Я довольно внезапно нашёл слово для описания моего самочувствия. Выгоревший. Мне вообще нихуя не хочется – ни быть здесь, ни что-то там делать, ни что-то там дальше выяснять. Я и всего вот этого-то не сильно хотел, просто душа требовала для упокоения. Теперь моя душа спокойна. Обрела покой, так сказать, и я правда чувствую себя мёртвым. Что, есть там в интернете какие-нибудь статьи типа “Как вернуть себе любовь к жизни?”. Ну, или не любовь, а хотя бы просто желание или силы. Хотя раньше отсутствие всего этого мне не сильно мешало. Не знаю, что сейчас не так, но как-то это всё.. Пиздец, блять, я не хочу жить больше.
– Ты бросился с шестого этажа, и никак не пострадал?
Просто надо поговорить на отвлечённые темы. Да, это не совсем уж и отвлечённая, но я хотя бы удовлетворю свой научный интерес.
– Сам в ахуе, – хмыкнул Артём. – Хотя со мной в палате парень лежал, и он рассказывал, как его одногруппник с двенадцатого ебанул. И знаешь, что с ним стало?
– Нихуя?
– Ногу сломал. Но для двенадцатого этажа это как-то ни о чём.
Пожалуй.
После этого повисла неловкая пауза. Типичная картина, в общем-то, но надо было что-то с этим делать. Только что думал о переводе всего этого в более мирное русло..
– И как оно вообще?
– Что?
– Падать.
Всегда было интересно, но это одна из тех вещей, которые лучше на себе не пробовать. Так бы я уже давно выяснил, каково это, хах.
– Это классно, – покачал головой Артём. – В самом процессе. А потом не очень.
– Это больно?
– Всё гудит дико. Я когда упал, похоже, головой сильно приложился, у меня всё плыло перед глазами и такой шум стрёмный в ушах стоял.
Меня немного рассмешило то, как оживлённо Артём начал разговаривать. Ну, а что не так? Раз уж я теперь всё знаю, то в чём проблема раскрыть пару деталей? Бонус такой – чпоньк.
– Не помню, как всё закончилось. Но проснулся уже в больнице и такой: “Блять”.
Это “Блять” было очень недовольным. Так он серьёзно надеялся на летальный исход, да? Не слабо он так приуныл в тот вечер, похоже?
– А люди? Как они реагировали, ты помнишь?
– Пф, – Артём поморщился, – я что, еблан, прыгать, когда вокруг люди есть? Я ночью это делал, как бы. Часа в два где-то, наверное.
Ах ты.. Уёбок хитрожопый.
– Чё, они увидят, ещё скорую вызовут. Я же умный, – Артём потыкал себе пальцем в висок. – Я рассчитал. С шестого этажа если прыгать, крайне не велик шанс моментального летального исхода.
Блять, он так говорит, как будто есть какая-то формула. Это как тот анекдот про штурмана и стадо коров.
– То есть, если кто-нибудь вызовет скорую, меня смогут спасти. Мне оно надо?
Вот это тебе точно стоило при себе оставить, окей? И, то есть, он хочет сказать, что он был готов помучаться перед смертью? Ну, в смысле, умереть не от падения, а от болевого шока или полученных травм.
– Но какие-то ублюдки всё равно это сделали, блять, – он реально был возмущён. – Пиздец. Узнаю – кто, найду и уебу.
– Себе уеби, пожалуйста.
Артём слабо хлопнул себя по щеке, наблюдая за моей реакцией. Её не было, не сложно догадаться.
– Я думал, как ты отреагируешь, – хмыкнул Артём. – Будешь как всегда с вот этим своим ебалом стоять, или хотя бы бровью двинешь. Приличия ради так.
Я бы двинул сейчас, если бы умел это делать. Ну, вскидывать одну бровь, я имею в виду. Как-то не свезло научиться, или что там, как люди получают этот навык? По крайней мере, что Артём, что Ковальский, что Рита – все могут это делать. У матери это неосознанно выходит, у меня, вроде как, тоже, но чтобы это случилось, надо сказать мне что-нибудь пиздец дикое. По-видимому, сегодня ничего такого не было. Хотя я уже сказал, почему так –мне уже просто похуй на всё это, так что и реагировать просто не на что.
– И как теперь? Я про твоё самочувствие.
Просто чтобы знать. Когда он пропадёт в следующий раз, это тоже будет суицид, или чё другое? Ну, мне чтобы не волноваться.
– Ну, в больнице психиатр был.
Вот прям психиатр? Не психолог? Не какая-нибудь только закончившая универ дамочка, которая даст тебе листочек и скажет написать на нём плюсы и минусы самовыпила?
– Вся такая вот хуйня. В общем, мне немного полегчало.
