В течение самой революции род Эвериков оказал в смене строя существенную поддержку. А сам герцог, сэр Годрик фон Эверик, командовал осадой «Пёсьей Скалы», как в народе называли замок Сигизмунда. Во время осады и непосредственных городских боёв революционерам открылась неприглядная истина. Барон якшался с мутанологами. В Старой Империи существовала такая каста учёных-алхимиков. Они, при помощи генного материала различных магических зверей и искусного труда хирургов и механиков, осуществляли над людьми различные эксперименты, пытаясь как-нибудь модифицировать их. Иногда это даже получалось. Однако результат работы непременно оставался крайне неприглядным. Также общеизвестно, что некоторые из учёных преуспели в создании искусственных биологических существ, именуемых гомункулами. Но такие твари, как правило, были крайне редкими экземплярами. Это были невероятной силы чудовища, далеко не всегда обладающие человеческим обличьем. Одно такое существо приравнивали к целой армии опытных и хорошо вооружённых имперских гвардейцев. Из-за своей противоестественной природы, опасности для общества и невероятно омерзительных экспериментов над людьми данная наука была строжайше запрещена после смены строя. Проведение исследований в данном направлении теперь каралось смертью. Однако в Старой Империи таким учёным был дан «карт-бланш». Прошлого императора заботило только наращивание военной мощи своей страны, и он особо не утруждал себя необязательными мелочами вроде этики или морали.

Барон использовал труды мутанологов на полную катушку. В момент штурма города улицы заполонили неведомые монстры, разнообразие которых уступало лишь их мерзостности. Почти у всех у них была лишь одна общая черта — они были выполнены из живых человеческих тканей.

В неисчисляемом потоке монстров обнаруживали себя довольно интересные примеры поделок. Например, гигантские человекообразные многоножки, которые обладали четырьмя парами конечностей. Каждая из этих конечностей представляла собой огромное наточенное стальное рубило. У этих существ была человеческая голова, чаще всего женская. Всё их тело обтягивала человеческая кожа. Размером чудовище приближалось к откормленной кобыле и являлось чрезвычайно манёвренным, что позволяло ему легко проноситься через стройные ряды обученных латников.

Костяк армии мутантов составляли медлительные трёхрукие громилы. Каждый был сшит из шести — семи различных тел. Они были в полтора раза выше среднего солдата и обладали силой десятерых. Основным их минусом являлась медлительность и нерасторопность.

Этот недостаток компенсировали гибриды человека и рептилии — змеевидные гуманоиды, вместо ног которых располагался мощный хвост. Данный хвост они использовали как для хвата жертвы, так и для ускоренного перемещения по воздуху, методом отталкивания им от земли. Как кузнечики. Только змеи. Тела этих гибридов были чрезвычайно гибкие и тягучие — в благоприятных условиях они могли растягиваться в длину, которая в пять раз превышала их собственный размер в состоянии покоя. Руки этих существ представляли собой две пары острых костяных когтей, пропитанных смертельным ядом. Данные существа использовались для фланговых атак и для устранения командиров отрядов и должностных лиц.

При разрушении построения на солдат высыпался рой паукообразных восьминогих обезьян. Пожалуй, это были одни из немногих творений, сырьём для производства которых служили не люди. При приближении к солдату такое существо кидалось на него, в основном на лицо или ногу, а затем взрывалось. Такой взрыв мог оторвать конечность, а то и вовсе обезглавить воина.

Сами солдаты барона также оказались изрядно модифицированными. После боя ходили слухи, что некоторые из них могли продолжать сражение, даже будучи без головы.

В таких условиях революционеры в Эверике никогда бы не выстояли, если бы в дело не вмешался сэр Годрик фон Эверик, который носил прозвище «Доблесть Гор». Он и его элитная лазурная стража смогли не только очистить город от скверны мутантов, но и взять штурмом сам замок. Там, в финальном бою один на один, в лучших духах рыцарской дуэли, по закону чести сошлись Лысый Пёс и благородный глава дома Эвериков. По ходу боя выяснилось, что и Сигизмунд, на самом деле, был мерзопакостной мутировавшей тварью, которая лишь скрывалась под личиной не менее мерзопакостного человека. Но, несмотря на всю нечестивую силу могучей бестии, сын гор выстоял и вырвал чудовищу его истекающее зелёной слизью сердце. Доблестный воин в том бою потерял свою правую ногу.

