Я смотрел на него, выжидая вердикта. Если он не знает, может, не стоит этого делать? А то повредит её ещё раз, и снова с бинтом надо будет ходить. Может, всё же, не стоит пока?

– Снимай давай, – раздражённо прикрикнул Артём, заебавшись ждать. Такой милый.

– Что случилось? – подсев поближе, спросил я. Не то чтобы мне было интересно, просто я не могу представить, как люди себе что-то ломают или получают другие подобные повреждения. Я слышал, что это как-то по-особенному упасть надо, но блять – как они это делают? Победители по жизни, наверное.

– С отцом хорошо поздоровались.

Ясно-понятно. И что это значит?

Указательный и средний палец у него были основательно замотаны, средний и мизинец – просто на один раз. Я не ожидал сейчас ничего такого, так что, когда после нескольких последних слоёв бинта, увидел на коже ещё две татуировки, слегка удивился. И не столько меня смущали ножницы, лезвия которых символично были расположены на указательном и среднем пальцах, как надписи “Halt den Mund” и “Verpiss dich” тут же рядом. Точно такие же, только на русском, и в более, кхм, нецензурном варианте, у него были на локте левой руки, но.. Чёт мысль потерял. Зачем ему это вообще? Ладно ещё про те, которые на русском – их хотя бы людям показывать можно, когда заебут, а эти? Хоть бы на английском написал, чтобы окружающим понятно было. Хотя с чего я взял, что это сделано для людей? Для Артёма вполне нормально выбить что-то такое у себя на теле, просто всё же как-то стрёмно, что ли, что что-то такое на видном месте. Конечно, никто ничего не поймёт, да, но блять. Он сам-то хоть знает, что это? Блять, да конечно знает, вчера же обсуждали. Интересно, у них в школе учителям вообще поебать на такое вот, что это, ебать, вообще, самовыражение? Артём же, вроде, как раз немецкий изучает, так что один преподаватель как минимум должен понимать, что тут написано.

Только я снял бинт, как Артём тут же подскочил с места и кинулся в ванную. Наверное, руки мыть. Сколько у него была эта повязка на руке – я не знаю, но с такими вещами ходить – это очень стрёмно, наверное. Кожа отмирает, пот, прочее. Хорошая причина ничего себе не ломать и не вывихивать. Смешное слово.

Когда Артём вернулся, я ещё раз осмотрел его, типа в полный рост и на этот раз прикидывая к образу все знания о нём. А с первого взгляда и не просечёшь, что перед тобой мразь, каких не сыскать просто. И что за шутка такая – всех уродов такими красивыми делать?

– Фух, бля, – опускаясь на свою кровать, довольно протянул он. Сейчас он растирал кожу освободившейся руки пальцами, а я всё не мог перестать смотреть на эти надписи. Это отвратительно. Нет, не сама татуировка, на это-то похуй, её суть. Да и я вообще как-то не понимаю, как можно забивать такие видные места. Да, у меня у самого и первые суставы, и костяшки, и ладони забиты, ну, внешние стороны, но я всё равно не понимаю. Ладно я, я ещё выкручусь с этим, а он? Татуировщиком пойдёт? Ну, такому разукрашенному только таким и заниматься.

– Который раз, а всё равно не привыкну, – поделился со мной он.

Как будто это часто случается. Хотя кто знает – если они с отцом каждый раз так здороваются.. Тогда ясно, в кого он такой отбитый.

На этот раз я хорошо и сразу почувствовал, как в носу что-то зашевелилось и потекло вниз. Снова кровь пошла, родная, блять, да сколько можно? Нормально же всё было, ну? Нет, опять началось.

Ватные диски, уже разрезанные пополам, я носил в кармане джинс – чтобы всегда были под рукой и не надо было долго где-то копаться или рыться, чтобы достать их. Свернув одну такую половинку в валик, я вставил себе это в нос и успокоился. По-хорошему, стоило залить вату перекисью, как мне советовал лор, но мне лень немного, да и стыдно – тут люди. Хотя он и так уже всё заметил, но всё равно.

– Чё с тобой? – спросил Артём, недоумённо меня разглядывая. Так вот непонятно, да?

– Кровь из носа пошла.

