- Люблю делать добро.

- Например, истязать того, кто прикован к столу.

- Я же сказал: во имя науки. Я тебе жизнь спас, не забыла?

- Я помню об этом каждую проклятущую минуту, проведенную с тобой.

- Типичная неблагодарность недалекого ума. Продолжим?

Продолжать Эми просто больше не могла.

- Слушай, ты же чародей? Почему морду себе не подправишь? И изо рта у тебя совсем не цветами воняет... Такой страшный и противный! И это что за хобби такое? Тебя, наверное, мамочка совсем не любила, обижала, запрещала писать в кровать, а детишки в школе магов смеялись и пальцами тыкали...

- Замолчи, – потребовал чародей и нервно почесал бровь.

- Смотри, какой ты нежный и чувствительный! – Эми натужно, противно засмеялась. – Прямо в точку попала, да? А в чем дело, дорогой? В маленьком ущербном приборчике или магической импотенции?

- Я тебе, пожалуй, язык отрежу, обойдемся без него, – мучитель поковырялся в сундуке в поисках щипцов.

- ... И все смеялись над тобой: ха-ха-ха, как же ты его в штанах-то находишь?.. А ты бегал по углам, рыдал и убеждал себя, что обязательно отомстишь, вот только найдешь того, кто не виноват и не может дать отпор, и над ним-то и потешишься вдоволь, как последний...

- Заткнись! – взревел чародей, развернулся и необдуманно ударил жертву кольцом энергии. Девушка выгнулась, широко открыла глаза. – А-а-а! – запрыгал он на месте, заламывая руки. – Мартышкины подмышки!.. Живая?..

Эм повернула к нему голову, улыбнулась.

- Давай еще разок.

- Живая! Живая! – обрадовался чародей и захлопал в ладоши. – Так и запишем! Сопротивляемость магии! Это же надо!..

- Долбани еще раз! – потребовала Эми. – Ставим опыты!

- И то верно! – воскликнул чародей в запале и направил в нее еще несколько разрушительных импульсов. Эм снова выгнулась, сжала кулаки. – В жизни такого не видел! Кроме судороги мышц – совсем нет эффекта!

Покалывание в пальцах стало ощутимым. Эм сосредоточилась, сняла магическую блокаду с оков, спрыгнула на пол.

- Ой, нет... Не сопротивляемость, сорбция... – чародей страшно испугался, попятился и забежал за стол.

- Иди сюда, “ученый”, испробуем вирус, возьмем образец... – Эм направилась к нему с ужасающим выражением лица и отбила рукой летящую в ее голову колбу.

- Ничего личного! Только наука! – завизжал чародей и ломанулся к выходу, но был сбит кольцом энергии.

- Вот именно, – Эми села на него, потянула за пучок волос и вколола ему в шею шприц. – Стопроцентный летальный исход у обычной особи...

Чародей захрипел и пополз, но быстро сдался, перевернулся на спину, царапая ногтями распухшую шею. На коже лица и рук проступили волдыри, живая мимика красноречиво говорила о том, что он страдает. Эм стояла над ним, со страхом ожидая чего-то, близкого к злорадству, но вместо этого испытала жалость. Не стоило в него что-то вкалывать, уподобляться ему, тем более со злости. Она нагнулась, приподняла несчастного, корчившегося в судорогах, и одним движением свернула ему шею.

- И где же ты?.. – Эм направилась к сундуку, тщательно его перерыла, достала свою сумку и перешла к столу. – Где, где?..

Она заглянула в шкафы, комод, пнула второй сундук и увидела наконец краешек заветного предмета, торчащий из-под исписанного пергамента на полу.

- Вот ты где, – девушка любовно вытянула флягу Гидеона, прицепила к поясу и зашагала к выходу.

Во время пыток время течет очень медленно. Сколько она здесь пробыла? Какой сейчас месяц, день? Эм зашла в длинное пустое помещение, едва освещенное магическими светильниками, и остановилась перед большой каменной глыбой, превышающей ее рост в два раза. Глыба затряслась, трещины-соединения в местах суставов загорелись оранжевым огнем, он же вспыхнул и в пустых глазницах овальной головы.

- Ой, мамочки, – выдохнула Эм и побежала обратно в лабораторию через проем, который страж снес вслед за ней своей массой.

