- Прости, Тео, секрет фирмы одуванчик, – я широко ему улыбнулся. Нотта передернуло. Вот она власть.

- Скорее уж не одуванчик, а аконит, – «соблазнительно» прошипела Кети, вновь нависая на мне.

Меня передёрнуло. Аконит, Грейнджер. Как она там? Спала ли, или эта ночь для нее была такой-же беспокойной, как и для меня?

- Кстати, сладенький, подстригся ты тоже, для дела? Я так любила твои шикарные волосы. Ты такой красивый, о мой сладенький! – она припала губами к моей шее, желая оставить там следы. Я резко её от себя оттолкнул.

- Кети, нет! – девушка с розовыми волосами виновато посмотрела на меня. – По крайней мере, не при всех. И подстригся я потому, что проспорил Блейзу. – Селмон снова прильнула ко мне, и в этот раз я её обнял.

У Кети Селмон поистине сложная жизнь и судьба. Её мать лишилась рассудка, когда брат близнец Кети Демьен упал с лошади. У Кети и Демьена были очень близкие отношения. Он был единственным её другом, и человеком которому она доверяла. По сути, он был единственным, кого она любила в этой жизни. Мать всегда любила её брата, а любовь отца она ненавидела. Когда мать лишилась рассудка, у Кети не осталось ничего, что бы связывало её с Демьяном. Только рыжие волосы, которые она не жалея перекрасила в синий. Затем в белый, зеленый, красный, лиловый, и наконец, розовый. Кети все свое свободное время проводила рядом с матерью, зная, что та любила Демьена так же, как она. От отца она шарахалась, и тот не выдержав отправил девочку в Хогвартс.

Почему именно сюда? Наверное, потому, что в детстве я, Кети и Демьян были лучшими друзьями, но потом в моей жизни появились Панси и Блейз, и эти слегка придурковатые рыжие родственники отошли на второй план. Или же потому, что именно я подарил Кети портрет Демьяна. Его сделали на заказ, и для него было использовано две вещи. Письмо, и игрушка. Письмо Демьян написал мне пять-шесть лет назад. Тогда Кети очень болела, и он выражал в письме всю любовь к ней. И игрушка, подаренная Кети. В итоге получилось, что в картине заключилась вся любовь Демьяна к Кети, к любимой сестренке.

Как только Кети лишилась брата, она стала вешаться на всех парней подряд. Почему так происходило, знал только Демьян. Точнее его маленький портрет, с которым она разговаривала, когда ей было больно.

Именно поэтому, я никогда не буду её осуждать. Именно поэтому ей будет все сходить с рук. Именно поэтому я не позволю Астории распускать ненужные сплетни.

На завтраке я хотел поймать взгляд Грейнджер на себе, но она упорно делала вид, что не видит меня. Это продолжалось пока Уизелби не начал что-то громко рассказывать какому-то гриффиндорцу. Слова доносились до меня, но смысла я не понимал. И уже в следующий момент Грейнджер вскочила со своего места, и умоляюще посмотрела на меня.

Долго смотреть не пришлось, я вскочил со своего места, и направился в их сторону. Блейз, Панси, Кет, Винс и Грег направились за мной. Подойдя, я обнял Грейнджер за талию и собственнически притянул к себе, поначалу она хотела возмутиться, но, взглянув на Подлизли, решила воздержаться до лучших времен. Забини схватил морковноголового, прошипев что-то вроде «Привет родной». Кети повисла на втором гриффиндорце, а Кребб и Гойл ухмылялись.

- Ну что же ты, сладенький, – заворковала Кети, – мы обойдемся без них….

- Я видел, как ты вчера лизалась с хорьком! – заорал Уизлик.

Ну, в общем, все продолжалось в таком духе, пока нас не прервал Снейп, и не содрал с Гриффиндора пятьдесят баллов, а подоспевшая кошка МакГоногал, столько же у Слизерина, после чего нас направили прямиком в кабинет директора.

По дороге Грейнджер схватила меня за руку, и на автомате я отдёрнул руку. Больше она ко мне не прикасалась, но я видел, как трясутся её руки, от чего на душе становилось холодно и больно.

- Знаешь, если хочешь… – как можно безразличнее сказал я, протягивая ей руку, и она схватилась за неё как за спасительную соломинку. Руки её были холодными, но мне мгновенно стало жарко. Я больше не смотрел на дорогу, и не думал о том, что скажу Дамблдору. Я думал о ней. О её глубоких глазах, непослушных волосах, прическе «а-ля я упала с сеновала». И о холодных руках. Холодных, родных руках.

