© Голиков Ф.И., наследники, 2018

© ООО «Издательство «Вече», 2018

© ООО «Издательство «Вече», электронная версия, 2019

Сайт издательства www.veche.ru

Почти в самом начале Великой Отечественной войны мне пришлось принять назначение на пост главы советской военной миссии последовательно в Англии и США. Я говорю «пришлось»… Да, именно так. Назначение было, конечно, очень ответственным, а задачи – большими, тем более что возникли они из острых потребностей очень неудачно начавшейся для нас войны. Вместе с тем для меня это назначение было явно неожиданным. Оно не согласовывалось ни с моим жизненным опытом, ни с наклонностями, ни со стремлениями.

В роли главы военной миссии я проработал июль – сентябрь 1941 г., всего около трех месяцев, и главным образом в США.

Однако чем дольше я находился за границей, тем сильней и острей становилась моя тяга обратно на Родину, а конкретнее – на фронт, в действующую армию. Будучи за границей, я знал, как тяжело в эти месяцы складывались для нас события на фронте. Разум и сердце изо дня в день все сильнее и настойчивее твердили: «Твое место на фронте! Там ты принесешь больше пользы. Здесь, в миссии, могут не хуже справиться твои же товарищи – адмирал Н.М. Харламов в Англии и генерал А.К. Репин в США. Проси правительство. Настаивай!»

И добился возвращения в Советский Союз. По приезде в начале октября еще принял участие в Московском совещании представителей Англии, США и СССР по вопросу согласованных поставок вооружения и стратегических материалов для Советского Союза, а после этого мог заняться своими делами и стал добиваться назначения в действующую армию.

Тем временем фронт приблизился к Москве.

Примерно в половине октября я решил съездить на командный пункт командующего Западным фронтом. Всего лишь через три часа езды прибыл на место. Командующий Западным фронтом Г.К. Жуков, к которому я приехал, работал в состоянии крайнего напряжения. Он был чрезвычайно занят неотложными делами. Его решений и указаний прямо в кабинете ожидали многие: и работники штаба, и строевые начальники. Телефонные звонки из войск, из Москвы, особенно из Генерального штаба, Наркомата обороны и Ставки раздавались непрерывно – здесь находился центр самого ответственного участка борьбы.

Было очевидным, насколько сложен и велик темп работы командующего фронтом, а вместе с тем как велики ее размах, степень ответственности, накал событий и серьезность обстановки. Однако командующий работал неутомимо. Он не скрывал всей трудности положения на фронте, своей большой озабоченности в развитии событий.

В личных и телефонных разговорах он был предельно строг, крут и повелителен, не стеснялся остроты выражений и высоких нот, и это, думается, было понятно в той кризисной обстановке под Москвой.

Наш разговор с Г.К. Жуковым был недолгим – вероятно, с полчаса. Касался он в основном двух вопросов. Первый был связан с моим возвращением из США и Англии. Жукова, естественно, интересовало: «Ну, как там дела? Что они?» Я не мог ответить на эти вопросы что-либо утешительное и ободряющее. Сжато осветил положение и сделал вывод, что ждать от союзников значительной помощи в ближайшее время не приходится ни в поставках, ни в проведении военных операций. Все надежды надо возлагать только на себя, однако не забывая, что сам ход гигантской борьбы, кровные интересы англичан и американцев всей логикой событий должны будут привести их к необходимости оказать в той или иной форме серьезную помощь нашему, как они выражались, «великолепному сопротивлению».

Второй вопрос касался сил противника на западном стратегическом направлении и, в частности, в полосе фронта. Здесь удалось установить почти полное соответствие данных Генерального штаба Красной Армии тем сведениям, которые давали штабы фронтов.

Затем побывал у начальника штаба фронта В.Д. Соколовского. Его занятость была тоже чрезвычайной. На лице отпечаток бессонных ночей и утомления, сосредоточенное, пытливое и озабоченное выражение глаз. Василий Данилович держался сильным напряжением воли и нервов, высоким сознанием колоссальной ответственности перед народом и государством.