Оказалось, лаборатория была не такой и большой. Уворачиваясь от сокрушительных ударов каменных рук, Эм показала чудеса изобретательности и ловкости, но вскоре мебель в помещении была разрушена, а девушка выдохлась. Общее самочувствие после долгих издевательств и голодовки было отвратительным и без необходимости беготни от злобного монстра. Воспользовавшись его медлительностью, Эм выскочила через дыру в стене обратно в длинное пустое помещение и еще раз убедилась, что в стенах нет ничего, похожего на выход.

Должно быть, чародей заходил сюда с помощью телепортации, или дверь спрятана магией. Эм безрезультатно выпустила из себя остатки поглощенной силы, отпрыгнула в последний момент перед ударом каменной лапы и решила, что этого монстра тоже можно остановить лишь заклинанием. Каким-нибудь особым, сочиненным чокнутым “ученым”. Это навело ее на другую безумную мысль. Она спровоцировала стража, оттолкнулась от лапы, запрыгнула ему на спину, едва сохранив равновесие. Ладони обожгло оранжевым огнем. Эм встала ему на плечи, схватилась за основание головы, потянула ее вверх и закричала от боли: резкий, слишком бурный поток огненной энергии разлился по ее венам, в голове зашумело, из носа пошла кровь. Страж затрясся, упал на колени, потух; Эм потянула сильнее, и овальная голова оторвалась от тела.

Тяжело дыша, девушка спрыгнула с глыбы и направила горящие оранжевым огнем руки на стену. Толстая каменная кладка с грохотом вылетела наружу. Эм вышла на солнечный свет, прошла сквозь пелену скрывавшей здание иллюзии и почти подлетела к ручью, испещренному покрытыми мхом камнями. Долго, с жадностью, пила воду из ладоней, умылась, немного пришла в себя. Постепенно до нее стали доноситься звуки леса, шум водного потока, ощущение прохладного осеннего ветра, игравшего с ее наполовину седыми волосами. Эми села на поваленное дерево поблизости, задумалась. Все же, почему Фэад с ней это сделал? Поглощать магию – дело, безусловно, полезное, но болезненное. Если бы он не забрал ее Зверя, в этом не было бы необходимости. И потом, ведьмачка? Серьезно? Это как надо было ее ненавидеть, чтобы пожелать ей такую судьбу? К чертям седые волосы, чародей прав, все равно она долго не протянет. И именно это удручало. Эми вспомнила, что надо вставать, идти, искать очередную мерзость, и поморщилась. Страдания очищают, проясняют. Да, она через многое прошла, но оно того по сути стоило. Находясь в плену у сумасшедшего, девушка вновь осознала, что жизнь очень ценна, происходит прямо сейчас, в эту минуту, и прекрасно, когда “сейчас” безопасно и спокойно, пусть даже ужасно хочется есть. Но ее нынешнее Предназначение... Как с ним смириться? Как примириться с одиночеством и тоской?

Руп был прав: размышлять нужно тогда, когда есть возможность что-то изменить. Эми заставила себя встать и пошла по лесу наугад в надежде выйти к поселению. Оставшаяся огненная энергия жгла нутро, мучила, хотелось выплеснуть ее, избавиться, но вместе с ней в груди опять зарождалось странное тепло, которое накатывало рядом с Геральтом. Девушка вспомнила, как смотрела на него перед рассветом, когда больше не могла подняться. Она так боялась, что ведьмак погибнет, не могла вынести даже мысль о его окончательном уходе, и этот страх что-то переломил в ней. Тепло больше не мучило, напротив, заполняло ее, успокаивало, радовало. Это было непонятно, необъяснимо, но невозможно приятно...

Эм остановилась, прислушалась к нарастающему стуку копыт. Не может быть. Ведь этого не может быть, так? Преодолев смущение и оторопь, она повернулась к всаднику и вскинула брови.

- Твой меч, – Геральт спрыгнул с седла, вручил ей ножны, которые она тут же нацепила на себя.

- Спасибо, – Эм потупила взгляд. Зачем он искал ее?

- Как ты? – Он внимательно посмотрел на Эми, пытаясь оценить ее состояние.

- Нормально... Геральт, нам нужно поговорить.

- Люблю такое начало до одури. Сдается мне, за этим скрывается монолог, а не беседа, – ведьмак скрестил руки на груди, проследил, как Эм прислонилась к гладкому стволу бука, опустила глаза.