- Я думаю…- начала она. Но я прервал её, потому, что она всегда слишком много думает.

- Заткнись, Грейнджер. Думать будешь на зельеварении, истории магии, и всех остальных уроках. Дамблдору скажем, что любим друг друга. Да так что ни спать, ни есть, полный улет, – сказал я, и остановился, резко дернув её за руку. Она скривилась, ей было больно, но она не выпустила мою ладонь из своей.

- Я не верю своим ушам! Отпрыск знаменитого рода Малфоев, сам Драко Малфой, говорит такие слова как улет! – с наигранной заботой она прикоснулась к моему лбу ладонью. – Температуры вроде нет. Странно. Скажи, как ты себя чувствуешь? Ты не заболел? – а потом запрокинула голову назад и звонко засмеялась на весь коридор. Я шумно выдохнул, и выпустил её руку. Это слишком. Я сделал шаг назад. Она такая красивая и дерзкая одновременно, так хочется поцеловать её, и одновременно убить. Грейнджер мгновенно прекратила смеяться, и с ужасом глядела на свою руку, которая еще пару секунд назад сжимала мою.

- Пошли! – я пошел по пути наименьшего сопротивления, и начал поступать, как поступаю всегда, когда чувствую нужду в Грейнджер. Я начал грубить. Потянул гриффиндорку за рукав мантии, и потащил в сторону кабинета директора. Когда мы подошли к горгулье, я толкнул её вперед. – Давай, Грейнджер. Я знаю, что ты знаешь пароль. Действуй!

- Заткнись, Малфой! Пароль «Лакричная палочка». Идем, влюбленный! – я встал как громом пораженный. Влюблённый. Ха, Грейнджер, ты даже не подозреваешь, насколько близка к истине.

Мы вошли в кабинет, а там по комнате метался Снейп, высказывая как это все возмутительно; МакГоногал – спокойной её не назовешь это точно, но она, по крайней мере, сидела в одном месте; и безмятежный Дамблдор, наливающий чай в чашки, широко улыбающийся, и напевающий что-то себе под нос.

- О! Мисс Грейнджер и мистер Малфой! – воскликнул Дамблдор, ставя чайник, и хлопая в ладоши.- А то я уж думал вы задержались в каком-нибудь темном углу этого великолепного темного замка, в котором множество мест, где вас не найдут, – он заговорчески мне подмигнул, а затем выразительно посмотрел на Грейнджер.

- Профессор, мне показалось, что вы намекаете… – начала было Грейнджер, но Дамблдор широко раскрыл глаза, и поцокал языком.

- Дорогая мисс Грейнджер, я сказал прямо. Вплоть до этого момента вы изображали влюбленных довольно убедительно. Я даже вам поверил. Вот только у вас мисс Грейнджер была не правильная реакция на мою реплику, – теперь Дамблдор говорил предельно серьезно. – Если бы вы действительно встречались с мистером Малфоем, то залились бы краской от такого заявления, и промолчали. Поэтому ваши отношения – обман. Расскажите, почему? – Грейнджер вздрогнула, и я притянул её к себе.

- Я хочу поговорить без Снейпа и МакГоногал, – прошептала она мне на ухо.- Сделай что-нибудь. Я не хочу, чтобы они знали. Особенно Снейп, – я начал лихорадочно думать, как выгнать наших деканов из кабинета. Решение проблемы пришло мне на ум внезапно, главное, чтобы Грейнджер меня после этого не убила. Я положил руку на живот гриффиндорки, посмотрел на неё с нежностью, с которой смотрит на меня мать, когда мы остаемся вдвоем, и повернул голову в сторону профессоров. Те стоят с крайне удивленными лицами.

- Я и Гр… – не так! Убедительнее! – Мы с Гермионой… – как только я произнес её имя, захотелось сказать его еще раз, затем еще и еще, но это ребячество. – У нас с Гермионой будет… – я сделал вид, что осекся, и перевёл взгляд на Дамблдора, молящий взгляд.

- Мисс Грейнджер!

- Мистер Малфой! – сказали наши деканы в унисон. До них дошел мой обман.

- Я думаю, мисс Грейнджер и мистер Малфой хотят поговорить со мной наедине, это так? – я кивнул, и все посторонние удалились. Как только дверь за ними закрылась, Грейнджер отскочила от меня и замахнулась, но я перехватил её руку.