–Йохохоу! – Издала победный возглас Кетрин и раскрыла папку.

Ей достаточно было прочесть первые несколько строк отчетов и она тут же остановилась.

–Но здесь сказано. – Робко заговорила женщина.

–Да, Кетрин, я знаю, что там сказано. Были похищены три пары молодоженов от 23 до 34 лет. – Договорил я за нее.

–Молодоженов, Марлини! Ты улавливаешь? – Подчеркнула Кет.

Я подошел к ней и ухватил за плечи.

–Да, Кет, нам пришлось бы играть только что поженившуюся парочку влюбленных, если бы не… – Я, думаю, что недобро сверкнул глазами, но она перебила меня.

–Если бы не что? – Требовала Кет, притопывая ножкой.

–Если бы не наши с тобой женатые друзья. – Усмехнулся я. Хотя если бы вы посмотрели на меня внимательнее, то могли бы увидеть в этой усмешке горькое разочарование ребенка, не получившего желаемую игрушку на Рождество.

Кетрин вывернулась у меня из захвата, припечатала дело к моей груди, схватила вазу с розой и вылетела в коридор. Неужели и ее разочаровало то же, что и меня?!

***

–Ты уже слышал? – Спросила мужа молодая привлекательная рыжеволосая женщина, отвлекая его от чтения традиционной утренней газеты.

Тридцатилетний Олаф Гилмор отложил «Нью-Йорк Таймс», сложив его пополам, и посмотрел на супругу. Ее лицо выражало неподдельное любопытство и одного взгляда хватало, чтобы понять, что ее так и распирает посплетничать.

–Лилиан, если ты о тех похищениях, то не думаю, что это подходящая тема для разговора за завтраком. – Поморщился мужчина.

–Но это единственный возможный способ украсть тебя у проклятой прессы! – Негодующе указала вилкой на газету, женщина.

Олаф опустил глаза в тарелку и пробормотал:

–Ты же знаешь, что я должен быть в курсе всех событий, это моя работа.

–Не оправдывайся! – Осекла его жена. – Но от того, что ты пропустишь сегодняшний обзор, никто не умрет!

–А от того, что ты посудачишь о тех молодых парах, которые пропали, все глобальные проблемы человечества тут же разрешатся. – С иронией ответил Олаф.

Женщина психанула и, бросив столовые приборы на тарелку, вышла из кухни, бормоча ругательства себе под нос.

Олаф, уже пожалевший о собственных словах, хотя и продолжавший верить в их справедливость поплелся вслед за супругой.

–Да, ладно, тебе, Лили. Не дуйся! Прости меня. – Жалобно заскулил он, склонившись над женой, уткнувшей в подушку на диване в гостиной, но женщина только подергалась и повернулась к нему спиной.

–Отвали, умник. Иди, читай свою проклятую «Таймс», можешь у нее просить удовлетворять все твои прихоти! – Злобно прошипела она.

Олаф улыбнулся обиде жены, но чтобы не нагнетать скандал, присел на краешек дивана и, ласково поглаживая ее по спине, нашептывал:

–Родная, я не хотел тебя обидеть, прости, что нагрубил. Не обижайся, я не хочу иметь ничего общего с «Таймс», я хочу быть с тобой.

–Уйди! – Бросила Лилиан, не поворачиваясь к мужу.

–Лилиан, я люблю тебя. – Прошептал над ухом Олаф, легко отодвинув ее распростертые волосы оттенка апельсина.

–Олаф, ты не хотел со мной разговаривать! Все! – Женщина крепче обхватила подушку руками и отодвинулась от мужа насколько возможно.

–Лилиан. – Он интригующе протянул имя женщины и обнял ее. – Я дурак! Прости меня! Прости, пожалуйста! Ты же знаешь, я готов проводить с тобой все время! Я люблю тебя! – Прижимая Лилиан к себе, кричал он.

Женщина сопротивлялась, упираясь маленькими тонкими ручками в его широкую грудь, колотила по спине кулаками, шипела, огрызалась, но все же успокоилась, положив голову ему на плечо.

–Ты такой нахал! – Все еще дуясь, произнесла она.

–Я знаю, но разве не это и привлекло тебя? – Смеясь, спросил мужчина.

–Наглец! – Женщина улыбнулась и ударила его в грудь.

Мужчина захохотал и, прижав к себе еще сильнее, повалил обратно на диван. Молодые люди безудержно засмеялись, когда Олаф защекотал свою жену.

