Заметив, что я ухожу, всё та же самая девушка, которая говорила с Ковальским про парня с пирсингом, спросила:

– Ты не будешь с нами?

Я аж замер от неожиданности и шока. Типа, какого хуя ей от меня надо? Мы даже не знакомы, а она так переживает, останусь ли я с ними на их адские игрища? Она адекватная вообще, нет?

– Арсений у нас гордый асексуал, – за меня ответил Ковальский, – и хранит себя для той единственной.

Это так мерзко прозвучало, но я даже не разозлился почти. Привык уже, видимо, что обо мне вечно какую-то хуйню говорят. Особенно Ковальский часто это делает. На втором месте Артём, ага.

– Парень-асексуал? – вскинув одну бровь, спросила дама. Типа, охуеть, это и правда так странно?

Я не понял, в чём заключалось её удивление, но на всякий случай посмотрел на неё очень не по-доброму. Это что, она намекает сейчас, что не может такого быть, чтобы парень не хотел никому присунуть? Слышь, чё. Нахер сходи, блять. Умная самая, я смотрю? Ага, зато как если какая-нибудь её подружка вдруг ей скажет о чём-то таком, то никаких вопросов и недоверия ни у кого не возникнет. И вот эти долбоёбы топят против стереотипов и сексизма? Ещё, небось, и лицемерие не любят, м? Уебите себе по лицам.

– Так-так-так, – тут же подоспел Ковальский. – Вас посетила полиция угнетения. Пока обойдёмся предупреждением, но впредь будьте осторожнее.

– Я не угнетаю. Я говорю, что они все больные.

А-а, ну тогда ладно. Шучу, нихуя не ладно. Хотя если она и таких девушек не признаёт, то тогда ещё можно не так на неё агриться – хотя бы без двойных стандартов. Но я бы всё равно ей вломил. Заебали со своим культом ебли, вот серьёзно. “Ы-ы, если человек не хочет ебаться или считает, что ему и без этого нормально, то он тупой, ы-ы”. А мы типа просветлённые дохуя, все радости жизни познали, ага. Людям стоит научиться ходить нахуй, когда их мнение никто не спрашивал. Тем более это не ок – такие вещи при таких людях высказывать. При своей девушке, или с кем она там зависает, она тоже будет говорить, что лесбухи – больные? Ах, да, с ними же всё нормально. Они-то хотят ебстись.

– Дамочка, вы нарываетесь на серьёзные последствия.

Логично, что Ковальский издевался, ну, мне, в общем-то, похуй. Всё равно я бы не стал ни с кем спорить, да и смысл – все бы остались при своём. Так что я просто ушёл, как и планировал.

*

Когда Ковальский зашёл в комнату, я убрал руку с мышки, не знаю, зачем и почему. Вроде, ничего такого..? Хотя так неловко получилось – в этот момент на экране осталась фотка Ильи, и, надо сказать, не самая лучшая. Не знаю, чем они занимались в тот вечер, но тут Ковальский был в каком-то очень потрёпанном парике и с накрашенными губами. Как бы.. Блять, да это ещё хуже, чем когда мамка спалила тебя за просмотром жесточайшей порнухи. И с пальцем в жопе в этот момент. Фу, блять.

– Чё, фоточки смотришь? – подходя ближе и заглядывая в экран, спросил Ковальский. Он усмехался, но зол или недоволен не был. Ну и славно. Хотя, может, я зря волнуюсь? Вряд ли Ковальский из тех, кто будет переживать из-за того, что кто-то увидел вот такую его фотографию.

– Ага.

– Хах, я тут на портовую шлюху похож. Ты бы снял меня?

– Зачем?

– Ну а зачем снимают портовых шлюх? Только для одного.

Господи, блять, Илья. Пиздец.

– Я ж не ебусь.

– Эм, – протянул Ковальский. – Чтобы трюм разгружать, как бы.

Блять, это что, загадка по типу той, что про стулья? Правильный ответ известен только конкретной группе людей? Я-то ебу, конечно, для чего снимают портовых шлюх, это же как раз по моей части, да, блять?

– Ну, у меня и трюма нет.

И вообще корабля. Эх, блять. Сейчас бы отправился в дальнее плавание, и никогда бы больше не вернулся сюда нахуй. Потому что утонул бы где-нибудь в Тихом океане, ага.

– И то верно, – хмыкнул Илья.

Так я понял, он пришёл сюда чтобы взять свой второй телефон. Я внимательно следил за его перемещениями по комнате, уж не знаю, почему. Что-то я реально занервничал, когда он пришёл сюда. Аж сердце быстрее забилось. И вот поди разберись, что не так со мной.

