Книга 1. Естественный отбор
Одно дело, когда без твоего согласия тебя делают королем,
строят для тебя замок, объединяются в твое королевство,
а совсем другое, когда без твоего согласия решают идти
войной на соседнее государство и ставят тебя во главе армии.
«Как наколоть мир и освоить историю за пять дней».
Татьяна Устинова.
Предисловие
Конец лета, вот только природа нынче преподнесла возвращавшемуся из похода воинству испытание на родной земле. Небеса будто разверзлись и источали на поредевшие полки славян потоки воды, словно небо оплакивало погибших на чужой стороне. Серые тучи закрыли синеву неба считай от самой границы с Диким полем, северный ветер теребил верхушки деревьев бескрайних лесов, заставляя кутаться в плащи самых стойких к холодам воинов. По лесным летникам, часто выходившим к берегам располневших от излишка воды рек, воинство утопая в грязи черноземов и песка, неспешно, в сопровождении телег с провиантом и захваченным хабаром, двигалось на северо-восток.
Ну и лето! Святослав, сын светлейшего князя Черниговского, возглавлявший поход на половецких бегов облюбовавших и закрепивших за собой степные пределы левобережья седого как мир Славуты, зябко поёжился, искоса бросая взгляд на старшую гридь.
Мужи статные, прошедшие не один поход под рукой князя, они и в бою и после сечи, и теперь, возвращаясь на родную сторону, выглядели молодцами. Как говорится, на службе зубы сточили, но при этом клыки отрастили. В сей год объединившись, пришли западные куманы пограбить земли русские. Основной налет степной саранчи пришелся на городки и веси княжества Волынско-Галицкого, как косой прошлись по равнинной ее территории, Черниговское княжество, можно сказать хвостом зацепили. Побаиваются половцы князя Мстислава Черниговского, хоть и в летах тот, да власть в кулаке держит крепко, и государство его обширно, а бояре до войны охочи и умелы. По молодости он с дружиной почти не вылезали из седел. Мало того, князь службу послухов отстроил доселе невиданную, сродни ромейскому императору. Все обо всех знал, разве что вятичи с их зарем ему недоступны были. При всей своей мощи, нравом как был прост, таким и остался. Говорят, что к его сердцу мог достучаться любой смерд в княжестве. А тут, не смерд, сам Галицкий князь Любор помощи у соседа запросил при первых всполохах в хозяйствах смердов. Мол, помоги родич, сам степняков могу не сдюжить. Первый самостоятельный поход открыл глаза на многие аспекты жизни и деятельности правителя, ветром сечи сдул с них розовую пелену юношеских чаяний и домыслов. «Остерегайся человека с орлиным носом – он ищет, чем поживиться» – кажется так говорят жители далекой страны, обитающие за непроходимыми лесами и высокими горами, в той стороне, откуда златокудрый Хорс несется по небу на своей колеснице. И ведь верно подмечено!
Склонность княжича к власти проявляется во всем, а володеть землей предков он хотел всегда, сколь помнил себя. При всем при том, он сибарит и идеалист, искренний и решительный. Для него еще не пришел тот час, который похитит искренность умудренного жизнью правителя. Многим он походит на своего отца, не боится услышать суждения людей в свой адрес, и помнит того, кто высказался о нем.
На молодом лице Святослава промелькнула кривая ухмылка, потеки дождя извратили ее до хищного оскала. Княжич понукая лошадь, выбрался на подъем кручи, на которую вел летник и если бы не ливень, без сомнения мог бы полюбоваться на открывшуюся панораму природных красот. Но не судьба. Серость дня и дождь смывал впечатление. Настроение пакостное, мысли вновь вернулись к Любору Галицкому.
