– Ксю, это просто ужас какой-то, – умирающим тоном причитает Ден. – Серьезно. Зачем мы вообще пошли учится на рекламу, если единственное, что нужно, так это уметь орать и много курить с недовольным видом?

– Значит, ты уже готов к работе. Бросай универ.

– Ага… Ты же не сможешь закончить его без меня. Даже зачеты не сдашь.

– Я не настолько тупая, как ты думаешь, – обиженно говорю я.

– Зато ты красивая. Это уже восемьдесят процентов успеха.

– То есть ты помогаешь мне только потому что я моськой удалась?

– Конечно. А ты как думала?

– А как же любить надо за душу и бла-бла-бла… – ехидно спрашиваю, зная, что этот парень точно поймет такие шутки, потому что они наши общие.

– Я люблю тебя целиком.

– Даже кишки и кутикулу?

– Даже кишки и… Фу! Нет! Только не кутикулу, – надрывно кричит Денис. – Все, я тебя больше не люблю. Кутикула? Кошмар!

Заливисто смеюсь над этим клоуном, и чувствую себя… Расслабленно и спокойно. Ден не знает обо мне всего, но на каком-то духовном уровне, я чувствую близость. Он мой друг.

– Ладно. Обещаю сделать маникюр, перед тем, как возвращаться в Крас, – успокаиваю Дена, который все еще возмущенно дышит в трубку.

– Договорились, – он на несколько секунд замолкает, а потом уже обычным тоном продолжает, – я скучаю, Ксю… Бросайте все и возвращайтесь.

– Я тоже, но всего три недели… Это не долго. А еще мой брат женится в конце месяца, мне все-равно пришлось бы ехать.

– Но не на три недели же…

– Зато я тут под рукой. Вдруг понадобиться помощь.

– Конечно, – чувствуются грустные нотки в голосе.

– Тебе еще как минимум три года терпеть меня в универе, так что прекрати кукситься.

– Ты права. Это будет то еще мучение, – насмешливо говорит Ден.

– Ага. Ладно. Уже поздно, мне пора ложиться. Ты же знаешь, что я не дружу с ранними подъемами.

– Как и они с тобой.

– Точно. Ну, пока.

– Погоди. Ты точно нормально устроилась? Я переживаю, что Женя не присматривает за тобой.

– Это за ней нужно присматривать. Все, Ден. Отбой. Спишемся завтра.

– Пока…

Кладу трубку первой. На мне что написано «нуждаюсь в защите»? Почему все так и норовят прикопаться ко мне?

Уже проторенной дорожкой выбираюсь на балкон, чтобы покурить перед сном. Делаю свое черное дело и проветриваю квартиру, чтобы не спалиться перед хозяином. Но, наверное, это лишнее, ведь Зимин так и не появляется дома.

В полночь хватаю мобильный, чтобы набрать Диме и задать один единственный логичный вопрос – «где его черти носят?», но… Но не делаю этого. Какое право я имею лезть в его жизнь?

Сон совсем не идет, но насильно заставляю тело расслабиться и разум отключиться, чтобы завтра не быть похожей на зомби. Точнее, не быть похожей на утреннего Зимина. Чтоб его!

Хлопок двери и щелчки замка выдергивают меня из дремоты. Вскакиваю с дивана, сама не понимая зачем, и несусь в коридор. Ну наконец-то!

Зимин удивленно смотрит на меня, так и замерев в одном кроссовке.

– Разбудил?

Открываю рот, чтобы вылить на него все возмущения, но вовремя останавливаюсь. Откуда во мне эта сварливая женушка?

– Напугал, – бормочу я и возвращаюсь в комнату, из которой вышла.

Вновь забираюсь в постель, но сна ни в одном глазу. Прислушиваюсь к движениям Димы по квартире, пытаясь отследить его путь. Приглушенный шум воды. Ванная. Звон кружек в сушилке для посуды. Жалобный скрип форточки. Шорох кошачьего корма, бьющегося о миску и друг дружку, а затем «вертолетное» мурчание Мытьки. Кухня.

Медленные шаги. Раз, два, три, четыре. Стоп. Чувствую его застывшее тело на пороге комнаты. Словно что-то мешает ему войти. Может, это я? Мое присутствие его так напрягает?

Зимин все-таки входит в гостиную, и я тут же распахиваю глаза. Обнаженный по пояс в свете серого раннего неба. Хмурый и уставший. Пахал огород со своей зайкой?

