Почему он показался мне смешным, я так и не поняла. Не успела.

Перед глазами резко потемнело, мелькнула картинка: вот какой-то дядя подкидывает меня на руках – его серые глаза смеются. Вторая: вот женщина с непослушными, рыжими волосами смотрит в зеркало, в которой отражаюсь я – с какой-то косичкой – и она в зеленом платье. Третья: мальчик с темно-русыми волосами и красным от натуги лицом надувает шарик, завязывает его ниткой и со счастливым видом протягивает мне – на огромном голубом шаре видна цифра четыре…

Четвертая… Слезы градом покатились по щекам, я громко закричала, хватаясь за голову и пытаясь убрать ее из головы, вытряхнуть, выбить, как ненужную, нежеланную… На улице начинается ураган, еще минуту назад прозрачное, голубое небо без единого облачка затягивается черными, грозовыми тучами, а вдалеке грохочет гром. Поднимается шквальный ветер, деревья гнуться к земле. Семья спешно возвращается, все забегают в подъезд, отец забегает последним, хлопая тяжелой дверью…

Четвертая. Я и брат на заднем сидении, мама рядом с папой-водителем. Брат мне что-то показывает, и мы смеемся, привлекая внимание родителей. А впереди грузовик с бревнами потерял управление…

Родителей и того водителя убило мгновенно – столкновение было лоб в лоб. Грузовик перевернулся и оказался у нас на крыше, которая, не выдержав, рухнула, придавив нас с братом. Но ему было хуже: с моей стороны, по счастливой случайности, положили меньше бревен…

Когда приехала скорая, я была без сознания, деда рассказывал, что чуть не умер, думая, что никого из нас не осталось. Но мое сердце билось, пусть тихо, редко, слабо и не ровно, но билось – упорно боролось за право на жизнь.

Все это мелькнуло перед глазами. Слезы мои уходили в рубашку деда, который накрепко прижал меня к себе. Там, на улице падают деревья и лопаются провода. Свет мигнул и погас.

Вот что это за чувство было: я просто все забыла. Память посчитала, что лучше она это вычеркнет, чем оставит калекой на всю жизнь…

- Деда…

- Я знаю, ребенок, я знаю. Теперь ты тоже знаешь…

Погода тогда не поддалась моему обратному зову. Я пробовала, несколько раз, когда окончательно пришла в себя. Природа успокаивалась сама.

А потом был наш интернат и входной экзамен. Который я с треском провалила. Да, от меня шло магическое излучение, но я не смогла вызвать свой дар. Все учителя отказались брать меня в группы, так как «незачем тратить время на пустышку», а Верховный уже подписывал документы об отчислении…

Но Владимир Николаевич взял меня в свою группу, туда, где обучались середнячки. До десятого курса мы шли сплошным потоком: как маги, так и медиумы. Именно там ко мне и прицепилось прозвище «неудачница», потому что я примерно полгода безуспешно билась над простеньким заклятьем вызова собственного дара, что остальные успешно проделывали уже на третьем-четвертом занятии. Однако Владимир Николаевич всегда поддерживал, пусть иногда со стороны казалось, что он готов убить меня, но он никогда от меня не отказывался, направляя отеческими подзатыльниками на поворотах…

Там я познакомилась с Андреем Макаровым, он был главным задирой и частенько подтрунивал надо мной – «мелкой неудачницей и бездарщиной» - и Олесей, которая в этом возрасте была чуть-чуть пухляшом. На этой почве мы и сошлись с ней. Но дружбы и понимания хватило до восьмого курса, нам тогда едва исполнилось двадцать один.

Андрей стал ловеласом, идя по стопам старшего брата, который приметил меня «исключительно как предмет обожания своего вечного и горячо любимого соперника», Побережного то бишь. «Горячо любимый соперник» был единственным, кого я к себе подпустила из старшекурсников. Вскоре, Макаровы показали себя с другой – положительной – стороны, и мы стали неплохими приятелями. В их группе обучался еще один маг – Немиров Евгений – «няша-обаяша», как его звал Димка, который был вечным амортизатором между двумя лидерами.

А на десятом нас сформировали в круг, как единственных подходящих во всем потоке. Так и началась наша странная дружба. Порой мне кажется, что если бы не прихоть судьбы, мы бы даже не заметили друг друга…

***

Женя потеребил сонно дернувшую ногой девушку.