А ведь и верно, что родич! Как же! Еще две сотни лет в его нынешнюю вотчину, тогдашний Черниговский князь на княжий стол одного из сыновей править галичанами посадил. Земля-то русской всегда была, да и осталась поныне, вот только галатами заселена, кельтским племенем. Те в свое время пробрались на нее с запада, просочились через Карпатские перевалы. Племена славян испокон веков давали пристанище сирым и убогим, если те не с мечом к ним шли, земли то много. Пустили, на свою голову! Галаты мирно оседали на выделенных участках, гадюкой проползли, сколь смогли, даже название этой земле дали – Галичина. Да и вообще, галлы умудрились распространиться буквально по всей Европе, где копьем и мечом действовали, а где как вот на Руси – по доброте душевной былых хозяев закрепились. Они по слухам не только пытались захватить Рим, где их остановили гуси, но добрались даже до северного Причерноморья и Малой Азии. Галичина совершенно естественным образом попала в поле зрения их интересов. Несколько позже в Прикарпатье пришли даки. Смешение крови ни к чему хорошему для славян не привело. Иными словами, одни смерды, более многочисленные, растворили в себе других, живших в Приднестровье до них. Поколения, возникшие в результате их смешения, говорили уже по-славянски. Но многие слова в общем для всех языке, одежда, обычаи, верования, даже танцы, ничем не схожие с хороводами вятичей, кривичей, северян, и иных русских племен, свидетельствовали о многом. Вот по всему и получалось, что кроме княжеского рода, Волынско-Галицкое княжество населяли чужаки. Да и нынешние князья там, так разбодяжили кровь, что срамно называть их своими родичами. Своеобразный акцент, с которым любой галичанин коверкает русскую речь, с души воротит молодого княжича. Намного раньше, чем осевшие племена чужаков попали под высокую руку княжеской Руси, а в частности Черниговским князьям, подчинившим так называемые червенские города, они уже долгое время платили дань польским Пястам, сидевшим в своем стольном Гнезно. Дедам Святослава пришлось судя по всему, мечом доказывать принадлежность земли пределам Руси, но и описание событий после всех перипетий во всех договорных бумагах, не допускает двузначных толкований. Как там сказано?..
Память без промедления подсунула в молодой мозг вождя дружины заученный еще в детстве отрывок из текста. …«В лето 6489 иде княже Халег Черниговский к Ляхом и зая грады их Перемышль, Червенъ и ины городы, иже суть и до сего дне под Русью». Тогда прапрадед захватил именно ляшские города. Не вернул свое, а забрал чужое, хоть и свое. Русь снова пришла на свою землю…
С головы походной колонны послышались возгласы. До ушей княжича в шуме дождя долетали урывки словесной перепалки подъехавших со стороны всадников с гриднями.
–Богдан, – обернувшись к стременному, распорядился молодой военачальник, – узнай, кого там нелегкая в такой час принесла?
–Счас сделаю, княже!
На лицо Святослава наползла гримаса нетерпеливого ожидания. Воин в преклонных летах, несмотря на дождь в полном боевом облачении, приблизил коня к Святославу, становясь стремя в стремя с ним, спросил:
–Кого-то ожидаешь, княже?
–Наворопников я по делу посылал, дядька Ратибор. Вот наверное возвернулись, а гридь по обыкновению норов показать горазда. Они даже в походе свое место подле князя указать готовы!
Ратибор, пестун княжича с юных лет, учитель, друг и наставник. Бойцом молодого вождя вылепил именно Ратибор. У Святослава это первый самостоятельный поход, случись что, пестуну перед князем за сына ответ держать. Вой тихо хохотнул, расправляя дланью вислые под дождем усы варяжского образца, проронил отповедь:
–Так ведь завсегда у княжего стола обретаются.
–Вот то-то и оно.
Между тем натешив свое самолюбие, гридь вставшая рядом с летником, провожая взглядами тащившиеся по распутице полки и телеги с грузом, пропустила к княжичу тройку легкооружных конников в запахнутых плащах. Старший из прибывших, молодой воин, на узком лице которого, помимо бороды и усов, выделялись небольшие близко посаженные глаза, холодные, «жесткие буравчики», первым поприветствовал княжича. Ратибор наворопника знал, просчитал его. Тот по жизни относился к своим обязанностям, как к рутинной работе, которую мог исполнять не каждый вой в дружине. Такой не станет сетовать и «заливаться слезами» при виде страданий и унижений любого встреченного на воинской стезе, будь он свой или людин чужого племени. Радость или отчаяние вряд ли проявится прилюдно, дело прежде всего. Сам Святослав приметил десятника Злобу только в походе, до этого не замечал безродного воя, места коему не нашлось средь гриди. Вороп его стихия, его потолок в миропорядке жизненного цикла. Такого приблизь, возведи в боярское сословие, и он словно дворовой пес, кормящийся с руки, будет верен тебе до той поры, пока не ступит на шаткую твердь Калинова Моста.
