Напряжение росло, требовало разрядки. Эми судорожно сжимала мускулистые плечи. Хотелось просить, умолять, но о чем?

— Просто расслабься, — попросил Геральт глубоким чувственным голосом и прикусил ей мочку уха. — Отпусти.

Он изменил положение тел и ритм, не сводя с нее взгляда, заставляя смотреть на него, и вскоре свершилось желаемое: они оба достигли пика удовольствия. Концентрируясь на разливающемся в паху тепле, от которого ведьмак давно успел отвыкнуть, он удивлялся тому, что происходит, заново переживал ненормальность всего, что было связано с Эми, даже его самого. Нагнувшись, он прижался к ее губам в благодарном поцелуе, и снова его удивлению не было конца: Эм оттолкнула его, накрылась первым, что попалось под руку, и, с безумными отсутствующими глазами, отвернулась к огню.

— В чем дело? — обеспокоенно спросил он, поглаживая подрагивавшую девушку по спине.

Эм не ответила. Она и не могла ответить. В воспаленный мозг, без передышки и жалости, одно за другим врезались воспоминания, беспорядочно и беспощадно.

«Отпусти», — говорил ей Фэад.

«Отпусти», — приказывал ей Йорвет.

«Отпусти», — просил ее Геральт.

«Отпусти», — призывал ее Керр.

— Что же я наделала, — прошептала она в отчаянии, вспомнив о выходках на земле Корункана и с Дидо. — Что я натворила…

Геральт. Милый, родной, любимый человек, без которого ее существование теряло всякое оправдание и смысл. Его истерзанное тело, брошенное в пещере, никто не удосужился предать земле…

— Эм, — мягко позвал ее ведьмак, придвигаясь ближе. — Все закончилось. Теперь все хорошо.

Девушка медленно, через силу повернула к нему голову и все поняла. Нельзя было учинить худшей расправы и издевательства, чем создать иллюзию погибшего любимого. Он был с ней, в ней, нежно и очень бережно, растапливая ласковым взглядом, утешая и излечивая.

Эми отвернулась, не выдержала и, накрыв лицо ладонями, жутко, надрывно разрыдалась.

Геральт окончательно растерялся. Эми и раньше часто плакала после близости от нахлынувших чувств, но не таким образом. Он чувствовал ее боль, отчаяние, сам страдал от этого и пытался утешить, как мог. Когда он понял, что слова усугубляют ситуацию, он обнял ее и гладил, пока от бессилия и горя девушка не заснула у него на руках.

Мрачный, он продолжал держать ее в объятьях, надеясь, что все образуется. В конце концов, это же его Эм, и ее невозможно сломать. Или… Возможно?..

====== 6.18. ======

Комментарий к 6.18. Дорогой друг,

Если ты еще не проклял автора и не умер от старости, предлагаю тебе узнать продолжение (аккуратно выглядываю из-за угла в ожидании не тухлых яиц и помидорок, но ядерной бомбы, чтобы наверняка). Автор и сам уже запамятовал, что плел, поэтому будет кланяться и исправляться.

Прости меня. Я искренне.

- М-да-а-а, – протянул Гидеон третий раз за ужин, прерывая неловкое молчание. Он посмотрел на угрюмого Геральта, остервенело макающего хлеб в подливе руками, из-за чего на лице Вилены проступали багровые пятна, перевел взгляд на Эм, которая, втянув лысую голову в плечи, сжала ладони между колен и вглядывалась в пространство под столом. Помощи ждать не приходилось.

Ги не мог и представить себе такого поворота. Конечно, он догадывался, что, с везением и складом ума Эм, она не пекла все это время причудливой формы булочки в мире сказочных фей, единорогов и правового равенства. Нужно было как следует отъесться, отрастить обратно волосы, может быть, попробовать убрать странный шрам на шее. Несмотря на сочувствие подруге, Гидеон был страшно оскорблен, ведь Эм совсем не реагировала ни на одного из сидящих за столом. Хорошо, она не успела сильно соскучиться по друзьям, однако Ги вернулся из мертвых, а девушка даже не сделала вид, что рада этому.