- Не буди, пусть поспит, у нее здесь сеть Вюрца, «Кошачий глаз» и…

- Нет, «Жало смерти» поставил я, - прервал Диму его «любимый соперник». – Не ее уровень.

- Мы можем идти уже? – капризно высказалась вторая девушка в компании. – Здесь душно!

Макаров-младший молча распахнул перед ней дверцу купе во всю ширь. Леся поднялась и гордо прошествовала мимо парней. Дверь с тихим щелчком встала на место, отрезав водянку от компании магов. Но ломиться магичка сочла ниже своего достоинства, поэтому, держась начеку, пошла в их купе.

Немиров с тяжким вздохом подложил под шею подушку, утянутую испод ног Тройской. Та тихо выдохнула и поглубже уткнулась носом в локтевой сгиб.

- Нужно ее защитить, - вдруг тихо выдал Андрей Макаров.

- Ты думаешь, она уйдет с ними? – забеспокоился его брат.

- Она спала с Динаром, - спокойно повел бровью второй Андрей.

- Это правда, - кивнул Женя. – На подушке есть его запах.

- Это не гарант…

- Она бросится на их защиту! – громче выдал Побережный, теряя самообладание.

- Друг, ты все еще?.. – Женя не закончил. Да все и так поняли.

- Как сосунок малолетний, - тихо хохотнул Дима.

- Отвали!

- Тихо, - двинул рукой Немиров, и вечных соперников практически бесшумно хлестнуло по лицу ветром. – Для наложения заклятья нужна и ее сила, если мы хотим, чтобы оно было полным.

- Еще Леся потребуется, - подал голос младший из Макаровых.

- Они обе будут против, - покачал головой Побережный.

Все кивнули. Одна не захочет помогать другой, вторая не захочет подобного, наверняка сочтя это постыдной слабостью…

- Можно попробовать наложить поодиночке, но разные, - пожал плечами Дима.

- Как бы перехлеста не вышло… - нахмурился Женя, у которого стояла твердая пятерка по «Теории и практике защитных заклятий». – Если он будет, мы только навредим – заклятья будут тянуть ее резерв.

- Что ты предлагаешь? – возмутился Макаров Андрей, все предложения которого подверглись критике.

- Быть рядом, - сказал второй в компании Андрей.

- Чувак, я все понимаю, ревность и далее по списку, но Анька тебе уши оторвет, если ты все время будешь рядом с ней, или – не дай бог – она о чем-то догадается! – усмехнулся Дима и неожиданно подался вперед, показательно дернув огневика за ухо.

- Гад! – рыкнул Побережный, да так прочувственно, что спящая девушка мгновенно проснулась и подскочила из положения лежа, макушкой заехав Жене под подбородок.

- А, чтоб тебя! – выругались они одновременно, потирая ушибленные места.

- У вас что тут за консилиум ловеласов собрался? – грозно сдвинула Аня брови.

- Да вот судим-гадаем, как нам потенциальных соперников домой выкинуть, - не сдержался ее бывший.

- А-а-а, - задумчиво протянула девушка и неожиданно рявкнула: - Тогда пошел вон отсюда, шарлатан-самоучка!

- Ань!..

- Дим!..

- Давай не будем, а?

- Хорошо, ты можешь остаться.

- А почему только он?! – возмутился брат «прощенного».

- А может это… в картишки? – в тишине тихий Женин голос прозвучал веско и ясно.

- А давайте! – поддержала грозовая.

- На раздевание, - мрачно буркнул огневик, ловко вытягивая из заднего кармана Женькиных джинс замусоленную колоду потрепанных годами карт.

Его шуточное предложение было поддержано на «ура!», и через три часа проводница, привычно разносившая чай-кофе и с гаденькой ухмылкой заглянувшая в купе к юным магическим дарованиям, с воплем неожиданности вылетела из игорного притона при виде четырех раздетых до трусов парней и полностью одетой девушки, вокруг которой валялось снятое добро.

Глумливый хохот «проклятых богами» магов еще долго летел ей вслед, для всех остальных пассажиров скрытый сетью заклятья Вюрца.

========== Глава 7. Первый блин, то есть маг, комом… ==========