Очень много книг остаётся не написанными только по тому, что писателей будят раньше времени.

Посвящается моим дорогим друзьям,

вдохновившим меня полюбить

даже, изнанку мира.

Ника задумчиво встречала новый день у окна. Зарево рассвета уже почти целиком осветило пышное дерево, усыпанное нежными цветами. Сакура.

Свежий приятный ветерок потревожил легкие занавеси. Ника замерла у окна в ожидании момента, когда робкое утреннее солнце наберет силу и, запутавшись в ветвях, спрячется за стволом: тогда произойдет чудо – сам ствол начнет сиять, а усыпанные цветами ветви вторить ему. В сочетании с благоуханием, доносимым ненавязчивым утренним ветерком, этот момент просто божественен! Упустить такое – настоящее преступление.

Ника привыкла уже за эти дни к странному сладковатому вкусу местной пищи. Находясь полностью изолированной от всего цивилизованного мира, она почему-то совершенно не ощущала информационного голода – все вокруг веяло какой-то первозданной безмятежностью. И никакой спешки! Просто было хо-ро-шо.

Старый молчаливый монах Пхубу прислуживал им с какой-то беззаветной покорностью. Он был высок и не то, чтобы худ, скорее поджар и крепок, не смотря на почтенный возраст. Было заметно, что, не смотря на его худобу при высоком росте, он обладал немалой физической силой.

Таких странных людей, как в этом месте, Ника никогда не встречала раньше. Пхубу, казалось, был олицетворением тибетской мудрости. Каждое его действо было пронизано такой торжественностью, как если бы именно оно было самым величайшим достижением всей его жизни.

Ниночка, быстро разобралась в том, что по местным обычаям детям можно буквально все, старалась наверстать упущенное. Иными словами – искала пределы вседозволенности.

Ника почему-то без свойственной ей нервозности доверила старому монаху опекать дочь. Она без страха смотрела, как её маленькое сокровище восторженно гарцует на низкорослой тибетской лошадке. Лошадку Ниночке подарили на следующий же день после прибытия и разрешили назвать, как ей пожелается. Ниночка зачем-то назвала кобылу Муркой. Ника с мамой только руками развели. А старый монах Пхубу важно закивав лысой, как шар головой, и сказал, что это очень хорошее имя и оно подходит этой лошади. Почему?

Сейчас ведь у детей стало совершенно другое детство. Не то, что во времена Ники. Когда-то они, будучи детьми зимой целовали на спор железную поверхность горки… Не боясь химии, после которой и чашки-то отмывались с трудом, пили «Yupi» и «Zuko», ели сожжённые спички, жевали смолу и сладкие бочки коричневых стручков акаций…

Поголовно все играли во вкладыши, хлопая по ним ладошками… Целью игры было перевернуть стопку глянцевых картинок с шикарными моделями автомобилей, вложенных под обёртки жвачек «Turbo», чтобы, взлетев вслед за ладошкой, картинки перевернулись. Все перевернувшиеся достались победителю… Ужасно захватывающая игра до первого порыва ветра…

Не смотря на строгие запреты и страшилки об оторванных пальцах, взрывали спичечную серу при помощи двух болтов, гайки и большого булыжника… Или что-то ещё туда засыпали? И да, конечно же, воровали зеленые фрукты из окрестных садов – дождаться спелых не хватало терпения. Те самые зеленые яблочки… С солью из спичечного коробка… Вкус незабываемый!

Взрослые конечно же не знали ничего о тех весёлых приключениях, по тому, что друзья умели хранить тайны.

Однажды, когда Нике было лет десять, они с другом отправились грабить соседский сад, в котором накануне углядели шикарные сливы. Бабушкам, конечно же, сказались, что пошли в библиотеку. Перелезли через забор и тут же о сливах забыли – посреди сада стояла чудесная высоченная груша, усыпанная ещё зеленоватыми плодами. И ничего, что зеленоватые, решили друзья, обменявшись восхищенными взглядами, так даже вкуснее! Никин товарищ с ловкостью обезьяны полез на дерево, а она сама осталась внизу – ловить в широченный подол своего коричневого платья награбленные «трофеи». Вдруг Ника краем глаза заметила какое-то движение. От домика к ней бесшумно неслась, почти распластавшись по земле огромная немецкая овчарка. Маленькая Ника настолько растерялась, что просто… Просто осталась стоять на месте. Огромная зверюга приближалась. Расстояние всё сокращалось и сокращалось. Но пёс видимо, тоже несколько растерялся. Наверняка, его тренировали на взрослых людях, причем, естественной реакцией «вора» было – убегать. И тогда, не маленького роста собачка задорно догоняла «вора», с целью вцепиться страшными клыками в «неловко» подставленную матерчато-ватную «плоть».

