— Это многое объясняет. — Несколько мрачно отозвалась я, найдя логическое объяснение, почему именно мне показал видения незнакомый голос, а не более сильным форсъюзерам.

Моя реакция неожиданно развеселила сита, он явно ожидал истерики, отрицания, элементарного вопроса или вспышки гнева, но никак не пассивного смирения. Его поведение постепенно начинало меня злить.

— Раз ты мой отец, то какого черта делаешь здесь? — Поднявшись с пола, я вынудила своим вопросом умолкнуть мужчину и сосредоточить на мне внимание. — Догадываюсь, что ты уже не во плоти, но… как тебя сюда занесло?

— По той же причине, по которой и ты оказалась здесь.

— Тоже шепотки надоедали? — Не уверена, одобрил ли мою дерзость сит или нет, но явно прекратил улыбаться. Напряжение опустилось тенью на его лицо, красные линии татуировок в действительности напоминали кровь, только не мужчины, а убитых им врагов.

— Всех форсъюзеров, так или иначе, тянет к местам Силы. Коррабан — один из мощнейших источников, но у меня не было времени, чтобы отправиться познавать его мощь, поскольку… тогда были проблемы посерьезнее. Тогда погиб Император.

Он выдержал паузу, полагая, что у меня возникнут вопросы, но я молчаливо ожидала, что последует дальше.

— Тогда я был еще мальчишкой, и знал, что мне не выжить, Темная Сторона уничтожит такого сопляка, как я. Я был одним из последних Инквизиторов Императора, и знал, что для поддержания сил Империи понадобятся сильные бойцы, а не такие… как я в тот момент. Алайя меня поддержала.

— Мама?..

— Сначала эта чертова тварь меня подстрекала, говорила, что мы будем вселять страх и трепет, но едва я стал делать успехи, обретать мощь…

— Мы? — Перебив мужчину, я в растерянности уставилась на него широко распахнутыми глазами, и столь яркая реакция развеселила его.

— Да, мы, Вэйдис. Но нет — отвечая на твой вопрос — Алайя не была форсъюзером, однако славилась довольно жесткими методами дисциплинарного воспитания солдат.

— Мама? — Я пребывала в растерянности, от которой едва не отвисала челюсть. Стоящий передо мной сит оказался моим биологическим отцом, что практически не тронуло меня за живое по сравнению с абсурдным заявлением, будто мама была грозным солдатом. Я рассмеялась. — Что за чушь ты несешь? Моя мать никогда служила в армии.

— Это она тебе так сказала? А она тебе не рассказывала, как познакомилась с Эйваном? Нет?

— Рассказывала. Они познакомились на каком-то мероприятии, устроенным…

— Ну да, мероприятии. — Фыркнув, перебил меня сит. — Если арест можно считать таковым.

— Чей арест? Твой?

— Ее. За ненадлежащее поведение. Она тогда перегнула палку и едва не забила до смерти какую-то молодую девчонку, сержанта, за то, что та допустила утечку конфиденциальной информации… Мда, за такое и убить было мало.

— Что?.. И ты думаешь, что я тебе поверю? Будто божий одуванчик — Алайя Опала — в прошлом была жестокой военной? Ты, наверное, совсем поехал рассудком.

— Она была прекрасна! — С жаром воскликнул собеседник, вынудив меня отступить на шаг назад. — А этот Эйван, который был командиром той девки, устроил Алайе допрос с пристрастием, выкинул из армии, унизил, промыл мозги, мол, так делать нельзя, это плохо, это ниже ее и прочая чушь… господи, мерзость!

— Мерзость — это твои слова, — настояла я. — Моя мать никогда не была той, о ком ты говоришь, и как бы ты не пытался очернить моих родителей, на меня это не подействует.

— Твоих родителей, — прошипел сит, блеснув злым взглядом желтых глаз. — Твои родители — тень того, кем они могли быть. Алайя посчитала нужным, чтобы я никогда не появлялся в твоей жизни, боялась, словно я могу испортить тебя или причинить вред. Я бы никогда не причинил. Мы могли бы воспитать тебя настоящим воином, тебя бы боялись, уважали… Но посмотри на себя, кем ты выросла. Жалкое подобие матери, а от меня в тебе осталась только боль.

— Заткнись.