Ничего необычного, бывает со мной такое. Помню, было время, протекал по три раза на дню. Сосуды слабые, чё поделаешь, давление скакнёт – и всё, “течь на корабле”. Таблетки надо пить, ну, я и пью, но только когда в этом надобность появляется. Вот, похоже, сейчас и появилась.

– Это нормально у тебя?

Артём выглядел немного ошалело, и я не понимал, что его так удивляет. Кровь из носа? Серьёзно, что ли? А если ему про мои приступы рассказать? Пиздец люди фиалочками стали. Просто от Артёма я такого не ожидал. Как людей в ноги ножами пырять – это нормально, а как видеть, как у другого человека кровь из носа пошла – так это, ебать, охуеть. Что не так с тобой, алло?

– Бывает временами.

Надо будет узнать у матери, будет ли у неё возможность приехать, и если будет, то попросить привезти мне таблетки. Ну, и если нет, то сходить к врачам и попросить вату – я не предвидел, что у меня снова это начнётся, и ресурсов на три недели у меня нет. Перекиси, может, и хватит, а вот вату придётся где-нибудь добыть. Или попросить у врачей сами таблетки – вдруг имеются в наличии? Было бы славно.

====== 3/15 – Июль, 13 ======

13.07.13, Суббота

Из коридора послышался чей-то крик – всех опять звали в холл. Ко мне это не относилось, но звали не вожатые, как обычно, а кто-то из отряда, так что пришлось вставать и идти. С Женей и Сашей мы ещё прояснили, что присутствовать на обсуждениях мне бессмысленно, но вот остальные дети из отряда это как-то не восприняли. Полагаю, меня ненавидели, хотя я ничего такого и не делал, вроде, но, может, это из-за Артёма? Все, кажется, думают, что я что-то вроде его друга или шестёрки. Или что-то вроде, ну, мне немного похуй, впрочем. Если это из-за того, что я никуда не хожу, как и он, и мы часто держимся рядом, то мне просто смешно с этих даунов. Да и бесполезно объяснять людям, что у меня некоторые проблемы и мне противно держаться с ними за руки. Это к теме, что я не хочу на все эти кругосветки и прочее. Я не то чтобы пытался с кем-то разговаривать, на самом деле, но, господи, все мы знаем, чем это закончится. Им-то не противно, а значит, все не такие – тупые позёры и выёбщики. Люблю ограниченных людей, обмазаться ими готов. Хотя это звучит так, как будто я сам не из них.

В холле были все, кто остался от отряда – утреннее время отводилось под процедуры, так что, логично, многих сейчас тут быть просто не могло. Из вожатых присутствовала одна Женя – как всегда, сидела, словно царь, возвышаясь над всеми.

– Где Артём? – спросила она, как только я появился.

Как меня бесит, когда они пиздят за равенство и дружбу, а сами сидят на стульях, когда остальные теснятся на ебучем ковре, который даже не пылесосят. Ну, и то, что я с какого-то хера должен отчитываться за Артёма. Я как-то не припомню, чтобы соглашался на подобное. Или типа что, как это должно работать? Раз живём в одной комнате, я должен всё о нём знать?

– Я за ним не слежу, – хмыкнул я.

Слежу, но не так, чтобы знать, где он шляется постоянно. Хотя мне давно пора это сделать, но мне банально неудобно идти за ним, когда он уходит. Хотя я больше боюсь того, как он отреагирует. Ещё я знаю, что Саша всегда уходит с ним, а раз они не родственники, то вполне могут состоять в отношениях, и не нужно мешать им делать свои дела. Хотя объективно. Саша не выглядит как кто-то, у кого мог бы быть парень, так что стоит поставить это всё под сомнение, но.. Не сегодня. Да и как-то грубо так о ней говорить. Она на троечку во всём, конечно, тут ничего не скажешь, но так, вроде, ничего..? Хотя бы не выёбывается и относительно адекватная. Артём её такой считает, по крайней мере.

– Да что такое, – недовольно вздохнула Женя. В начале смены она выглядела немного растерянной из-за подобных ситуаций, но сейчас такого уже не было. Почти. Хотя иногда она всё равно продолжала дёргать его и звать на всякие обсуждения. Призывала к активной деятельности, скажем так. Не знаю, зачем, если заранее понятно, что это провальная тема. Да и эффект был прямо противоположный. Артём брал всё на принцип, и в итоге в отряде его только больше начинали ненавидеть. Ха-ха.