Аккуратно ступая по опавшей листве и мягкой траве, я даже старалась не дышать. Не нравилось мне, что вокруг на километры растянулась темнота, окутанная тишиной спящего леса. Даже громыхание редких выстрелов напоминало стрекот птиц.

Могло ли оказаться, что по прибытии Вэсиль решил спрятаться в лесу и подождать, когда мы прибудем? Логично, но у меня сразу возникал ряд вопросов: почему он не вышел на связь, хотя должен отслеживать наше передвижение? Почему оставил мотор работающим, а фары – зажженными? Речь шла о безопасности высокопоставленного лица, он не стал бы испытывать судьбу, подвергая генерала угрозе.

Здесь что-то не так.

Я вышла из леса, пригнувшись, словно это позволило бы укрыться от чужих взглядов. Втянула через нос сладковатый свежий воздух, прислушалась, осмотрелась. Толпа сепаратистов не спешила наброситься на меня с криками или выпрыгнуть из засады. Воспользовавшись моментом, я взобралась на ровную поверхность шоссе шириной в семь метров. Штурмовики подобрались к краю, готовые в любой момент прикрыть меня от неожиданной угрозы, пока я подбилась к машине.

Уже издалека мне не составило труда понять, что внутри никого нет, в чем я окончательно убедилась, приблизившись вплотную к внедорожнику. Никого поблизости, никаких свидетельств борьбы, ни крови или следов от лазерных выстрелов. Словно Вэсиль остановился, чтобы по-быстрому дела справить, надеясь, что мы не застанем его в неловком свете. Если так, то тут два варианта: либо у него проблемы с кишечником, либо его кто-то сожрал.

Обойдя бронеавтомобиль, я не заметила ничего подозрительного, и никто до сих пор не поспешил встретить меня в какой бы то ни было манере. Вообще это выглядело более чем странно, поскольку… Неужели Вэсиль действительно поехал к нам один, без охраны? Без охраны для Хакса, для Вэсиля – бог с ним. И на нас до сих пор никто не напал…

– Все очень странно, – пробормотала я с недоверием себе под нос, решив подойди к левой двери, ведущей к водительскому сидению.

Взмахом руки подозвав штурмовиков, я в последний раз приготовилась к нападению – может, неприятель хотел собрать нас в группу, чтобы проще было устранить? Но даже тогда ничего не произошло, и я уже потянулась к дверной ручке автомобиля, однако, нажав на защелку, замерла.

Меня одолело плохое предчувствие.

Подняв руку с посохом в останавливающем жесте, я наклонилась в сторону и медленно потянула на себя дверцу, пытаясь заглянуть внутрь. Света от дорожных фонарей едва хватало, чтобы рассмотреть детали, однако подсветка внутренней панели позволила заметить тонкую проволоку, тянущуюся от двери водителя к чему-то большому и угловатому под пассажирским передним креслом.

– Ясно… – растянуто протянула я, стараясь аккуратно прикрыть дверь, даже не думая щелкать задвижкой. – Мы никуда не едем.

Сепаратисты заложили автомобиль взрывчаткой, ожидая, когда жертва сама попадет в капкан. Предчувствие – либо Сила – помогло мне избежать фатальной ошибки, но облегчение уступило тревоге, от которой посыпался ряд вопросов. Получается, сопротивленцы смогли узнать о плане эвакуации, перехватив Вэсиля и устроив для генерала ловушку. А майора убили по пути, или же выпытали информацию – хотя, скорее, перехватили: как бы я ни жаловалась на бывшего начальника, он был верным солдатом Первого Ордена.

Но если для нас приготовили ловушку, то…

– Черт… – Не заботясь более о скрытности, я включила плазменное лезвие и быстро обернулась. – Рассредоточьтесь! Машина заминирована! Где-то поблизости!..

Штурмовики едва успели отскочить назад, как с противоположного берега леса полетел град вспышек. Многие из выстрелов устремились в мою сторону, поэтому пришлось в срочном порядке прятаться за заминированной машиной и молиться, чтобы детонатор не сработал.

Одного из солдат в белой броне накрыло шквалом зарядов, и помочь ему не смогла даже стойкая броня, в которой моментально образовалось несколько прожженных дыр. Готова поклясться, что услышала горький запах паленого пластика.