За свои заслуги перед городом и революцией сэра Годрика фон Эверика выбрали главой автономии и сняли ограничения по количеству использований права вето. Но этим лорд не злоупотреблял.

«Слава и верность», хах? Джин посмотрела на арку, а потом, недолго думая, пошла к главному входу. Там понемногу уменьшалась очередь из благородных господ. Здесь инквизитор была по двум причинам. Первая — это, наконец, отчитаться перед Мирой, а вторая — предупредить сэра Годрика о заговоре, который затронул даже его личную гвардию. Мира была в городе уже вторые сутки, а значит, Джин уже достаточно промедлила. Тем более, сам отчёт займёт лишь доли секунды. Тут нужен лишь один небольшой порез.

Инквизитор стояла в этой очереди не так уж и долго — всего десять минут. Стража на входе пускала всех по приглашениям или по пропускам, но у инквизитора, вроде бы, не должно быть проблем. Когда очередь дошла до Джин, она увидела, что вход охраняют два стражника в лазурных латах. Попытка просто пройти была пресечена двумя перекрещёнными алебардами.

— Мисс, вы куда-с? — раздался приглушённый голос из одного из шлемов.

— Я к верховной жрице и к вашему господину сэру Годрику фон Эверику, — официальным тоном ответила инквизитор.

— Нам не велено-с. Для организации встречи с сэром Годриком фон Эвериком, хозяином Эверика, доблестным героем революции, героем Тирона и Альбека и спасителем Мирии, Вам потребуется подать запрос в городскую палату при парламенте. Там ваша заявка будет рассмотрена в течение тридцати рабочих дней, исключая церковные и городские праздники. Затем, при удовлетворении вашего запроса, Вам организуют встречу в первой палате парламента по гражданским делам и мировым судам, а также выдадут пропуск, который Вам нужен будет, чтобы на эту встречу попасть-с.

У Джин начал дёргаться правый глаз. Она медленно придвинулась к говорящей голове в синих латах на расстояние нескольких дюймов.

-… слышь… парень, — она приблизилась почти вплотную, — мне не нужен твой сранный пропуск, я верховный инквизитор! Видишь форму?! Видишь?!

— … эээ… но нам не велено-с… — охранник явно замешкался, он совсем не рассчитывал, что на него будет орать относительно маленькая девушка.

— Пов-то-ряй за мной. Ве-ли-кий ин-кви-зи-тор. Пропуск не ну-жен. Сож-гу на-хер как еретика, если щас же не пропустишь! — Джин ускорила последнюю часть предложения, боясь, что тот забудет его начало.

— Слышь, Янес, а деваха то того… в имперской форме дворцовой. Мож ну её, а лорд там потом сам выяснит, — вмешалась говорящая голова номер два.

— Ага, а потом опять ночные смены стоять. Но ты прав. Форма-то и впрямь из дворца.

— Слышь-те миледи, вы, это, кем будете и по какому делу?

— Да инквизитор я, блять! К Гоооодрику я, блять! Пропустииите, блять! — Джин уже скрежетала зубами. Эти два увальня такими темпами реально отправятся на костёр.

— Инквизитор? Ну-у… эээ… что за инквизитор то? У нас, этово… инквизиции лет двести как нету.

Джин начала, злостно ворча, рыться в своей набедренной сумке. Оттуда начали вылетать разные вещи.

— Инквизтрскбл*мямлит… незнаютбл*мямлит… сожгнхрн*мямлит… мать-перемать*мямлит… что такое*мямлит, — через некоторое время она достала из сумки богато украшенный свиток, обшитый золотом. На нём красовалась специальная печать Империи. Джин сунула сей документ в лицо одному из истуканов. Она уже представляла, как они коптятся и как дрова весело и задорно потрескивают под ними.