В обращении с теми, кто при мне к нему приходил, не было ничего от позы. Лишь требовательность, твердость и собранность.

Начальник штаба представлял собою сгусток мысли и нервов. Он больше думал, чем говорил, и, думая, все больше уходил в себя.

После короткой беседы с В.Д. Соколовским, в ходе которой он в сжатой форме осветил трудное положение дел, я часа полтора работал в Разведывательном отделе фронта совместно с начальником отдела полковником Т.Г. Корнеевым и его заместителем майором М.А. Мильштейном.

После этой поездки моя тяга на фронт стала просто непреодолимой. Вскоре желания и надежды осуществились.

21 октября 1941 г. меня вызвали в Ставку. Причину вызова, как обычно, не указали. Сразу по прибытии, кажется, в 12 часов, меня принял Верховный Главнокомандующий И.В. Сталин. С ним находился начальник Генерального штаба В.М. Шапошников. Поздоровались. С минуту Сталин молчал, расхаживая по кабинету. Потом подошел вплотную и медленно, очень серьезно и негромко сказал:

– Мы знаем, что вы стремитесь на фронт. Это верно?

– Да, это так, товарищ Сталин.

– У нас есть намерение назначить вас командующим армией. Как вы на это смотрите?

– Только хорошо. Полностью согласен. Спасибо за доверие.

– Тогда вопрос ясен. Считайте его решенным. С дальнейшими вопросами обратитесь к товарищу Шапошникову.

– Слушаюсь!

– Всего хорошего.

– До свидания.

С Борисом Михайловичем Шапошниковым мы сразу же поехали в Генеральный штаб. Здесь прерванный в Ставке разговор был продолжен.

– Что это за армия, где она и как называется?

– Десятая резервная. Но ее еще нет. Надо сформировать.

– А дивизии? Где, сколько, какие?

– Дивизий девять. Все резервные. Двигаются в район Пензы из разных городов Московского, Орловского, Сибирского и Туркестанского военных округов. Состояние их самое различное.

– Когда сосредоточатся?

– К началу ноября. Вам надо спешить в город Кузнецк, где должен формироваться штаб армии.

– Где же штаб сейчас? Из кого состоит, кто его представитель в Москве?

– Пока нет ни штаба, ни полевого управления вашей армии. Срочно подбирайте основных работников и выезжайте!

И вот начался сложный период формирования армии.

Во время личных встреч с ответственными руководителями Наркомата обороны я всюду встречал искреннее желание помочь в создании армии. Однако почти везде обнаруживалась опасность задержки в доставке самого необходимого. Или отсутствовали нужные средства, или был перегружен железнодорожный транспорт. Большие трудности возникали в получении техники связи, автотранспорта, интендантского снабжения, в организации армейского тыла и медицинской службы.

По моей просьбе Ставка срочно назначила из состава работников Генерального штаба заместителем командующего армией генерал-майора К.С. Колганова, начальником штаба генерал-майора Н.С. Дронова, начальником разведывательного отдела майора А.Г. Колесова и начальником отдела кадров армии майора В.А. Малькова. 23 октября прибыли член Военного совета корпусной комиссар Т.Л. Николаев и начальник политотдела полковой комиссар И.М. Пономарев.

С сотрудниками армейского управления мне предстояло встретиться в г. Кузнецке Пензенской области. Туда должен был прибыть и второй член Военного совета корпусной комиссар С.К. Кожевников.

Мы выехали из Москвы в Кузнецк 26 октября специальным поездом. Ехали почти без остановок. Приятным и очень полезным попутчиком оказался ехавший вместе с нами с фронта по служебным делам заместитель командира 15-го механизированного корпуса полковник Георгий Иванович Ермолаев[1]. Нам не терпелось до деталей узнать, как идут бои, почувствовать пульс боевых действий, впитать как можно больше полезного. Много тогда каждый из нас услышал в рассказах Г.И. Ермолаева и плохого, до слез тяжелого, и хорошего. Много полезного извлекли мы с нашими товарищами из этих бесед. Все пригодилось буквально в ближайшие дни, когда потребовалось вплотную взяться за боевую подготовку и воспитание войск формируемой армии.