Сейчас же, все было по-другому:

Во-первых, её потенциальная жертва была каким-то уж очень маленьким человеком.

Во-вторых, она почему-то не убегала.

Собака, заподозрила неладное. Ведь явно, что-то шло не по плану! Сперва, с бега она перешла на быстрый шаг. Затем ещё замедлилась, а потом и вовсе остановилась в паре метров, изучающе глядя на девочку. Собака явно пребывала в недоумении, оттого сидела, наклоняя голову то на один, то на другой бок. От этого уши собаки нелепо торчали в разные стороны, напоминая арлекинский колпак. А Ника всё ещё не понимала, как же вести себя в такой ситуации. Перед девочкой сидела огромная, чуть не с неё ростом собака с дурацкими ушами и ждала чего-то. Тогда Ника неуверенно протянула ей руку – нужно же было что-то делать… Наверное, собачка просто прибежала подружиться. Может ей хочется, чтобы её погладили? Ника поманила её пальчиками. Собака, как зачарованная, так же медленно потянулась мордой к доверчиво протянутой беззащитной детской ручке… Ника погладила грозного с виду пса по носу… Собака подставила под детские пальчики крутой лоб, виновато кося умными глазами в сторону дома… Через несколько минут послышался мужской голос:

– Девичка! Ну что ти делаишь? Это жеж сторожевой собак! Его нелзя так гладить! Ты мне всю собак испортиль!

Сторож застал свою собаку в совершенно неприличной позе – Ника чесала ей пузо, а она, пуская слюни, лизала Никину коленку. На хозяина почему-то в этот момент совершенно счастливая животинка не обращала внимания.

Сторож, всё так же ругаясь, в несколько быстрых шагов преодолел расстояние и встал подле них, сокрушённо качая головой, коря попеременно то маленькую Нику, то свою вконец испорченную «собак». Но вдруг откуда-то сверху раздался предательский хруст. Хрупкие ветви груши не выдержали-таки Никиного друга и он, с толстой веткой в руках, победоносно рухнул прямо на возмущенно поднятые выше ушей плечи сторожа.

Детей не ругали. Все скоро отошли от шока, даже посмеялись. Сторож нарвал им спелых фруктов и пригласил заходить в следующий раз. Через калитку.

Доброе было время. Не нужно было думать о безопасности, скрываться неизвестно где, непонятно от кого на другом конце земли.

Дэйнзин до сих пор был в отъезде. Никто не мог ответить Нике, когда же он появится. Ничего другого не оставалось, как заниматься тем, чем Ника никогда не занималась – отдыхать.

Пхубу, к радости Никиной мамы был русскоговорящим. Причем, к восторгу пожилой женщины, он оказался человеком начитанным, отчего наверняка мог стать интересным собеседником, если бы не был так аскетично молчалив. Зато, он был просто великолепным слушателем. Он кивал, как заводной болванчик на все мамины жалобы и подсовывал ей то душистый чай, то какие-то вкусности.

Старый монах, как только наша троица наспех обустроилась в новом пристанище, представил им неопределенного возраста миниатюрную женщину, которая, по всей видимости, была местной лекаркой. Знакомство с ней было лишено всякой торжественности. Пхубу просто указал на нее и произнес:

– Лапа.

Судя по всему, это было имя женщины, поскольку она, улыбаясь, энергично закивала, тыча себя пальцем в грудь. Лапа была такая же смуглая и поджарая с маленькими светлыми сухими ладошками. От нее так же, как и от Пхубу, Ника ощущала неуловимый аромат неизвестных цветов. Этот аромат действовал просто магически. Он успокаивал любого, кто находился поблизости. Эти люди были настроены на добро. Все их существо говорило о том, что им можно доверять, они помогут. Глаза их не становились ни на секунду матовыми.