А я, тем временем, прощалась с другой близняшкой.
- Спасибо. За знания, за опыт и… за все. – Я улыбнулась, чувствуя себя очень жалкой от навернувшихся на глаза слез.
- Нашла, за что благодарить, - хмыкнула девушка. – Мне оно в радость – с такой же, как я, познакомиться. – Она вдруг сдвинула брови и наклонилась к самому уху: - Это не мое дело, но… Не вздумай уходить с ним, Аня! Даже не думай!
- Ты знала?! – вылупилась я на нее.
Мне покровительственно усмехнулись и крепко сжали руки.
- Ты меня услышала? – Я кивнула. По-моему, каждый считал своим долгом напомнить мне о том, что скоро мое счастье в прямом смысле покинет меня навсегда. – Хорошо. И помни: ворота, кровь и желание жить.
- Да, я запомнила.
- Тогда иди. – И уже для всех: - Держитесь друг друга и никому не доверяйте. Клятва – это хорошо, но… это не стопроцентно.
Ясно. Значит, вопрос Андрея все же зародил в сестрах какие-то сомнения. А если есть сомнения…
- Позвоните, пожалуйста, если что-то узнаете, - попросила я штормовую.
- Нет. Звонить не буду. Но у нас одинаковая природа силы. Ты поймешь. – Она шутливо дернула меня за кончик хвоста.
И я поддалась порыву – быстро обняла ее, а потом шагнула к своим, заняв привычное место между Димой и Андреем.
Серое марево портала вновь закрутилось.
***
Не могу сказать, что против французов у меня было какое-то предубеждение. Нет. Однако равнодушные, сухие и какие-то надменные лица Верховного и его зама оттолкнули бы кого угодно.
- Жерар Ганьян, - с крыльца огромного дома за высоченным забором, во дворе которого мы оказались, махнул рукой полноватый, плюгавого вида мужчина. В его лице не было ничего дружелюбного или хотя бы приветственного, и сделал он это больше для того, чтобы обозначить свое присутствие. – Верховный маг-универсал. Мой заместитель, магистр воздушной магии Франсуа Амальрик.
Равнодушный взмах в сторону уже немолодого и от этого еще более непривлекательного мужчины. Тот кивнул и все-таки попытался изобразить на лице хоть что-то надлежащее приему иностранных гостей.
- Располагайтесь, слуги проводят вас до ваших комнат.
И все. Они оба зашли в дом, оставив нас на растерзание таких же чопорных людей в форменных ливреях и палящего французского солнца.
- Разбираемся со всем и валим отсюда. Я за ними насчет клятвы, - ни к кому не обращаясь, бросил в пространство Дима, и мы сочувственно ему покивали.
- Я с тобой, - одновременно сказали оба Андрея и Женя, очевидно, припомнив напутствие Илинки.
Универсал благодарно кивнул, оставив девушек, то есть нас, на попечении далларийцев. Встретившись с жутко добродушным и приветливым нравом настоящих французов, у Олеси заметно поубавилось энтузиазма.
У меня внутри росло ощущение чего-то недоброго. Как каждая потомственная ведьма, я свято верила в такое понятие, как интуиция и копчик, который считался лучшим на моей памяти детектором неприятностей. Словно что-то приближалось, и это что-то – очень плохое и злое. И время до него постоянно уменьшалось. Нарастание скорости событий вокруг давило и заставляло подбираться, быть осторожнее, осмотрительнее, внимательнее…
Крымова, очевидно, испытывала нечто подобное, потому что впервые за долгое время мы не ругались, не ссорились, а молча жались друг другу, готовые в любую секунду, при любом подозрительном шорохе поставить спаренный щит. Общее неприятное впечатление усиливали темные каменные стены резиденции французского Верховного и монолитные, непробиваемые лица прислуги, которые шли по бокам, как конвоиры, и несли чемоданы.
Спустя десять минут, которые тянулись как вечность, в комнату заглянул Дима, сказав, что все пучком, клятва получена, и остальные ждут внизу. Мы с облегчением спустились к своим и уже отсюда вызывали такси до входа в катакомбы.