Вилена тоже чувствовала себя оскорбленной. Столько сил она потратила, чтобы вернуть Эми обратно, чуть не погибла при создании телепорта, потом хлопотала о приличной гостинице, планировала меню, ждала встречи. Наверху для Эм была приготовлена горячая вода, чистая постель, одежда, от которых та отказалась с порога, ограничившись поношенным тряпьем, привезенным ведьмаком неизвестно из какого замшелого борделя, где он, наверное, с глупой мордой спускал все заработанные маханием руками монеты; перед ней стояла тарелка с изысканным блюдом, к которому она не притронулась. Всем хотелось знать, что произошло с ней во время отсутствия, а она молчала, более того, избегала зрительного контакта.

- Поешь, – сдержанно попросил Геральт, не обращая внимания на лепет второго ведьмака. Его сильно беспокоил вид Эм и ее душевное состояние.

- А перепелки немного пересушены, не находите? – вставил Гидеон невпопад с глупой физиономией, вскидывая густые брови и заталкивая языком еду за щеку. – Или это свинина?..

- Ой, хватит, – огрызнулась Вилена, отставляя прибор. – Я сыта по горло представлением. Где ты была, малявка? И почему сидишь с таким видом, словно тебя вот-вот четвертуют? Ты что, язык проглотила? Ты действуешь мне на нервы! Какая беда у тебя приключилась, что ты решила поизображать неблагодарную дешевку?

- Тыковка, ну ты как сказанешь...

- А ты молчи, жуй свою свиную перепелку, пока дают! – распалялась чародейка. Ее тоже настораживало состояние Эм. – Посмотри на меня! Ты ведь меня узнаешь, не так ли? Что ты молчишь? Что происходит?

- Оставь ее в покое, – потребовал Геральт.

- Не вмешивайся, не твое песье дело, как и о чем я с ней разговариваю!

- Давай без грубостей, – выпалил Гидеон, обращаясь к Геральту.

- Тогда сам уйми свою бабу.

- Бабу?!

- Тыковка, – Ги повернулся к Вилене, лучезарно улыбаясь и демонстрируя ямочки, но в глазах засверкала опасная сталь, – закрой свой красивый ротик. Может, вина?

Ги протянул Вилене бокал с алой жидкостью, получил в лицо содержимым, медленно моргнул и с невозмутимым лицом потянулся к салфетке. Он отомстит позже самым изощренным способом.

Эми сжалась еще сильнее. Она до сих пор находилась в оцепенении после того, как провела целый день в седле за спиной у погибшего любимого. Она чувствовала тепло его тела, слушала размеренное дыхание, вдыхала такой знакомый терпкий запах, наблюдала за движениями копны белых волос, собранных на затылке, и временами проваливалась куда-то, теряя разум. Если в мире и существовала более жестокая пытка, то это могли быть только темные шелковистые волосы очаровательной девочки, которой не суждено родиться.

Эм не могла отделить настоящее от вымышленного. Скорее всего, после эликсира Саэроса с ней произошло нечто ужасное, после чего ее разум оказался в руках сумасшедшего. По крайней мере, это объясняло видения лабиринта, бала, Белого леса и всего, что было после. После стольких галлюцинаций Эм могла бы читать лекции в Оксенфурте, связанные с иллюзией, измененным состоянием сознания, самообманом, предвидением и прочими смежными темами. Проблема заключалась в том, что разобраться в ситуации опыт не помогал.

Все это уже было. Точно так, как и сейчас, она терялась в догадках и не могла определиться, что же на самом деле происходит, где она находится. Разница заключалась в одном: ей было уже абсолютно и безнадежно наплевать, как обстоят дела. Больше ее ничто не держало в каком бы то ни было мире.

- Ты меня слышишь? – не унималась Вилена. – Я жду объяснений!

- А я, так, промежду прочим, живой! – воскликнул Гидеон не сдержавшись, за что немедленно получил пинок сапожком под столом.

Какая ирония. Тот, кто создал этот стол, сидящих за ним людей, хозяина гостиницы, отчитывающего тихим голосом за стойкой прислугу, эти гобелены на выкрашенных стенах, дорогу за дверью, – тот единственный, кто знал, где на самом деле она находится в данный момент, ее тайный враг, требовал от нее объяснений. Больная и нечестная игра.

- Что ты хочешь от меня? – спросила Эм устало. – Что тебе надо?

- Я хочу знать, что с тобой происходит, – пояснила Вилена, слегка покраснев от напряжения. – Почему ты так странно себя ведешь?