Утреннее солнце Палм-Бич просияло, появившись из-за пушистых облаков и заливая сливочным светом просторную гостиную особняка семьи Гилмор.

***

Человек в серо-зеленом комбинезоне, собирающий мусор по мощеной дорожке вдоль эксклюзивного пляжа поселка «Парадиз», осматривался в поисках жестяных банок, бутылок и оберток. Он посмотрел на заполненный до краев черный целлофановый мешок с надписью «Биоразлагаемые пакеты «Джерри&Джерри» и потащил его к своему фургончику. Завязав пакет, он ловким, отработанным движением забросил его внутрь и захлопнул двери. Предварительно проверив замок на них, он сел за руль и медленно поехал по улице вдоль коттеджного комплекса.

100 с лишним домов на двадцати гектарах закрытой территории расположились стройными рядами как солдаты перед приведением в действие наказания шпицрутенами². Фитнес-центр, SPA-салон, круглосуточный супермаркет, детские и спортивные площадки дополняли развитую инфраструктуру маленького элитного «городка», утопающего в роскоши. Территория каждой виллы была снабжена бассейном, фонтанчиками или декоративными прудами, обязательно с полуобнаженными статуями античных богов; шикарными цветниками с самими дивными тропическими растениями и группами кустарников и деревьев, создающих дополнительные ограждения от посторонних. От всего это великолепия рябило в глазах и перехватывало дыхание от осознания того, что кто-то может себе позволить подобную жизнь.

Сотрудник клининговой компании старался не смотреть на виллы и таунхаусы, проезжая мимо, уставившись прямо перед собой, сосредоточенно следил за дорогой. Он махнул рукой, стоящему на контрольно-пропускном пункте при въезде в поселок охраннику, и свернул на прилегающее к центральной дороге узкое шоссе, пролегающее вдоль природной зоны, густо засаженной магнолиями и дубами. В некоторых просветах между молодыми деревьями можно было заметить блестящую на солнце темно-зеленую гладь искусственного озера, специально созданного для разведения лотосов.

Проехав несколько миль вдоль этого лесопарка, фургон свернул на ухабистую дорогу, через каждый метр на которой встречалась колдобина или выбоина. Сноровисто увиливая от рытвин на дороге, фургончик петлял между поредевшими деревьями и, наконец, оказался у двухэтажного заброшенного деревянного домика, который когда-то служил пристанищем для любителей отдыха на природе.

Мужчина вышел из машины, обошел домик кругом и заглянул на заднем дворе в обветшалый сарай. Он быстрыми, резкими движениями разгреб сено, освободив крышку входа в подвал. На ней была прибита железная петля, за которую цеплялась крепкая синтетическая веревка, другим концом привязанная к длинной ручке на постоянно распахнутых воротах сарая.

Он отвязал веревку и открыл крышку. Подвал был неглубоким, квадратный в периметре, со скошенными углами, и больше был похож на узкий подкоп, в котором взрослому человеку с трудом удавалось удержаться на корточках. В его стенках были сделаны круглые тоннели, выведенные наружу бетонными трубками сантиметров пятнадцать в диаметре, которые, судя по всему, служили своего рода источниками кислорода. Всего таких трубок было три, и они выходили на поверхность в нескольких шагах от сарая, ближе к лесу.

Мужчина спрыгнул вниз, доходя лишь по пояс до потолка подпола и присел, чтобы осмотреть помещение. Посреди него, распластавшись, лежали два человека: мужчина и женщина; измученные, в изорванной одежде, они тяжело и редко дышали. Наблюдатель несколько минут рассматривал их, убеждаясь в их жизнеспособности, но как только женщина зашевелилась и стала открывать глаза, быстро вылез из подвала и захлопнул крышку.

Он закидал подвал соломой и перешел к другому углу, где располагался такой же подпол, оборудованный по той же схеме. В этой землянке, в ее дальнем уголке, сидела другая молодая пара. Мужчина, которому не было и тридцати с серым лицом, слившимся по цвету с землей, на которой он сидел, держал на руках молодую девушку, закрывшую глаза и находившуюся то ли в полусне, то ли в коматозном состоянии. Когда мужчина посмотрел на своего пленника, тот никак не отреагировал, только прищурившись от света, проникшего в мрачное помещение, и стал чаще гладить жену по ее засаленным волосам, когда-то платинового белокурого оттенка.