Не в ней!
В ушах тоненько зазвенело, как если бы я задела «музыку ветра», а в мозгу что-то щелкнуло.
Девочка – не носитель, она – кукла! Одержимая во всех смыслах!
Я, не прерываясь, быстро начертила на ее лбу знак проникновения и окунулась в чужое сознание, как в омут – черный и непрозрачный.
Вот она заметила какую-то тень за окном, идет по дому, ведомая пагубным любопытством, выходит за порог, обходит дом, идет в те самые клумбы, видит примятые цветы и отпечаток. Удивляется размеру, думает, что же за собака оставила этот след, и ставит ножку на него – так, чтобы сравнить. Серая острая вспышка боли, а потом…
Из ее сознания вдруг так резко вынырнула страшная изуродованная волчья морда, клацая зубами у меня перед носом, что я дернулась и чуть не свалилась.
Я в заднице.
Зеркальце пришлось очень кстати. Остановила его перед лицом девочки и резко убрала руку с глаз. Она перестала выть и вырываться, замерла, вглядываясь в глубину отражения. Пластмасса ручки и оправы начала накаляться – привязка, которую демон создал через отпечаток на земле, переходила в зеркало. Я приложила большой палец четко к центру малышкиного лба, заводя молитву сначала, а зеркальце бросила на пол.
Замах, удар каблуком, треск – и осколки, вопреки всем законам физики, рванули вверх, а не в стороны. А потом беззвучно опали. Кожа под моей рукой тут же потеплела, а девочка – заплакала, медленно погружаясь в сон. С детьми оно всегда проще – организм решает, что хватит с него потрясений, и засыпает.
Уничтожив привязку и бросив на разбитое зеркальце сжигающий амулет, я схватилась за телефон, чувствуя, что время поджимает.
- Ну же! – гаркнула в трубку, и именно в этот момент ее подняли. – Я нашла его. Вашего монстра. Но я в западне. У меня трое гражданских. Он придет сюда, потому что я разорвала связь с его куклой, он почувствует это. Мне нужна ваша помощь, Кирилл. Бери всех, кого только можешь. Магов – огонь и воздух. И, пожалуйста, быстрее, Кир.
За что искренне обожала младшего Булатова – он не задавал вопросов, когда понимал, что дело – дрянь. Мне же предстояло подготовить крепость.
Все семейство попыталась сплавить в обнаруженный в дальнем конце дома подпол, но батюшка уперся и, спрятав жену и дочь, коротко поинтересовался, что от него требуется. Не интересуясь, а требуется ли вообще, простите за каламбур.
К счастью, я относилась к тем людям и нелюдям, которые, когда ситуация обязывала, становились совсем негордыми.
Поэтому, дав дамам фонарик и начертив на крышке знак чистого света, приказала священнику закрыть все окна и двери, дала бумажку с нарисованными рунами защиты против демонов, нечисти и темной магии и половинку освященного в церкви мела, попросив по возможности точно скопировать изображения на всех подоконниках и косяках дверей, кроме входной. Ею занялась самостоятельно.
Позаимствовав кропило и кандию со святой водой, щедро обрызгала всю центральную дорожку перед входом. Создалось ощущение, будто я по ней со шлангом прошлась. Я заканчивала расписывать молитвой дверной косяк, когда в недалеком далеке послышался волчий вой. Или почти волчий. Мне, непрофессионалу, он показался слишком хриплым и немелодичным.
Четыре минуты.
Поп, расписывающий окна в прихожей, в которой я и стояла, вздрогнул и оглянулся на меня. Я ему ободряюще кивнула и вытащила из рюкзака (моя верная сумка ждала очереди в стирку) складной арбалет.
- Святой отец, ружье есть?
- Нет, ибо… - выпрямившись, начал он высокопарно.
- Я в курсе, - непочтительно перебила, доставая еще и револьвер. Сунула опешившему батюшке. – Шесть серебряных патронов. Три в сердце, три – в голову. Именно в такой последовательности. Но сейчас в голову лучше не стрелять.
- Почему? – на удивление рационально поинтересовался служитель.
- Его черепушка нужна мне целой.
- Зачем?..
- За надом, - огрызнулась я, ощущая эту тварь уже поблизости. Две минуты. – Стоите за моей спиной и не высовываетесь. Оружие не поднимаете до тех пор, пока я не упаду замертво, ясно? И только тогда начинаете палить.