***
Разговорчивый дядька в нашей машине на сносном английском рассказывал о тех самых Парижских катакомбах, заменяя собой штатного экскурсовода. Надо отметить – у него неплохо получалось. Он рассказал нам, как туда попасть, сколько они по протяженности, где выходят на поверхность, весьма путаную историю их образования, и в конце вздохнул, что именно в понедельник они закрыты для туристов, так называемый санитарный день.
Мы переглянулись, взглядами решив, что ориентироваться будем на местности, и все равно попросили таксиста высадить нас максимально близко к входу.
Рядом со знаменитым львом была станция метро Денфер-Рошро, а чуть дальше небольшой павильон – настоящий проход на подземное кладбище. Мы заплатили водителю, убедились, что он точно уехал, подождали своих и лишь только после этого всей толпой пустились в ближайший уличный закуток, скрывающий нас от любопытных глаз улицы.
Дима тронул меня за локоть.
- Сущие?
Я замерла на какое-то мгновение, а потом отрицательно покачала головой. Я не могла ручаться, что их нет во Франции, но в данный момент рядом с нами было чисто. Относительно, учитывая все прелести помоек.
Заклинание невидимости, выполненное с дополнительными четырьмя векторами (по числу попаданцев), далось нашему универсалу, водимому и замыкающему, у кого черпают энергию, непросто. Парень заметно побледнел, разом осушив свой резерв наполовину, но даже с шага не сбился, лишь крепче вцепился в идущего между ним и мной Динара. Остальные далларийцы также были распределены по цепочке между нами, чтобы тем самым не прерывалось магическое плетение и обычные люди оставались скрыты.
На входе, даже в такое время, дежурил охранник, а за небольшой стойкой сидела кассирша. Здоровенный детина сейчас, как назло, стоял четко в проходе и, соответственно, не давал нам пройти. Дима затормозил, думая, как поступить, а я наткнулась глазами на картину, висящую рядом с женщиной. Простейший посыл пустой силы, и пейзаж в тяжелой раме полетел на пол.
Полноватая кассирша взвизгнула, охранник отвлекся, а после и вовсе был запряжен неимоверно энергичной француженкой, которая с удивлением крутила в руке сломанный пополам гвоздь и заставляла огромного мужчину лазать туда-сюда по стремянке, дабы вернуть шедевр на место.
А мы в это время тихонько прошмыгнули вниз.
Сказать, что это было отвратное зрелище – ничего не сказать. Это было даже хуже, чем в Костнице. Горы, стены, целые коридоры из черепов, костей и позвонков…
Нет, в начале было еще ничего, вполне себе терпимо, но когда я увидела закрытое кафе в окружении пирамид из черепов… Даже Грахсовен перестал подшучивать надо мной, всерьез озаботившись моей резко позеленевшей физиономией и покрепче стиснув руку. С другой стороны в меня вцепился Рав.
- Как можно есть… тут? – очевидно, испытывая похожие с моими порывы, прохрипел с конца младший Макаров.
Ему никто не ответил – все боялись лишний раз открыть рот, как бы завтрак не полез посмотреть, отчего мы тут носы воротим.
Разнообразные узоры, столпы и широченные колонны, похожие на бочки, все это было из костей: ребра, большие берцовые и – как особое украшение – черепа. Идеально чистые, белые, желтоватые или покрытые плесенью, я старалась не смотреть в их пустые глазницы, но все равно не могла не замечать, что чем дальше мы продвигаемся, тем сильнее гудит голова.
- Маги… Молодые совсем…
- Что забыли?..
- Не некроманты…
- Та, русая, в самом начале…
- Чувствует… Слышит мертвых…
- Она не сможет помочь…
- Да, мы же ведь теперь – местная досто… прима… приме… чальность…
- Достопримечательность, - на автомате поправила я, и на какое-то мгновение и в мире живых, и в мире мертвых наступила гробовая тишина.
- Она слышит! Слышит!..
- Вдруг поможет?!..
- Давайте попробуем…
- Это глупость! Она не сможет…
- Но вдруг?..
- Нам уже нечего терять…
- Опять мертвых слушаешь? – Я не сразу осознала, что это Динар ко мне обратился, так как его шепот практически слился с гулом голосов парижан, что похоронены здесь.
- Видимо, дед наследил в твоем даре куда как сильнее, чем ты думала, - хмыкнул Дима, после своего испытания уже спокойнее относящийся к мертвецам.