Мэри, окончательно растерявшись, слушала обвинения в свой адрес, не смея возразить этому высокому и сильному человеку, который запросто мог переломить ей хребет при желании. Но, когда Билл посмотрел на нее в ожидании ответа, нахмурив свои густые черные брови, в нее будто бес вселился. Как он смеет так оскорблять ее достоинство, ничего не ведая ни о ней, ни о ее родителях, и девушка ответила:

— Вы меня совсем не знаете! Какое право вы имеете так судить! — она даже раскраснелась от ярости, на этот раз сцепившись взглядом с человеком, посмевшим задеть ее гордыню.

Билл усмехнулся в ответ и ответил более благосклонно:

— Что, в кисейной барышне нашелся стержень? Ушам своим не верю. Ну, я слушаю.

— Я действительно нахожусь в бедственном положении. Я расскажу вам свою историю очень кратко. Это так, у родителей было состояние. Теперь, когда их нет, все вокруг мечтают завладеть моим имуществом. Я опасаюсь за свои деньги, дом и даже жизнь. Но денег у меня не так много, как может показаться. Только я знаю настоящую цену наследству. Вместе со всем остальным на меня обрушились долги и кредиты. Их почти столько же, сколько я имею на сегодняшний день средств, если уже не больше. Я на грани банкротства. И теперь, когда мне угрожают со всех сторон, я не могу сосредоточиться на ведении дел и хоть как-то исправить ситуацию. Я не хочу попасть на улицу, а еще меньше хочу умереть. Поэтому я хотела просить у вас протекции.

— Протекции? Понимаю. Ты хочешь, чтоб я скомандовал всем ребятам: «не трогайте девочку такую-то». Кстати, как твое имя?

— Мэри Грей.

— Вот. Не трогайте Мэри Грей. Отлично, допустим, я так сделаю. Щелкну пальцами или как там у нас проблемы решаются по-твоему. Во-первых, как я уберегу тебя от твоих же собратьев по тугому кошельку? Во-вторых, что мне за это будет?

Мэри задумалась. Она поняла, что денег, скорее всего, будет недостаточно. Какая же она дура. Решила, будто одному из влиятельнейших людей Нью-Йорка станет интересно ее предложение в несколько тысяч долларов. Она ударила бы себя по лбу со всей дури, если бы не присутствие рядом Билла. Потому надо было начинать отвечать по порядку, а там уж, может, что-нибудь придумается.

— Мои собратья по тугому кошельку не решатся пачкать руки, это точно. А обманом они ничего не добьются. В первый раз я чуть не купилась, но в последующие стала умнее. Что касается оплаты… Я хотела бы предложить вам пятнадцать тысяч долларов сейчас, долю в моих доходах от плантаций и акции завода, акционером которого я являюсь. Там немного, но кто знает…

— Разве что-то изменится, если мне в карман упадет пара тысяч, а в дальнейшем пара десятков? Я так не думаю. Пусть даже это хорошие деньги, но, видишь ли, мисси, они мне ни к чему. Стоит легонько потрясти несколько подконтрольных мне банд, и я соберу вдвое больше за один день. Нет, эта сделка меня не интересует, увы. Даже твое хорошенькое личико ничего не меняет.

Мэри вдруг изменилась в лице, ей в голову пришла блестящая идея.

— Тогда, может быть… Может быть, я смогу быть вашим… информатором? У вас ведь не так много доверенных людей в тех кругах, в которых бываю я? Меня никто не заподозрит. По крайней мере до поры. Я могу узнавать что-то важное и передавать вам.

— Забавная идея, маленькая мисс, — оживился Билл. — Ты сейчас это придумала или это был план Б?

Он рассмеялся. Напряжение понемногу спадало. Мэри стала меньше беспокоиться за свою шкуру. Но все же этот человек казался ей нестабильным. Было что-то психопатическое в его взгляде, повадках. Фигура Мясника Билла была полна ярких противоречий. Он был сутул, грубоват, но в то же время в его одежде прослеживался недурной вкус. Фасоны, цвета, все это разительно отличалось от того, что она привыкла видеть, но выглядело достаточно притягательно, выделяя обладателя такой одежды из толпы бандитов и бедняков. Странная, неухоженная прическа контрастировала с идеально подкрученными усами. И даже глаза разнились меж собой. Один — живой, внимательный, другой — пристально-холодный, застывший.

