О, флегматичные девушки-продавцы наливаек, работающие в ночную смену! Не готов написать о вас оду, но, вы, безусловно, этого достойны. От вашего испытующего взгляда не спрячешься, никуда не денешься. Вот кто действительно видит человека насквозь. После работы в наливайке можно работать в контрразведке. Уверен, что они видели людей всяких, а слышали историй не меньше чем представители моей профессии. Таксист в каждом районе города знает, где можно достать пивасика ночью и какой кофе где готовят. Вообще, в чате приглашение коллег на кофе – такая добрая традиция, поднимающая настроение. И пусть весь мир подождёт. Продолжаю мысль про наливайки. Хочется употребить слово Мекка, имея в виду центр ночного притяжения страждующих районного масштаба, а подчас, и приезжих, но не буду. Потому что Мекка – святой для мусульман город, а Священный Коран запрещает вино, майсир (азартные игры под интерес) и рост (кредитование под процент). Оцените количество точек, предлагающих эти соблазны в городе ангела, и поймете мою тревогу за наши души. Надо подумать над термином, посоветуюсь с коллегами как-нибудь. В ночном городе, кое-где едва освещенном, есть эти центры силы. Некоторые горят всеми огнями, как на автобусной стоянке на Кедрова, некоторые приметны только по призывно раскрытой двери, как на втором лесозаводе. Доводилось радовать зайку познаниями месторасположения наливайки по пути следования и готовностью туда заехать по пути, без взимания платы за заезд. Это ценится, зая проникается. Черный звенящий пакет на заднее сиденье – это почти охотничий трофей, его можно погладить, с ним можно поговорить. Он сулит ощущение завершенности долгого дня.

Отвез как-то заю на Гидролизный. Это такое особое место, в нем концентрат духа города ангела. Чтобы попасть на гидролизный, что с севера, что с юга, нужно переехать мост. Это, знаете ли крепость, окруженная рвом. Есть и свой призрак – остов железнодорожного моста, висящего над проезжей частью. Есть и осколок погибшей цивилизации, давший название местности – гидролизный завод. Здесь неприметно возле труб примостилось местное кафе, работающее в будни до двух часов. Довелось мне забирать заю, там работающую. Дорóгой был весьма полезный разговор об изысках профессии, а обстановку в заведении я позднее несколько раз имел честь наблюдать лично. Где эти помпезные ночные клубы города ангела? Да, на обочине, отстали… Заходя угоститься кофе в довольно простое по убранству заведение, я видел живущих своей полной жизнью людей, игравших в карты за столом, танцующих развеселых девчонок и парней (независимо от возраста, опыта и обстоятельств). А курившие в фойе девицы мне просто улыбнулись. А вам когда последний раз улыбались? Просто так, потому что ты просто приехал. Не помню такого. Получилось уютно и по-семейному, я, наверное, чаще буду туда заходить.

Есть в городе ангела своя «Мексика». Правда, как правило, название это местные жители произносят всегда очень грустно. Магия языка, образа. Насколько я знаю, в реальной Мексике людям тоже не очень хорошо живется. «Мексика» – это Маймакса – вытянутый вдоль шоссе, бесконечный, полный контрастов район, где ощущение тоски наступает сразу после того, как проедешь поворот на Сульфат. Вообще Маймакса – это речка с мелкой рыбой в переводе с какого-то финно-угорского диалекта – подходящее название, учитывая обилие рек и речушек. Оно было бы чарующе дивным для любителя живой природы, рыболова… Однако ж неофициальное название «Мексика» отражает саму суть проблемы, а именно тот факт, что людей бросили, оставили выживать, у кого как получится. При этом «Маймакса» – это не только безконечные деревянные дома, похожие друг на друга. Это и целые кварталы многоэтажных зданий и русских северных деревень. Этот контраст подавляет, возникает ощущение путаницы, несуразности, что ли. Глазами таксиста, работающего ночью, это видится как-то конкретно, остро. Потому что ночью, когда уже нет автобусов, эти полтора десятка километров поселения людям недоступны. И каждый раз, когда подвозишь заю в Мексику, ты ощущаешь то, что сам факт такой поездки для заи важен, ценен и потому что иначе никак. И ты берешь такие заказы, даже зная, что обратно поедешь пустым. Оно того стоит. Я не о чаевых говорю, которые часто дают люди, живущие в Маймаксе, простые люди, для которых поездка на такси – это результат решения простой дилеммы: или так, или никак вообще. Я про то, что с этими людьми хочется поговорить, а точнее, выслушать. Подвозил как-то двух обаятельных заек из заведения в Маймаксу. Было часа 4 утра, рассвет уже наступил, и мы неслись навстречу солнцу. А когда эта некороткая поездка за разговорами завершилась в Северной Маймаксе, оказалось, что хочется поговорить еще, и я прокатил девушек до экономии (устья Северной Двины) и обратно. И, возвращаясь домой, думал, как же все-таки у нас красиво «белыми» летними ночами.

