Не обращая внимания на его хмыканье, она вырвала еду из его рук и стала тщательно жевать. Во рту так пересохло, что треклятый хлеб никак не хотел глотаться. Ведьмак протянул флягу и призвал ее пить скромно, воды было мало.
Они настигли Плотву только через час. Ведьмак, прекрасно разбиравшийся в следах, уже не ожидал ничего хорошего. Эм же, ничего не подозревая, всю дорогу развлекала себя мыслями о чистом и прекрасном, пока ноги сами несли ее за ведьмаком. Отбросив воспоминания о тазах, мыле, горячей воде, как о глупых россказнях фантазеров, она снова и снова представляла себе грязь на ее теле, нарастающую до чарующего, кульминационного момента безболезненного отпадания.
Она очнулась от своих грез только когда на глаза ей попалась черная туша животного. Не сразу сообразив, что это ее подопечная, она подошла поближе и зачем-то рассмотрела и зияющую дыру в том месте, где раньше было брюхо, и выдранную ногу, и следы укусов на морде, по краям которых были рваные раны. Насекомые уже потихоньку заполняли пространство вокруг и внутри нее. Было тихо, солнечно, прохладно. И жутко.
Эм рефлекторно отпрянула. Ее трясло. Вид совершённого насилия, безжизненное тело животного, к постоянному присутствию, теплу, фырканью которого она уже привыкла, причинило ей страдания. Через что пришлось пройти Плотве, прежде чем она в последний раз выдохнула?
- Геральт, – глухо сказала она, прикрыв рот рукой, – пойдем, прошу. Не могу это видеть. И не хочу увидеть того, кто это сделал…
Он послушался.
Оставшийся отрезок пути до ночлега Эм была так подавлена и тиха, что Геральт даже почувствовал к ней жалость. Несколько раз он хотел остановиться и передохнуть, поесть, но боялся, что после этого они не встанут. Видя, что девушка находится где-то далеко, сама в себе, хотя и плетется рядом, он решил сделать привал тогда, когда она попросит. Этого так и не случилось.
В сумерках он выбрал подходящее место, расстелил ее полотнище. Она послушно села и обхватила руками колени.
Затем, когда был разожжен костер, он положил рядом с ней хлеб, сыр, немного орехов и даже яблоко. Эм не пошевельнулась. Он присел к ней.
- Знаешь, – начал он, свесив руки на коленях и вертя травинку, – это всего лишь лошадь. Было бы не очень уместно сейчас пускаться в долгие философские беседы.
Эм никак не отреагировала.
- Ну, или нет, – тихо добавил он и продолжил убедительно: – я знаю, что такое смерть. И лучше, чем многие, потому что слишком часто наблюдал за ней и ее проявлениями. Смерть никогда не бывает красивой, изысканной или радостной. – Голос его стал глубже и вкрадчивее. – Но могу с уверенностью сказать, что она всегда своевременна и уместна, что бы ни думали ее свидетели. Невозможно уйти от судьбы, от своего пути и своего конца. Судьба Плотвы была предопределена еще до ее рождения.
Он повернул голову и посмотрел на результат своих трудов. Эм как будто очнулась, встретилась с ним взглядом. Выражение ее лица изменилось, ей очевидно стало лучше. Так продолжалось мгновение, затем ее лицо снова стало скорбным и она выпалила, разрыдавшись:
- Я страшная, грязная, вонючая, и у меня все болит!
Геральт вздрогнул от неожиданности. С досады выкинув травинку, он нашелся:
- Ну, если ты снова отощаешь, то станешь страшной гарантированно, так что ешь.
Эм взяла еду и принялась жевать, подавляя рыдания. Геральт был отчасти доволен и тоже решил наконец поесть, но, увидев ее карикатурно жалостливое лицо, растрепанные волосы, тонкие ручки, постоянно вытиравшие слезы и оставлявшие грязные разводы на щеках, чуть не рассмеялся в голос.
====== 1.6. ======
Геральт встретил рассвет уже на ногах. Будучи человеком практичным и умным, он провел некоторое время в размышлениях о своей спутнице.