Когда Ковальский ушёл, закрыв за собой дверь, я удалил вот этот снимок, где Илья “походил на портовую шлюху”, и двинул дальше. Когда я просматривал фотографии раньше, ещё сидя в зале со всеми, я не успел дойти до этого момента, так что не знал, что увижу дальше. Но с последующих фотографий я примерно понял, что там происходило. Что-то вроде костюмированной вечеринки? По крайней мере, там все были одеты как-то спидозно или выглядели, как ебанаты последние. Например, там была девушка, сбрившая себе брови, и на следующей фотке Рита рисовала ей их зелёным фломастером. Я не знаю, что у них за проблемы. Потом стало не до этого, конечно, потому что на фотках с того же вечера нашёлся Артём. Из него, похоже, решили сделать хипстера, или кого-то такого..? Но выглядел он ужасно, конечно. В красной клетчатой рубашке, обычных, синих джинсах, каких-то спидозных очках и с зачёсанными волосами. Рита, на фотографии сидевшая рядом с ним, кажется, решила не заморачиваться с костюмом и просто спиздить одежду Артёма. Она же ему всё равно не нужна, ну так чего бы и нет.

Эту фотографию я удалять не стал – когда ещё увидишь Артёма не в чёрном, а Риту – в? Лично у меня такое впервые. И то не в реальности. Хотя не то чтобы я находил это прям таким уж важным, хах.

**

Только я вышел из комнаты, как передо мной резко выскочила какая-то девушка и тут же забежала в туалет. По тому, что она закрывала лицо рукой, и по звукам, которые начали раздаваться после резкого хлопка двери, я понял, что пока я сидел в комнате и хикковал, люди тут веселились, как только могли. Ну, что поделать. Как я могу веселиться, когда у меня в жизни такие вещи происходят? Хотя я бы в принципе не стал нажираться до вот такого – чтобы потом нестись, как еблан, через всю квартиру в туалет с полным ртом рвоты. Фу, блять.

На кухне сидел один Ковальский, тоже уже довольно не трезвый, судя по всему, и почему-то мне показалось, что я должен с ним поговорить. Последний квест в данной локации на сегодня, и никак нельзя пропустить его. Я сюда для этого и шёл, как бы, ага? Шучу. Я сюда шёл, чтобы не ебланить весь вечер дома одному. Это просто шутка, типа, этот разговор является заключением сюжетной ветки этого эпизода. Дают нормальную такую возможность получить очки отношений с персонажем. Можно просто уйти, а можно попытать счастье. Что выберет главный герой?

– О, Арсений, – когда я зашёл на кухню, протянул Ковальский. – Как у тебя дела?

– Отлично. Сам как?

– Похуже. Мы тут так лампово пиздели, и вот она убежала. Всю атмосферу сбила.

– Ну, она не виновата.

– Ну, я знаю, но всё равно.

Судя по его поведению, он очень хотел спать. Ну, или просто очень пьян. Хотя это очень даже не взаимоисключающие вещи. Мне ли не знать.

– Ты сильно меня теперь ненавидишь? – вдруг спросил Ковальский.

– Чё? – я даже не понял. – Из-за чего?

– Ну, ты же сидел тогда там с нами, и слышал всё.

Я так и не понимал, о чём он, хотя вскоре до меня дошло. Речь про тот разговор – про пирсинг рта, парней, почему с ними лучше, и всё вот это вот дерьмо. Только вот почему я должен его возненавидеть после этого? Или Ковальский опять сейчас начнёт затирать мне, какой я фошызд и вообще очень плохой человек? Мда, вот за что его и ненавидеть, так это за его сранные постоянные издевательства надо мной. Но не за то, что он с парнями ебётся. Хотя с моей стороны это было бы очень глупо и смешно. Но да ладно.

– Да похуй мне.

Хотя.. Хотя и это с моей стороны будет звучать очень странно, но я же не наезжаю, а просто интересуюсь? Просто спрошу.

– Ты когда-нибудь любил парня?

Просто узнать. Ничего такого в этом моём интересе нет, правда. Хотя я охуею, если окажется, что Ковальскому и правда нравился кто-то, кто был его пола. Под “нравился” я подразумеваю именно влюблённость. И желательно серьёзную, а не вот эту вот херню на пару месяцев. Хотя сложно говорить о таком, при том, что у всех своё определение – что симпатии, что влюблённости, что любви – но да ладно. Не будем вдаваться в подробности.