Одна минута.
- Почему вы не дали оружие моей жене? – чуть нахмурился мужчина.
- Если нас с вами не будет, им уже никто и ничто не поможет. Поэтому постарайтесь не промахиваться. – Церковник закивал, немного бледнея. Дружелюбно хлопнула его по плечу. – Ну вот и оки-доки…
И тут по стеклу окна в гостиной словно провели вилкой, издавая такой омерзительный скрежет, что меня аж передернуло.
Или когтем.
Ноль.
Из коридора хорошо просматривалась большая комната, поэтому я прекрасно видела и тень, что скользила от окна к окну, иногда прижимаясь уродливой мордой к стеклу, и само чудовище, которое передвигалось таким вальяжным шагом, словно не убивать шло, а новую коллекцию одежды в Милане рекламировало.
- Издевается, ублюдок, - прошипела я, не рискуя оборачиваться, дабы проверить, как там святой отче поживает.
Сейчас был день, так что основная часть устрашающего эффекта была потеряна, но он все равно имел место. Мурашки поползли, по крайней мере.
Как и большинство своих нормальных собратьев, в этой форме оно передвигалось на двух ногах, однако из-за угла дома появилось на четырех. Желто-красные глаза сверкнули, а пасть радостно оскалилась. Он резким смазанным движением выскочил из укрытия на дорожку…
…чтобы тут же завизжать, как простая шавка, которой отдавили лапу, и, дымясь и воняя паленой шерстью, закружиться на месте от боли. Я стрелять не спешила, хоть и держала на мушке – мишень двигалась слишком быстро.
Болты, коими был заряжен арбалет, были знатными, выкованными еще по чертежам Инквизиции и дюже эффективные – серебряные, с гравировкой христианского креста, длиной в полторы ладони. Для обычного вервольфа – перебор, да и совестно стрелять в них – в человеческой форме же такие обаяшки, а вот для таких тварей – то, что доктор прописал. Лечит один раз, зато на всю жизнь. С гарантией, так сказать. Вечной.
Батюшка сзади меня начал непрестанно креститься и читать все молитвы подряд – искренне изумилась его выучке и скорости: штуки три за минуту, не меньше!
Но вдруг демон просто остановился – резко замер, словно ему надоело тут отплясывать. Под лапами у него шипело, вокруг тела поднимался прозрачный, но смердящий, как сортир в Аду, дымок, словно он из бани выскочил на трескучий мороз. Монстр стремительно повернул ко мне морду с оскаленными клыками, с которых капала слюна, оставляя на асфальтированной дорожке выжженные следы. Желтые, с красной окантовкой вокруг пульсирующего зрачка глаза прищурились, словно оценивая. Эдаким издевательским жестом он медленно подтянул лапу к себе, предварительно прочертив в асфальте борозды глубиной не меньше моего указательного пальца, и демонстративно ее распахнул, позволяя полюбоваться набором персональных кинжалов. Оскал превратился в ухмылку, которая не просто жутко смотрелась на изуродованной волчьей морде, а заставила меня поудобнее перехватить арбалет.
Кажется, сегодня я буду ночевать у Леши, потому что Стаса в свою квартиру не пущу, а в одиночку не засну.
Чудовище, не поднимаясь с четверенек, направилось к дому. Медленно, неторопливо, лапа за лапой и противным скрежетом когтей, давая в полной мере испугаться, если не мне, то вон тому милому куску мяса, которое так заманчиво маячит за моей спиной. Бывший вервольф сделал вид, что принюхивается, глубже втягивая наши запахи, а потом облизнулся.
Он вообще был слишком разумным для одержимого. Простые демоны-солдаты так себя не ведут.
- Но-но-но! – строго сказала я, привлекая к себе все его внимание. – Давай-ка не выделывайся, Тузик!
Тварь утробно зарычала и вдруг в один бросок преодолела разделяющие нас два-три метра. И влетела аккурат в барьер из обережных знаков, что были выписаны по косяку. Защита отфутболила ее назад, и демон внутри чуть высунулся, проступая сквозь волчью морду.
- Хочешь познакомиться поближе? – фальшиво просюсюкала я. – Не выйдет. Ты был плохим песиком и не получишь молочную косточку, то есть этого вкусного батюшку.