– Ты спать собираешься? – спрашиваю с бОльшим недовольством, чем хотелось бы.

– А ты? – присаживается на край дивана спиной ко мне.

Что-то в его поведении не нравится мне. Касаюсь ладонью застывшей в камень спины, и плечи Димы опускаются вместе со вздохом.

– Что-то случилось? Зайка морковку откусила? – пытаюсь шутить, но видимо выходит не очень.

– Нет. Все нормально. Спи, Ксень. Еще есть пара часов.

Только вот нормальностью здесь и не пахнет.

– Не смогу, если ты тоже не ляжешь, – с легкой улыбкой произношу я.

Дима поворачивает голову, показывая мне лицо. Тоже улыбается. Пусть и слабо, немного вымученно, но по-доброму. Значит помнит.

– Ты уже не маленькая девочка. Сама ведь все время это твердишь.

– Некоторые привычки остались, – отодвигаюсь назад и хлопаю по месту рядом с собой. – Сколько мне было? Смутно все помню.

– Ну, нам с Саней доверили роль нянек, только когда тебе исполнилось три, – отвечает Зимин и покорно укладывает голову на соседнюю подушку, глядя в потолок. – А прикол с обнимашками у тебя начался лет с пяти.

– Просто я повзрослела и поняла, как легко можно затащить тебя в постель, – тихонько смеюсь и Зимин тоже отзывается. Легкий смешок срывается с его губ, а черты лица смягчаются.

Атмосфера становится куда приятнее. Добрее. Даже роднее как-то.

– Мор так бесился, что только я мог быстро укладывать тебя спать в обед. Ревновал страшно. Зато, после у нас была пара часов спокойствия.

– Я так сильно вас доставала? – снова смеюсь, и Дима тут же поворачивает голову в бок, чтобы встретиться со мной взглядом.

– Да, но… – он убирает прядь с моей щеки. – Ты же наша малышка Ксю. Тебя невозможно было не любить.

Кажется, мир замирает. Время останавливается, и жизнь остается только в звуках этой фразы.

– По-родственному, конечно, – добавляет Зимин, отматывая весь момент назад. Вот и все. Словно и не было предыдущих слов.

Все верно. Родственные чувства без родственных связей. Это про нас. Так всегда было, и это правильно.

Подаюсь вперед и укладываю голову Диме на грудь, обнимая одной рукой торс. Прижимаясь вплотную, закрываю глаза и выключаю мысли. Не хочу думать, что совсем недавно его касалась другая. Я не посягаю на ее территорию, просто хочу пройти на свою.

– Э-э-э… – Зимин все еще не рашается сделать что-то и просто застывает в моих обьятиях. – Ксю?

– Ты меня разбудил, ты и поможешь заснуть. Раньше же срабатывало. Можешь даже спеть, если хочешь.

Умалчиваю о том, что, скорее всего, раньше я засыпала в его объятиях так быстро, просто потому что считала Диму чуть ли ни ангелом, спустившимся с небес. В детстве он был для меня самой заветной мечтой. Лучше любых игрушек и вкусностей. Лучше маминых туфель и духов.

Потом, правда, он разбил мне сердце, но это не было жестоко. Скорее обыденно и предсказуемо. И даже не нарочно. Лет в тринадцать я просто подслушала их разговор с братом и, собственно, узнала, что именно обо мне думает Зимин.

Я была для него младшей сестренкой, он для меня кумиром и героем. Детские наивные чувства. Но я приняла удар. Переболела и двинулась дальше.

Мы отдалились. Общались крайне редко. Потом эта трагедия с Мишей… Я уехала, но даже спустя столько времени мы с Димой все равно не стали чужими. Связь еще есть. Чувствую ее теплом в груди. Главное не дать этому теплу растопить то, что я так долго и упорно сковывала льдом. Мое сердце.

– Считаешь, что нормально прижиматься так практически к обнаженному парню в его квартире, где вы совершенно одни? – хрипло произносит Дима.

– Брось, Зимин. Мы же как родственники, – зеваю и ерзаю рядом с ним, устраиваясь поудобнее. – Не поешь, тогда просто лежи молча и спи, а не неси всякую ерунду.

Окутанная его запахом, уплываю в сказочную реальность. Хочется приподнять голову, чтобы уткнуться в шею и вдохнуть полной грудью, но, естественно, не делаю этого. И так практически потеряла связь с миром.