Вероятность того, что Эм сильно сдала по всем возможным параметрам, была высокой. По его предположениям, ближайший путь обратно к большой дороге можно было осилить за день пути, а там попытать счастья хотя бы с одной лошадью. Ну, или за два дня, поправил он сам себя, вспомнив вчерашнюю плетущуюся за ним тушку, а также тот факт, что этой ночью она не чесалась без конца, не кряхтела и не вертелась. Наоборот, она лежала все в той же позе, в которой заснула вскоре после ужина. Сможет ли она вообще идти? Может быть, стоит дать ей поспать до полудня, или еще дольше? Безопасно ли сейчас оставить ее здесь, и направиться на поиски воды? Он бросил на нее взгляд и безучастно отметил, что ее нынешний вид начинает напоминать ему их первую встречу.
Геральт обратился мыслями к своей жизни и планам вне этого леса. Ситуация в мире, насколько он знал, обострялась. Были сомнения относительно безопасного прохода через северную границу Темерии, если с главной дороги они свернут на Оксенфурт. С другой стороны, Вызима тоже была неплохим вариантом для определенных целей. Скоя’таэли, набиравшие силу, могли стать серьезной помехой на пути, нужно было собрать текущую информацию о них. Помимо этого, ему очень хотелось лично проверить слухи об огромном чудовище, появившемся у берегов Цидариса.
Размышляя, он снова и снова возвращался к неотступному желанию посетить храм Мелитэле, где находились двое близких ему людей. Или хотя бы проехать мимо... С грустью подумал он, что уже достаточно давно не слышал о прогрессе львенка. Еще дольше не заглядывал он в фиалковые глаза, не ласкал тело женщины, которая так глубоко засела в его душе. Он почувствовал, что за ним наблюдают, и повернулся к Эм.
- Подъем, – передразнила она его, и кисло улыбнулась. Все ее тело затекло и замерзло, вчерашние боевые раны и перетруженные мышцы болели сильнее, чем накануне. Эм поняла, что теперь может со знанием дела оперировать словом «разбитый». От ее внимания не укрылось то, что ведьмак уже был готов двинуться дальше и терпеливо выжидал. Аккуратно повернув затекшей шеей голову, она посмотрела наверх, на крону дерева и синее небо. Конечно, она встанет и пойдет, в этом не было сомнений. И пройдет столько, сколько нужно. Главное – потерпеть и не раздумывать над ощущениями. «Как интересно, – подумала она, – ведь Геральт смирился со мной. А все благодаря… – Эм подавила тот ужасный мыслеобраз. – Наверное, он очень одинок в своих канализациях, пещерах и ямах, ведь вряд ли кто составляет ему компанию в таких местах». Еще она подумала, что готова была ночевать стоя на голове в оврагах, гоняться по всему миру за уродливыми и вонючими существами, а затем получать от них по голове, вплоть до старческого паралича, если на то будет воля ведьмака. Разве взбалмошная чародейка со звездой на шее приняла бы его жизнь?
«Может, мне сегодня повезет, кто-нибудь откусит мою ногу, и он даже поцелует меня?» – мысленно попыталась она пошутить над собой и приободриться, а затем медленно выдохнула оставшейся четвертью легких.
- Ты можешь подняться? – спросил Геральт мягче, чем она ожидала.
- Да, – Эм, стиснув зубы, села и уставилась на мешок с их скромными пожитками.
- Практикуешь телекинез? – Геральт отдал должное ее попыткам держаться, ободряюще посмотрел и перенес к ней вещи.
Хмыкнув и тут же пожалев об этом движении, Эм достала нечто, похожее на широкую вилку, и принялась медленными, болезненными движениями расчесывать грязный колтун волос.
- Вода нужна, – выдавила она немного погодя, закончив заплетать косу.
По растениям, земле в низинах и другим ориентирам они вскоре вышли на ручей. Он был узким и мелким, но дальше по течению расширялся. Найдя с виду достаточно глубокое место, Геральт фактически принес туда Эм, которая с трудом могла идти, затем умыл лицо, шею, промыл руку, пострадавшую во время вчерашней стычки, наполнил флягу. Закончив, он вопросительно глянул на девушку.
- Мне нужно в воду, – объяснила она.
- Холодная, – предупредил Геральт и сел поодаль.
Убедившись, что ведьмак не заинтересован в ней, Эм разделась и зашла в ручей. Действительно, вода была ледяной. В самом глубоком месте вода едва доходила ей до бедра, поэтому Эм умылась, села, обняла себя за колени и сосредоточилась на своем теле.