— Ты не пытаешь совершенствоваться, хотя Эйван — что неожиданно — дал тебе возможность. И что в итоге? Другие обходят тебя во всем, а ты продолжаешь цепляться за какие-то идеалы, не задумываешься даже о том, чтобы занять трон, вместо того, чтобы охранять. В тебе говорит даже не любовь, а слабость, ты как… как… Ты хватаешься за людей, думаешь, что они тебе помогут, спасут положение, если ты спасешь их. Как с тем парнем, верно, генералом, которого ты вытащила из леса. Думаешь: «нужно только защитить его, и тогда глобальные проблемы придется решать ему, а не мне». Ты хочешь быть с ним, стоять рядом, как грозный цербер… вот только ты не грозный цербер, Вэйдис, а дрессированная псина.

Самые ласковые слова, которые только мог сказать отец своей дочери. Я была поражена, и в то же время оскорблена правдой, которую он посмел бросить мне в лицо.

— Что плохого в том, чтобы хотеть кого-то защитить? И не «кого-то», а того, кто лучше меня. — Сжав кулаки, набралась мужественности и сделала шаг вперед. — Я не боюсь признать, в отличии от тебя, что есть люди, превосходящие меня в чем-то. Они умнее, — Ричард, — сильнее, — братья Бекеры, — благороднее, — Лилин. — И намного, намного опаснее.

Долгую секунду сит сосредоточено присматривался ко мне, осознав, что время разговоров и выяснения отношений кончилось. Теперь я говорила серьезно, и не думала вестись на его пылкие речи.

— Умнее, — повторил он, сделав шаг навстречу. — Сильнее, — в руках оказались световые мечи. — Благороднее, — мужчина подступил еще ближе и с сочувствующей ухмылкой добавил: — И намного, намного опаснее.

Лезвия световых мечей вспыхнули алым заревом, отразившись бликами в моих испуганных глазах. Я хотела дернуться, но Сила вновь удерживала меня на месте, не позволяя шелохнуться. Злость подступила к горлу, я дрожала от ужаса, и в то же время переполнялась обжигающим гневом, который хлестал через край. Сит чувствовал бурлящую во мне силу, эмоции, и наслаждался моментом.

— Я так надеялся увидеть тебя, Вэйдис. — Остановившись в метре от меня, он добродушно улыбнулся, и я могла бы поверить в искренность его слов, если бы не ситуация. — Когда ты закричала, я услышал тебя, и звал в ответ. Думал, что тебе нужна моя помощь, мы сможем объединить силы и решить все проблемы. Ты вытащишь меня из этой ловушки, а я помогу тебе избавиться от всех врагов. Мы стали бы замечательным дуэтом одного мастера. Ты сияла бы звездой… Но предпочла потухнуть, так и не загоревшись. Да, — выждав секунду, пришел к некой мысли мужчина, а затем хищно посмотрел в мою сторону. — Твое имя будут восхвалять, но о тебе забудут, ибо тебя не станет. Они будут говорить твое имя, а поклоняться мне. Ты отвергла меня, Вэйдис. А я такого не прощаю.

Световые лезвия дрожали, вибрировали, от них исходил жар. Я поняла, что мужчина хотел истребить мой дух, уничтожить сознание, и в моем теле вырваться из ловушки, ставшей для него последним пристанищем. Он сказал, что отправился на поиски могущества, силы, но так и не вернулся домой, похоже, не рассчитав свои способности.

А что же говорить обо мне? Я ведь всего лишь телохранитель, скрывающий свою простоту за звучным именем Алой Стажи. А он — Инквизитор, один из последних преданных наемников Императора. Если ему не удалось справиться с испытанием Коррабана, то что говорить обо мне?

Он замахнулся мечами, разведя руки в разные стороны, чтобы потом быстрым движением снести мне голову — убить мой дух раз и навсегда.

Что говорить обо мне? Да, есть кое-что.

Желание, близость победы вспыхнула во взгляде Инквизитора блеском лезвий, которые понеслись в мою сторону, но неожиданно замерли на полпути, словно встретившись с невидимой стеной.

— Какого?.. — Озадаченно зарычал мужчина, пытаясь вырваться из невидимых пут.

— Ты не сможешь выбраться отсюда, сит, по одной простой причине. — Ощутив, как невидимые нити спадают с моего тела и ко мне возвращается свобода действий, я глубоко вздохнула и с жесткой ухмылкой посмотрела на агрессора.

— И по какой же?

— Я пришла не одна.