- Ваши ученые, должно быть, очень мудры. Возможно, даже мудрее, чем наши... - заметил он.
- Наверное. Я плохо знаком с нашей наукой. Хотя было бы интересно сравнить, - ответил Оркай Хеон Фунь.
- Весьма интересно, - согласился Мелиадус. - К примеру, я слышал, что ваша летающая машина может в мгновение ока переносить людей на тысячи миль.
- Это не летающая машина, - ответил Оркай Хеон Фунь.
- Вот как? А что же?
- Она движется сквозь землю. Мы называем ее Земной Колесницей.
- А на каком топливе она работает? Что позволяет ей проходить сквозь землю?
- Мы не ученые, - вмешался Као Шалан Гатт, - и не понимаем, как действуют наши механизмы. Это дело низших каст.
Мелиадус вновь почувствовал себя задетым, но тут они подошли к женщине в маске Цапли - к графине Флане Микосеваар. Барон представил ее послам.
- Какие вы высокие, - проговорила она грудным голосом. - Да, очень высокие...
Мелиадус хотел было пойти дальше, но графиня остановила его - чего барон, впрочем, и ожидал. Он представил ее только затем, чтобы получить небольшую передышку.
Флана подошла ближе и коснулась плеча Оркай Хеон Фуня:
- И плечи у вас очень широкие...
Ничего не ответив, посол остановился. Неужели она заинтересовала его? Мелиадус недоумевал. Однако это на руку всем - сейчас в интересах послов не портить отношений с Гранбретанией, а в интересах Гранбретании оставаться в хороших отношениях с послами.
- Позвольте, я немного развлеку вас... - проговорила Флана, делая двусмысленный жест.
- Спасибо, но о развлечениях я сейчас и думать не могу, - ответил посол и они двинулись дальше.
Удивленная Флана смотрела им вслед. Она никогда еще не получала отказа и была крайне заинтригована. При первом же удобном случае надо будет продолжить знакомство... О, они так необычны, эти неуклюжие создания на негнущихся ногах! "Они похожи на металлических кукол, - подумала Флана. - Интересно, что может пробудить в них человеческие чувства?"
Их маски из раскрашенной кожи покачивались над толпою, а Мелиадус уже представлял им Йорика Нанкенсена и его даму, герцогиню Фалмоливу Нанкенсен, которая в пору своей молодости сражалась бок о бок со своим мужем.
А когда обход закончился, барон Мелиадус вернулся к своему золотому трону, сильно удивленный и раздосадованный. Он все еще недоумевал, куда исчез его соперник Шенегар Тротт и почему Король Хуон не соблаговолил поделиться с ним информацией об этом. Ему захотелось тотчас же освободиться от своих обязанностей по приему гостей и поспешить в лаборатории Тарагорма. Ему не терпелось узнать о научных достижениях владельца дворца Времени и о возможности выяснить, где находится ненавистный замок Брасс.
8. МЕЛИАДУС ВО ДВОРЦЕ ВРЕМЕНИ
Проведя бессонную ночь и встав ни свет ни заря, барон Мелиадус отправился к Тарагорму во дворец Времени.
В Лондре было мало открытых улиц. Дома, дворцы, склады и бараки соединялись крытыми проходами, раскрашенными яркими красками - в богатых районах; создавалось впечатление, что стены здесь сделаны из стекла, покрытого эмалью, а в бедных кварталах, казалось, они сложены просто из серого камня.
Мелиадуса, расположившегося в портшезе, через эти проходы несли двенадцать нагих рабынь с нарумяненными телами (барон брал в услужение только девушек). Он собирался нанести визит Тарагорму до того, как проснутся эти грубияны - послы Азиакоммунисты. Возможно, страна, которую они представляли, оказывала содействие Хокмуну и остальным беглецам, однако у Мелиадуса не было против них никаких улик. Но барон надеялся на открытия Тарагорма. Тогда он получит все необходимые доказательства, чтобы оправдаться перед Королем Хуоном, и избавит себя от неприятного и хлопотливого поручения - изображать перед эмиссарами гостеприимного хозяина.
Улица расширилась, стали слышны странные звуки - глухие удары и монотонный шум механизмов. Мелиадус знал, что это такое. Часы Тарагорма.
