3

   Человек вырывает у жизни столько счастливых, спокойных деньков, сколько может, говорила бабушка Соланс. Иногда это все отпущенные деньки, а иногда ни одного. Зависит от везения, обстоятельств и личных усилий.

   У Ружинки за одиннадцать лет жизни накопилось ровно десять лет и одиннадцать месяцев счастливых, спокойных деньков. Последний месяц перед Днем рождения был омрачен гибелью родителей. О, это было поистине черное время. За всю жизнь Ружинка не плакала столько, сколько за эти тридцать дней.

   Но вот она переехала к бабушке, о которой некогда знала только со слов мамы, и спокойные деньки начали понемногу возвращаться.

   - Тебе следует вносить свой вклад, - объясняла бабушка Соланс. Бабушка походила на крепкую молочницу в клетчатом переднике. Круглые очки в черной оправе чудом держались на самом кончике прямого носа. Седые волосы, аккуратно собранные в пучок на затылке, пронзала деревянная спица.

   - Вклад? - Ружинка недоуменно тряхнула рыжими косичками, что торчали в стороны из-под шапочки (Ружинка настолько любила всякие забавные шапочки, что носила их даже дома). - Вклад - это что-то про банк?

   - Банки тебе понадобятся только для заготовок на зиму, - успокоила бабушка Соланс. - Помидоры, огурцы и перцы, в основном. О других банках можешь не думать. По крайней мере, до тех пор, пока тебе не стукнет восемнадцать.

   - Хорошо, - Ружинка чуть насупила веснушчатый носик, мысленно делая заметку уточнить про банки через семь лет. - А что насчет вклада?

   - Так заведено, - терпеливо пояснила бабушка. - И речь не о часах.

   Ружинка наморщила лоб. Все известные ей часы работали от батареек. Потом вспомнила, видела у бабушки на кухне старинные ходики с кукушкой и еловыми шишками на цепочках. Они нуждались в заводе минимум раз в сутки.

   - Ты что-то делаешь полезное для людей, - продолжала бабушка Соланс. - Они делают что-то полезное для тебя. В мире оборот таких вот полезностей регулируют деньги. У кого их больше, тот платит за работу тем, у кого денег меньше.

   - А у того, у кого больше, они откуда? - осторожно поинтересовалась Ружинка.

   - Так заведено, - отрезала бабушка Соланс, явно не желая вдаваться в подробности. - Как тебе стукнет восемнадцать, сама поймешь.

   Ружинка решила, что мысленной заметки недостаточно и следует завести дневник, чтобы не забыть о столь особом возрасте, при наступлении которого многое в жизни проясняется.

   - Некоторым, конечно, удается избежать работы, - продолжала бабушка Соланс. Она прищурилась и чуть склонила голову, присматриваясь к Ружинке, словно хотела сходу определить, не собирается ли та увильнуть от домашних дел. - Ты петь умеешь?

   - Не особо хорошо, - честно ответила Ружинка.

   - Танцевать?

   - Немного.

   - А давать пустые обещания и не выполнять их? - строго посмотрела бабушка.

   - Никогда так не поступаю, - решительно отсекла Ружинка.

   - Что ж, - со вздохом подвела итог бабушка, - тогда придется работать.

   Ружинка вежливо подняла руку, чтобы задать вопрос. Бабушка Соланс одобрительно кивнула.

   - Про пустые обещания тоже, когда стукнет восемнадцать?

   - Само собой.

   Ружинка учтиво кивнула и послушно сложила руки на коленях.

   Она сидела в аккуратном креслице у окна небольшого домика, где ей предстояло жить. Внутри было прохладно и вкусно пахло чем-то знакомым с раннего детства. Папиной библиотекой, решила про себя Ружинка.

   - Ты еще учишься. Поэтому работать в полную силу даже и не мечтай. А вот подрабатывать вполне, - рассуждала бабушка. - Скажем, у меня в магической лавке частенько заводится пыль. Я не могу поручить это обычной девочке, так как пыль тоже непростая.

   - Магическая?

   - Разумеется, - бабушка Соланс поправила очки. - За ней глаз да глаз. Ее попробуй еще поймай. На абы какую тряпку не клюнет. А потом и отсортировать требуется.

   - Звучит сложновато.

   - Ничего. Ты быстро научишься. За каждую пойманную пыль я буду давать немного денег. Хватит на продукты и прочее. - Бабушка кивнула на кухонный стол. - Вижу, у тебя тут морковь. А ты знаешь, что с ней делать? - поинтересовалась она.

   - Конечно, - кивнула Ружинка. - Я ее почищу, порежу и потушу с картошкой, лучком и вон тем зеленым кабачком.

   Бабушка покосилась на большой белый кабачок, гордо лежавший в сторонке.

   - А как же этот?

   - Он мне не нравится, - ответила Ружинка. - Оставлю на потом. Когда совсем оголодаю.

   - То есть, до понедельника, - подытожила бабушка Соланс.

   4

   Ружинке нравился новый домик. Совсем не похож на тот, в котором она жила в городе. Городские дома строили из холодного бетона, и зимой, несмотря на газовое отопление, полы неприятно леденили ноги. А новый домик, куда бабушка Соланс привела Ружинку, оказался выложен из толстенных старых книг, поросших с внешней стороны пушистым мхом. Книжный домик словно лучился светом, и хотя печку с октября по апрель все равно полагалось топить, Ружинке казалось, что это торчащие из стен обложки - синие, оранжевые, бежевые, бордовые и зеленые - согревают комнату.