— Ладно, вижу, ты это придумала на ходу и не знала, как я отреагирую. Вторая идея мне нравится. Мне не так уж интересны сплетни вроде тех, кто с кем переспал, которыми обычно забавляются матроны, потому что своих хватает. Но если ты услышишь что-то любопытное от демократов, а эти мерзавцы наверняка многое скрывают, передавай мне. Желательно не голубиной почтой и не с посыльным. У нас тут другие правила.

— Но как? Я ведь не могу приходить сама.

— Сегодня же пришла. Только одевайся, как следует. Найдут тебе что-нибудь приличное, а не это кружевное покрывало. За пределами чистых улиц тебя будут держать за свою, если не будешь выглядеть, как ходячая мишень. Ты брала с собой деньги, мисси?

— Да, я брала, — Мэри запустила руки в сумочку, чтобы убедиться в этом и ахнула, не обнаружив ничего.

— Что я и говорил, — оскалился Билл, — ходячая мишень. Приходи завтра к ювелирной лавке в конце улицы банкиров. Там тебя будет ждать человек с вещами.

— Так значит, мы договорились? А деньги?

— Оставь себе, я не нуждающийся. А так да, кажется, договорились. Но учти, моя протекция сильна, однако ото всего не убережёт. В первую очередь бойся саму себя.

— Что это значит?

— Ты ступила на странный путь, птичка. Берегись, — с этими словами Билл хлопнул ее по плечу и, не дожидаясь ответа, спустился вниз.

Мэри не знала, что и думать. Мысли роились в голове. Какая-то ее часть ликовала, а какая-то трепетала во власти страха. Первая оказалась сильнее. Ей с детства не нравилась золотая клетка, в которую посадили ее родители. Когда брат умер, она стала единственным ребенком в семье, надзор усилился. Это была сладкая и горькая пилюля. С одной стороны, она получала самое лучшее, но настоящая жизнь была для нее закрыта. Однажды она выбежала на улицу и отправилась на рынок. Там ее заметили дети из бедных семей, они вместе начали играть. Родители, обнаружив пропажу, тотчас выслали слугу найти ее. Мэри забрали, а огорченные потерей красивой новой подруги мальчишки с грязными от пыли лицами получили вожжами по спине. Ей категорически запретили связываться с уличными детьми.

А она всегда мечтала о воле. В последние годы девушка почти забыла о своей несбыточной мечте, но знакомство с этим опасным человеком будто вернуло ее в детство. О нет, Мэри была не против опасностей. Казалось, сейчас она может хоть одеться мужчиной и пойти на войну.

Простояв в раздумьях некоторое время, она вспомнила, где находится, и быстро, не оглядываясь, покинула кабак. Свежий воздух наполнил ее бодростью и энергией. Мэри рассмеялась, теперь у нее нет кошелька, а значит, карманникам нечего с нее взять. Несколько проходимцев с удивлением посмотрели на нее, но девушка лишь беззаботно улыбнулась им в ответ и с блестящими глазами направилась в новую жизнь.

Жизнь эта поначалу встретила ее с распростёртыми объятиями. Мэри увиделась с человеком, вручившим ей платье, неброское, лишенное привычной вычурности, и в то же время хранящее в себе какую-то особую прелесть. Платье было темно-синее без вышивки и разных украшений. Хлопок, ничего выдающегося. Однако простой покрой так подчеркнул стройную фигуру Мэри, как не подчеркнул бы ни один из ее парадных нарядов. Она надевала такую же обычную шляпку и самозабвенно бродила по улицам, на которые раньше не смела ступать. Она не выглядела бедно, но и не вызывала вспышку внимания. Таких, как она, опрятных и ухоженных барышень, было полно в Нью-Йорке. В неблагополучных кварталах ее два раза пытались обокрасть. Один раз Мэри действительно лишилась кошелька, благо, не сильно-то и наполненного, второй раз, не испытывая особого неудобства в легких туфлях, она погналась за воришкой и, что самое удивительное, сумела схватить его за ногу, пока он пытался перелезть через чью-то ограду. «Выбирай себе добычу осторожнее, иначе тебе не поздоровится», — сказала она так грозно, примерно как злой котенок, что матерый карманник без возражений тотчас же скрылся. Не хотел он разбираться с чудаковатыми барышнями. Мэри удивилась этому обстоятельству. Думала, придется приплетать имя Мясника. Она решила для себя, что будет упоминать его только в самых крайних случаях.