– С этим возникли трудности. «Ллойд» отказался платить, деталей я не поняла. Неудач было так много и все настолько внезапные, что впору поверить в проклятие. Или в злой рок.

Старая леди с абсолютно прямой спиной сидела в кресле, обитом выцветшей тканью, устремив задумчивый взгляд в огонь.

– Я, конечно, понимаю, что все это вздор, – сказала она, снова поглядев на Салли. – Если в вас сегодня попала молния, это вовсе не значит, что она не попадет в вас и завтра. С теорией статистики я знакома достаточно хорошо. Но не так-то просто сохранять ясность мыслей, когда твои деньги вдруг исчезают, а ты даже не понимаешь почему, и не можешь это предотвратить. У меня ничего не осталось, кроме крошечной ренты. Те три тысячи фунтов были наследством от моего брата… и сбережениями целой жизни.

Салли собиралась что-то сказать, но мисс Уолш остановила ее и продолжила:

– Поймите, мисс Локхарт: я не виню в этом вас. Если я собираюсь вкладывать деньги, я понимаю, что рискую их потерять. В тот момент Англо-балтийская компания была превосходным вложением. Я пришла к вам в первую очередь по рекомендации мистера Темпла, адвоката из «Линкольнз-инн», потому что всю жизнь стараюсь способствовать эмансипации женщин. Ничто не может доставить мне большего удовольствия, чем знакомство с молодой леди вроде вас, которая самостоятельно зарабатывает себе на жизнь. И вот я снова здесь, чтобы попросить у вас совета: есть ли какой-нибудь способ вернуть мои деньги? Видите ли, я подозреваю, что это не просто неудачное стечение обстоятельств. Это мошенничество.

Салли положила альбом на пол и потянулась за карандашом и блокнотом.

– Расскажите мне все, что вы знаете об этой компании.

Мисс Уолш приступила к рассказу. Ум ее был ясен, факты она излагала в четкой последовательности. Впрочем, их оказалось немного: живя в Кройдоне и не имея никаких контактов с миром бизнеса, она была вынуждена опираться на то, что могла найти в газетах.

Англо-балтийская компания была основана двадцать лет назад для получения прибыли от торговли деревом. Рост ее не был бурным, зато отличался стабильностью. Помимо дерева компания ввозила из балтийских портов меха и железную руду, а из Британии вывозила станки и другие промышленные товары.

Мисс Уолш полагала, что два года назад она перешла к другому владельцу, или, может быть, ее выкупил (в этом она не была уверена) один из первых партнеров, после какого-то конфликта. Бизнес рванул вперед, как паровоз, который сняли с тормозов. Теперешние владельцы заказывали новые корабли, заключали новые контракты, налаживали связи с Северной Америкой. При новом руководстве прибыли за прошлый год выросли до небес – именно это и побудило мисс Уолш и сотни других вкладчиков вложить деньги в акции.

Тогда-то и случился первый из, казалось бы, никак не связанных между собой ударов, которые и привели компанию к стремительной гибели. Мисс Уолш знала все подробности, и Салли снова и снова удивлялась тому, как изумительно старая леди оперирует фактами – а заодно и ее самообладанием, ведь в результате всех этих событий она оказалась на краю бедности, в одночасье лишившись надежды провести старость пусть со скромным, но все же комфортом.

Ближе к концу повествования неожиданно всплыло имя Акселя Беллмана. Салли навострила уши.

– Беллман? – переспросила она. – Спичечный магнат?

– Я не знаю, чем он еще занимается, – сказала мисс Уолш. – Никаких особых связей с компанией у него вообще-то не было. Я просто заметила это имя в газетной статье. Полагаю, именно он был владельцем груза, с которым потонула «Ингрид Линд». Она потонула… Знаете, я никак не могу привыкнуть говорить о корабле «она». Это же просто механизм… А почему вы спрашиваете? Вы знаете этого мистера Беллмана? Кто он такой?

– Самый богатый человек в Европе, – ответила Салли.

Мисс Уолш помолчала.

– «Люцифер», – сказала она, наконец. – Фосфорные спички.