Когда думаю про Маймаксу-Мексику, почему-то часто вспоминается старенький сериал про героя в черной шляпе и маске на черном коне и со шпагой. Зорро. Борец за счастье народное, борец с коррупцией и несправедливостью. Кажется, ему уже пора прискакать к нам и творить свои добрые дела.

Процитирую Дмитрия Горчева: «Как прекрасен пьяный человек!». Выходной день – буквально день выхода. За пределы двора, в «люди». Знаете, в книжках про Макса Фрая упоминается. Это называется более точным словосочетанием: «День освобождения от забот». Вот так. Метко. То есть когда весь этот груз ответственности, проблем, забот, мыслей и переживаний…. Всё за борт.

Так вот. Пьяный человек просто прекрасен. Он свободен, остроумен и смел и, разумеется, очень скромен. Он знает все тайны, законы природы, и перед ним открываются все двери. Только не дверь моей машины в половине пятого утра, когда я уже снял «люстру» и, клевая носом, сворачиваю в сторону дома. А он стоит в лучах заслуженной славы за леерным ограждением. Ему надо ехать. Скорее всего, это вообще единственная его мысль. Он видит машину. Он в нее пытается сесть. Но не судьба. Дверь закрыта, и волшебство не сработало. Он не понимает. Ему обидно, и он пытается пнуть воздух в том месте, где только что была машина.

Пьяный человек заслуживает награды. Это он, пребывая в мире грез, стоит на границе нашей и другой реальности и не пускает сюда всех тех демонов, что обитают в том, другом мире. И, безусловно, он их видит. Пьяный человек нарочито громко говорит (пока может). Он сядет на пассажирское сиденье справа от тебя и расскажет потрясающую историю с переплетениями сюжета, множеством персонажей и второстепенных обстоятельств. Историю, понятную только ему. Он может извиниться за то, что пьян. Ведь он же твой лучший друг. Таксисту можно доверить многое… Я, к удивлению своему, вступаю в такие разговоры. Даже заинтересованно могу поддержать, расспросить, посочувствовать. Привычки умирают медленно. Отпускающий грехи батюшка ценится умением слушать, как и разведчик, психоаналитик и провинившийся пёс.

В конце октября, холодного и безснежного отвез зайку на Русанова. Было еще не поздно, но и не аврал заказов. Два часа, кажется. Выезжаю со двора и прямо на асфальте внутри дворового проезда вижу лежащего мужчину, одетого в форменную полушерстяную зеленую куртку с болоньевыми остатками другой верхней одежды, какие-то штаны и рваные ботинки. Я вышел из машины. Сначала решил, что человека сбили. Но нет, куцая бороденка, запах спиртного и немытого тела, вкупе с татуировками о пребывании в казенном доме, убедили меня, что с человеком, скорее всего, случилось другое. На мой личный взгляд, ничуть не менее страшное. Он был мертвецки пьян, без сознания. Но его не била дрожь. На улице было холодно, и я продрог моментально. Мне не впервой видеть пьяного без сознания, и знаю некую точку там за ухом, которую можно надавить и он придет в себя. Я сделал по-другому. Вызвал скорую, объяснив ситуацию. Остался ждать. Ни поднять, ни укрыть человека не было возможности. Он начал хрипеть, и я попытался его разбудить. Безполезно. Приехала скорая, на удивление быстро. Пара женщин и мужчина-водитель. Про персонал скорой помощи, возможно, напишу отдельно. Хорошие люди. Прямые. Они видели жизнь. И смерть. Сперва опешил, когда девушки возмутились, зачем я их вызвал? Не нашелся сказать ничего умнее, чем о своих опасениях, что если человека оставить, то он умрет, и странно о таком спрашивать. Но они говорили о другом. Несмотря на всю нечистоплотную, вызывающую брезгливость, обстановку этой ситуации, они сетовали на то, что, скорей всего, этот человек обречен. Не сейчас, в перспективе. Много их приходилось вот так находить и выяснять, что им уже ничем не поможешь. Да, человека разбудили, резко, нашатырем. Усадили на каталку и увезли. В вытрезвитель ли, в милицию – не знаю. Я потом понял весь драматизм ситуации. Человек себя губит, он снял ответственность за свою жизнь и переложил на других. Или на волю случая. А эти женщины, они это понимают, их усталое ворчание можно понять. Не дано им решать эту ситуацию в целом. В принципе. И этого человека они не спасли, скорей всего, а лишь отсрочили неизбежное. Оттого и кажется, что не хотят, мол, спасать таких вот, выпивших, устранившихся. Но это на первый взгляд. Им жаль всех людей, совестно за такое поведение и безразличие. Для скорой помощи спасать людей – это профессия. Но быть человеком – это нужно в себе воспитать, вымучить. Хорошие люди. Прямые. Поклон земной и уважение. Я не смог бы работать на скорой. И, видимо, не дозрею уже никогда. Хотя и повидал немало в жизни и людей, и их смертей. Не могу поднять тост, но хвалу произнесу. За вас, девочки со скорой! За вас, суровые врачи-мужчины! За вас, умудрённые годами и дорогами, водители машин скорой помощи!