Второму удалось вовремя уйти с просматриваемой зоны и вести ответный обстрел, в то время как я сидела и тщетно пыталась высунуть нос из-за укрытия. Я даже не знала, радоваться или нет тому факту, что штурмовики, оставшиеся с Хаксом, не кинулись нам на подмогу. С одной стороны, вполне рациональный поступок – спровоцированный генералом, готова поклясться. А с другой… немного обидно.

Сжав крепче посох, я подобралась к краю укрытия, намереваясь выскочить и помчаться вдоль шоссе, а затем скрыться в темнеющих зарослях леса. Проблема в том, что противник опередил меня, появившись прямо перед носом, словно игрушка, выскочившая из музыкальной шкатулки. Секундная заминка стоила мне неудачного начала, незнакомец не церемонился и ударил по лицу прикладом. Откинувшись назад, я испугалась, что упаду на спину, и тогда мне придет конец.

Соленый вкус обжег язык, а вместе с ним и тело хлестнул неожиданный прилив Силы.

Сжав посох, я отмахнулась рукой, словно от надоедливого насекомого, отправив противника в полет… хотела бы сказать я, но в итоге только сбила его с ног. Задетое чувство собственного достоинства некогда было оплакивать, поэтому, вскочив на ноги, игнорируя укол боли в челюсти, кинулась на врага. Раскаленное лезвие жаждало вонзиться в мягкую плоть, лизнуть крови, но что-то ужалило меня в спину.

На этот раз армейская закалка не способствовала тому, чтобы удержаться на ногах. С криком упав на колени, я выронила свое оружие, хватаясь за обожженную спину – как раз близ боевого трофея, не перестающего отдавать болью.

В глазах помутнело, чья-то нога отбросила шест в сторону, а затем прижала меня к теплому шершавому асфальту. Чертя щекой по грубой поверхности, я пыталась сопротивляться, а затем отвлеклась на завязавшуюся борьбу неподалеку. Темноту леса разрезало несколько вспышек взрыва, грозные крики растворились в тишине.

Мне бы хотелось верить, что оставшиеся с генералом штурмовики задали жару врагу, атаковавшему из засады. Но неприятелей оказалось слишком много, я даже не подозревала, что столько человек – двенадцать, тринадцать? – могло безропотно ожидать нас под покровом ночи, находясь в тени.

Ожесточенные лица, куртки с символикой сопротивления, трепещущий и ненавистный блеск в глазах. Десять мужчин и две женщины, они обрушились на нас волной, цунами, чья сила возрастала по мере приближения к берегу. Несмотря на членство в Алой Страже, изящное оружие и способность к Силе, я испугалась, почувствовала, как пробудился животный страх. Боязнь неизвестности, поражения. Меня придавили к земле, словно дилетанта, и это привело к полнейшему фиаско. Генерала, нацелив на него оружие, толкали в спину и вели к шоссе, словно на эшафот, на торжественную казнь во имя благородного имени Сопротивления.

Ужас подступил так близко, отчего я невольно сморгнула соленую слезу. Хакс прав, пусть и не совсем всерьез упрекал за допущенные промахи, но оказался тысячу раз прав, заявив, что я позорю честь Первого Ордена. Я – член Алой Стражи, форсъюзер, военный представитель!

Впервые за долгое время на меня накатила волна позора и отчаяния. Мне было слабо взглянуть на Хакса, которого грубо опустили на колени неподалеку от машины. Сила шептала, что он зол, разрывался на части от ярости, которая не давала ему покоя. Я подвела его. Подвела тебя, Эйван…

Кто-то рывком поднял меня с земли и усадил рядом с генералом, словно грязного бандита, приведенного на расстрел. Нам в лицо бил мощный свет фар, слепящий глаза, поэтому я с трудом улавливала детали в множественных силуэтах.

– Вы, мерзкие свиньи, – осиплым от раздражения голосом прошептал генерал, – да вы хоть знаете, с кем…

Закончить он не успел, прерванный жесткой пощечиной, которая лишь разожгла его пыл и побудила дернуться вперед.

Не делай этого, прошу, сиди спокойно и ожидай, не провоцируй сепаратистов! Но как мужчина мог услышать мой молитвенный зов? Да если бы и услышал, это не удержало его от опрометчивого поступка, за которым последовал удар по лицу.