– Именно так. Думаю, он сколотил состояние как раз на торговле спичками. Насколько припоминаю, был еще какой-то скандал… Год назад, когда он только появился в Лондоне, я слышала какие-то сплетни. Шведское правительство закрыло все его фабрики из-за опасных условий труда.

– Девушки с некрозом челюсти, – подхватила мисс Уолш. – Я читала о них. Бедняжки! Бывают же такие гадкие способы делать деньги… Уж не на это ли ушли мои сбережения?

– Насколько мне известно, мистер Беллман некоторое время назад оставил спичечный бизнес. К тому же нам ничего не известно о его связях с Англо-балтийской компанией. В любом случае, мисс Уолш, я вам очень благодарна. И выразить не могу, как расстроена. Я намерена спасти ваши деньги.

– Нет, не говорите мне этого! – перебила ее мисс Уолш (тем самым тоном, каким обращалась к юным леди, вообразившим, что они могут сдать экзамены, не приложив ни капли труда). – Я не прошу обещаний – я хочу знать! Сомневаюсь, что мне когда-нибудь доведется снова увидеть мои деньги, но мне очень хотелось бы знать, куда они подевались. Вот я и прошу вас выяснить это для меня.

Она произнесла это так сурово, что большинство девушек дрогнуло бы. Но Салли была не того сорта – по этой самой причине мисс Уолш в свое время и пришла именно к ней.

– Я не могу допустить, – горячо заявила она, – чтобы тот, кто обратился ко мне за консультацией, потерял все свои деньги. Это вопиющий непрофессионализм! И я не потреплю никакого снисхождения. Это серьезный удар для меня, мисс Уолш, – не менее серьезный, чем для вас. Да, это ваши деньги, но это и мое имя, моя репутация и мои средства к существованию. Я намерена расследовать деятельность Англо-балтийской компании и выяснить, что произошло. И если это только в человеческих силах, я намерена также найти ваши деньги и вернуть их владелице. Сомневаюсь, что вы откажетесь принять их.

Последовало ледяное молчание мисс Уолш, а сопроводивший его взгляд был устрашающ, как раскаты грома, но Салли была способна переглядеть кого угодно. Через пару секунд взгляд мисс Уолш потеплел. Она соединила кончики пальцев.

– Что ж, звучит разумно, – сказала она.

Обе улыбнулись.

Атмосфера в комнате стала не такой напряженной, и Салли встала, чтобы собрать разбросанные бумаги.

– Не желаете чашечку кофе? – спросила она. – Готовить его на огне – это, конечно, варварство, но получается довольно вкусно.

– С удовольствием. Когда мы были студентами, всегда готовили кофе в камине. Я уже очень много лет не делала этого. Позвольте, я помогу.

Пять минут спустя они уже болтали, как старые подруги. Собаку разбудили и заставили подвинуться, кофе сварили и налили в чашки.

Салли и мисс Уолш наслаждались чувством товарищества, какое доступно только женщинам, успевшим побороться за возможность получить образование. Мисс Уолш преподавала в университетском колледже северного Лондона, но степень так и не получила – как и Салли, которая училась в Кембридже, сдавала экзамены и показала себя с самой лучшей стороны. Всё это университет женщинам разрешал, а вот степень давать отказывался.

Обе, и Салли, и мисс Уолш, согласились, что когда-нибудь это обязательно изменится… Только вот когда?

Наконец гостья собралась уходить, и Салли увидела ее аккуратно заштопанные перчатки, обтрепанные полы пальто и до блеска начищенные старые башмаки, остро нуждавшиеся в новых подметках. Леди потеряла не просто деньги – она лишилась надежды дожить свой век в умеренном комфорте и без лишних забот… после того, как посвятила всю жизнь благу других людей. Салли смотрела на нее и видела не только возраст и тревогу, но еще и осанку – прямую и полную достоинства, и сама невольно выпрямилась.

Они пожали друг другу руки, после чего мисс Уолш повернулась к собаке, которая, стоило Салли встать, уселась и теперь выжидающе смотрела на нее.

– Какое необычное животное, – сказала она. – Вы назвали его Чака, верно?

– Да, в честь зулусского полководца, – пояснила Салли. – Это показалось мне хорошей идеей. Мне его подарили – правда, мальчик? Думаю, он родился в цирке.