В комнате Ковальского мы все расселись по разным углам, благо позволяло наличие мест. Вообще, мне было немного неловко, так что я попытался вспомнить, как раньше мы располагались в подобных ситуациях, и вдруг понял, что раньше подобных ситуаций вообще не было. Чтобы мы втроём оказывались наедине, ну, или относительно наедине где-то вне школы. Был один раз, да, у Артёма, осенью.. Но там, по сути, мы с Ковальским вдвоём были. Потом Артём пришёл, мы ещё немного поговорили, и потом уже было время расходиться. Так что не считается. Мда, ладно. Это всё не так уж и важно.

– Короче, у нас тут разгорелся срач недавно, – усаживаясь поудобнее, начал Ковальский. – Насчёт естественности гомосексуализма.

Я аж вздохнул. Вот же отличная тема для споров. Ну и что же могут сказать бравые защитники на эту тему? Пробормотать что-то невнятное насчёт естественного регулятора численности? Насчёт того, что раз животные так делают, то и люди могут/должны? Вообще, это всё такая скользкая тема, я ебал. Ненавижу её. И почему я только так в этом разбираюсь. Хотя учитывая мою пожизненную дисфорию. И периодически накатывающее желание разобраться, что происходит. Ну или подтвердить свои плохие взгляды.

– Вот, девка с пеной у рта доказывала, что гонения на пидоров должны остановиться..

Какие гонения, простите, блять? У нас тут их жгут, что ли, или что с ними делают? Просят всего-то не выёбываться на каждом шагу? О, боже, вот ведь плохие натуралы, как они только могли.

– .. потому что в природе есть пидоры. Значит, это нормально.

Надо определиться, она выступает прям в поддержку или просто утверждает, что давайте оставим их в покое? Это важно, в какой-то мере. Потому что если она так грудью кидается защищать дорогих пидорочков из-за того, что это естественно, как насчёт всего остального, что так же есть в природе, но за что человек может срок получить? Межвидовые скрещивания, износы, ебля с недостигшими полового созревания, убийства. Про это почему-то все молчат. Но как гомосексуализм защищать через естественность – “да я да”. Я просто не понимаю логики. “Никто же не страдает”? Ну, если бы общество не сформировало такое отношение к педофилии, то тоже бы никто не страдал. Убийства – тоже такое себе, можно оправдать, если постараться. Чтобы никто не страдал. И что тогда решать в итоге? Вот я не знаю.