Прозвучало так, как будто ему было стыдно в этом признаваться. Ничего я не понимаю в этой жизни.
Разговор как-то завершился, и какое-то время мы молчали. Я уже отмечал, что всё происходящее дико напоминает наше общение в начале года? Где-то под конец сентября, ну, или в начале октября там, всякое бывало. Вот сейчас было так же неловко и стрёмно. И правда, что ли, домой отпроситься? Отдохну хоть от всего этого дерьма.
Артём как почуял, о чём я думаю.
– Можешь на ночь остаться?
Эх, блять. И почему я такая тряпка, и не могу ему отказать, даже когда надо бы? Хотя кто что потеряет со всего этого?
– А твой батя не приедет с утра?
А то будет как двадцать шестого января. Я ночевал у Артёма после приступа, а утром вернулся его отец. Хорошо, что мы не спали тогда – я не выключил будильник, так что мы оба проснулись, и просто лежали и разговаривали о какой-то там херне. И тут, значит, слышим скрежет ключа. Ой, блять, какой пиздец был.
– У него ещё не скоро вахта закончится.
– Ладно.
Прозвучало не очень увлечённо идеей, впрочем, как есть. Соре, ничего с собой не сделаю.
– Ладно, – произдевался Артём. – Ещё больше ненависти вложи.
– Это не ненависть.
– Ну нежелания.
Надо было вести себя нормально с самого начала. Выёбывается он тут мне ещё.
Артёма и до этого потрясывало, но сейчас началось что-то прям основательное. В целом, в комнате было не холодно, но Артём без кофты сидит, так что мало ли, вдруг замёрз? Может, перенервничал, или ещё что. Но у него с этим плохо – низкие температуры он не очень хорошо выносит. Говорю же – амфибия блядская.
– Чё, тебе холодно?
– Я замёрз, но вот внутри..
– Чаю выпей.
– .. Как будто ты меня разлюбил.
Очень смешно, Артём. Ха-ха просто, блять.
– Не спится.
– Не спица, не клубочек.
Я проспал, с позволения так называть это непонятное состояние, часа два, после чего проснулся. В целом-то, из-за того, что мы немного спидозно поступили и легли спать в семь, это не было так страшно.. Мда, всё, что меня волнует, это то, чтобы мы завтра были в состоянии пойти на занятия. Я слишком потраченный?
– Бля, только сейчас дошло, – через какое-то время хмыкнул Артём.
– Мать придумала.
Ну, что “спится” и “спица” одинаковые про произношению. Игра слов дохуя, и всякое такое.
– Наверное, это забавно звучало? Ну, тип, с акцентом.
– Я тогда больше охуевал с того, что она такие слова знает и вообще говорит по-русски.
– Тебе, кстати, не кажется это странным? Ну, что вот она живёт тут уже хер пойми сколько, а русский язык не знает?
– Ну, не так давно я начал что-то подозревать. Мне кажется, она многое может понять, просто не показывает это.
Мать не дурочка, мать не палится. Чтобы когда придёт время..
– Чтобы ты не стеснялся при ней разговаривать с людьми, и она могла выяснять всякую хуйню.
– Это больше на Отто похоже.
Не удивлюсь, если он и правда хотя бы немного подучил русский, чтобы в случае чего.. Это глупо и слишком самовлюблённо – думать, что кто-то реально будет заниматься подобным ради таких всратых целей, но как по мне, это вполне в его образе. А что насчёт матери – она могла подучить русский, чтобы зависать со своими подругами. Ну и сделать это в процессе вот этого всего. Да.
– Вы не поедете к ним летом? – после недолгого молчания спросил Артём. Не знаю, почему его вот так вдруг заинтересовало что-то подобное, но, как бы, ладно.
– Он сюда приедет. Пиздец.
– Не рад встрече с любимым дядей?
Артём издевался сейчас, но я всё равно не удержался и недовольно на него посмотрел. Хотя смысла это не имело – темно уже, не видно нихера, когда это закончится-то уже, блять. Хотя чё там, сегодня же уже семнадцатое число? Одиннадцать дней, и весна. Конечно, в этих землях март особо от февраля ничем не отличается, но сам факт её наступления очень даже радует. Впрочем, оно и не удивительно. Чем ближе весна, тем ближе лето. Летом будет тепло в любом случае, даже слишком тепло, будет солнечно, длинный день, и вообще заебись. Осталось ещё март-апрель жопу поморозить, в мае уже более-менее таять всё начнёт (и дожди проливные, м-м-м), а там уже средненький июнь, горячий, как сам Ад, июль, и август. Тоже средненький и тоже с адовыми дождями. Но я не против. Всё лучше, чем зима.