По мере того, как портшез приближался ко дворцу Времени, шум усиливался: лязгали тысячи гигантских маятников, колеблющиеся с разными амплитудами, жужжали и скрежетали механизмы, молоточки ударяли по гонгам и цимбалам, пели механические птички и переговаривались механические голоса. Короче, это был весьма многообразный шум, но все звуки почти заглушало гулкое, тяжелое шипение, с которым разрезал воздух закрепленный под самой крышей маятник в зале Маятника, где Тарагорм проводил большую часть своих экспериментов. Хотя в здании находилось несколько сотен часов всевозможных размеров, дворец сам по себе являлся гигантскими часами, которые регулировали ход остальных.
Портшез Мелиадуса приблизился к ряду сравнительно невысоких бронзовых дверей, навстречу выскочил механический человек и преградил путь барону. Сквозь шум часов донесся металлический голос:
- Кто беспокоит лорда Тарагорма в его дворце Времени?
- Барон Мелиадус, его шурин, с соизволения Короля-Императора, ответил барон, вынужденный кричать.
Двери еще долго оставались запертыми, и Мелиадус решил было, что его так и не пустят. Но наконец створки медленно раскрылись, и портшез проследовал внутрь.
Мелиадус оказался в зале с изогнутыми стенами, похожими на корпус часов; грохот стоял невообразимый: тиканье, скрежет, жужжание, звон, удары, шорохи и бой... Если бы на голове барона не было шлема, он зажал бы уши: от такого шума можно было легко оглохнуть.
Через этот зал портшез проследовал в следующий, задрапированный тканями, поглощающими наиболее громкие звуки (рисунок на тканях напоминал сотни различных стилизованных устройств для измерения времени). Здесь девушки-рабыни опустили носилки. Барон Мелиадус раздвинул занавески и остался ждать своего зятя.
Вновь (так ему показалось) прошло очень много времени, пока, наконец, из противоположного конца зала не появился человек в покачивающейся маске с циферблатом.
- В такую рань, брат, - поморщился Тарагорм, подходя к барону. Сожалею, что заставил тебя ждать, но я еще не завтракал.
Мелиадус, подумав, что Тарагорму всегда не хватало такта или хотя бы простейших правил приличия, резко ответил:
- Прими мои извинения, брат, мне не терпелось увидеть твою работу.
- Я польщен. Сюда, брат.
Тарагорм повернулся и направился к двери, из которой появился. Мелиадус последовал за ним.
Пройдя по коридорам, затянутым дорогой драпировкой, они подошли к высокой запертой на засов двери. Тарагорм с трудом отодвинул тяжелый брус, и дверь открылась. Ударил внезапный порыв ветра. Мелиадуса оглушил мерный гул, похожий на звук, который издает гигантский барабан, если по нему часто-часто ударять палочками.
Барон машинально поднял голову и увидел раскачивающийся прямо над ним маятник. Отвес - пятьдесят тонн меди, - отлитый в форме лучистого солнца и украшенный драгоценными камнями, отбрасывал тысячи бликов. По стенам, покрытым тканями, скользили солнечные зайчики. Ветер с ревом вздымал полы плаща Мелиадуса, и казалось, что за спиной барона трепещут два шелковых крыла. Вдоль всего зала Маятника тянулись ряды механизмов, находящихся на различных стадиях сборки, стеллажи с лабораторным оборудованием, инструментами из меди, бронзы и серебра, бухтами тонкой золотой проволоки, мотками драгоценных нитей, приборами для измерения времени - часами водяными, анкерными, пружинными, часами на подшипниках, наручными, настольными, астрономическими, астролябиями, часами в виде скелетов, листьев и солнечных дисков... Над ними хлопотали слуги Тарагорма - ученые и инженеры разных стран, многие из которых когда-то были гордостью своих государств.
Пока Мелиадус осматривался, в одном конце зала вдруг вспыхнул яркий пурпурный огонь, в другом - брызнул фонтан зеленых искр, и откуда-то повалили клубы алого дыма. Барон увидел, как рассыпалась в пыль черная машина, а обслуживающий ее человек закашлялся, упал и исчез.
- Что это было? - услышал барон спокойный голос и обернулся.
Калан Витальский, Главный придворный Ученый, тоже пришел проведать Тарагорма.
