— Поэтому тебе не было хода в Дол Блатанна?

— Да, я вышел из игры еще до Бренны. И, как ты понимаешь, с учетом моих знаний о нашей милостивой владычице, попадаться ей на глаза мне резону не было. Вдруг бы я развеял ее героический образ спасительницы эльфского народа. А если бы кто-нибудь задумался о том, сколько наших жизней она положила ради того, чтобы горстка престарелых эльфов смогла дожить свой клонящийся к закату век под ее покровительством в благословенной Дол Блатанна? А скольким эльфам она отказала в благодати, обретя вожделенную возможность карать и миловать, и обрекла их тем самым на нищенское существование всеми гонимых вечных бродяг?

Йорвет умолк. Молчал и Талер, не торопя эльфа и ожидая, когда ему захочется продолжить свои откровения. Йорвет сидел, глядя в стол, то ли вспоминая о чем-то, то ли сожалея о принятых когда-то решениях. Неожиданно он с силой стукнул кулаком по столешнице, так, что зазвенели стоящие на ней стаканы.

— И опять! Ты понимаешь, опять я вляпался в эту долбаную политику! И снова втемную сыграл за Эмгыра, черт бы его… Лето мастерски завертел меня в слова о благе, высоких целях и прочей высокопарной лабуде. А я поверил, потому что мне было удобно, и потому что мне действительно очень хотелось верить, что это последний шаг на пути к моей — лично моей цели.

— Эмгыр снова обманул нас всех, — констатировал Талер. — Тебя, меня, твоего врага Роше и твоего врага Лето, властолюбивых до паранойи и до идиотизма чародеек — всех.

— Лето не получил от императора обещанных милостей? — поинтересовался Йорвет.

— Эмгыр и Францеска вполне друг друга стоят. Их долгое и плодотворное сотрудничество обогатило одного и вторую взаимным опытом. К тому же император может себе позволить не платить за услугу, которую ему оказали, если он этого не хочет. Вот он и передумал, поменял планы в отношении Лето. Ну, чтобы тот не болтал на всех перекрестках и во всех тавернах каждому встречному и поперечному всякие глупости, к примеру, что неблагодарный монарх не держит слова и не платит по счетам.

— Ты знаешь, что с ним стало?

— По слухам, его убили.

— Туда ему и дорога! — зло прошипел эльф.

— Но я слышал и другое: говорят, его выручил наш общий знакомец ведьмак Геральт.

— Геральт? Брехня! После того, как этот лысый хмырь его подставил с Фольтестом…

— Говорят, у Геральта были причины.

— Дай угадаю. Его баба. Рыженькая чародейка.

— Почти попал. Его баба, но только чародейка черненькая.

— Блядь, идиот, — покачал головой Йорвет. — И что Лето? Подставил нашего любителя чародеек еще раз?

— На сей раз нет. Не в том он был положении. Говорят, Лето видели на пути в Синие Горы. А я слышал, что где-то там находится их ведьмачий замок.

— Самое смешное заключается в том, что Геральт меня предупреждал, — вспомнил Йорвет, отвлекшись от обсуждения персоны Лето. — Случайно. Еще при нашей с ним первой встрече он взял и сказал, так, невзначай, походя, что меня используют. И почему я, дурак, не поверил словам простого и не искушенного в политике ведьмака, который сказал то, что думал, потому что ему плевать на королей и на интриги, и потому что его, по-моему, вообще ничего и никогда не интересовало, кроме своих личных дел.

— Да, иногда ему такое удается, — усмехнулся Талер. — Вроде метит пальцем в небо, а нечаянно попадает в точку. Но так что мы имеем теперь?

— Я обманул сам себя, — с горечью сказал Йорвет. — Думал, что сражаюсь за действительно свободное государство, где эльфы, краснолюды и люди смогут жить и сосуществовать мирно, а вышло, что я лил воду на мельницу Эмгыра. И теперь он же придет разорять мой Верген, на создание которого я положил столько сил.

— Ирония судьбы, — развел руками Талер.

— Да при чем тут судьба, — раздраженно ответил Йорвет. — Во всем виновата наша собственная глупость. Вот я иногда и думаю, а что было бы, если бы я не стал помогать Лето убивать Фольтеста?

— Ты это серьезно? Поди, сам только что придумал, — не поверил шпиону Роше.

— Да я, сука, когда он это сказал, сам подумал, что это у меня в ушах чего-то не то заслышалось. Но только все действительно так и было. И если ты внимательно меня слушал, то должен понять, почему эта идея пришла в его шальную башку.

— Слушал. И понял. Но блядь! Поздно теперь сожалеть и задавать себе дурацкие вопросы!

— Вернон, я знаю, что значил для тебя Фольтест. Я даже тебя в какой-то степени, ёптить, понимаю. И, еби меня конем навыворот, если я не сожалею, что все повернулось именно так. Да мне до трясучки и до колик иной раз жаль, что нельзя вернуть время вспять и все переиграть. Но только, ты ж понимаешь, хоть криком кричи, хоть колотись в судорогах — толку с этого немного, что случилось, то случилось. И нам надо жить с тем, что есть. А поскольку мы с тобой, мать твою так, не просто какая-то вонь подрейтузная, а лучшие люди Темерии, то нам надо не сидеть на заднице и не ждать от Эмгыра пиздюлей небесных, а что-то соображать. Фольтеста больше нет, но Темерия-то есть! И будет даже тогда, когда от нас с тобой и костей уже не останется. Вот эта хрень вся, которая нас окружает, бойцы твои, который ржут там над чем-то у костра, болота, погосты, леса со зверьем, поля с пашнями, крестьяне, которые несмотря ни на что еще в деревнях остались и что-то там сеют и строят, дороги с тавернами и постоялыми дворами, города с ремесленниками, торговцами, нищими и шлюхами, Наталис со своим почти разбитым войском, Ее Величество королева Анаис, в конце концов — все это Темерия.

— Талер, блядь! В Вызиме Эмгыр сидит на троне Фольтеста, а у тебя Темерия!

— Да хоть черт лысый! Все равно у меня будет Темерия. И у тебя должна быть. А Эмгыра с трона и сковырнуть можно.

— Ну-ну, ковыряльщик нашелся.

— Или он бессмертный?

— В смысле?

— В прямом. У меня такое чувство, что Йорвет нынче больший темерец, чем ты. Вот он башкой работает, а ты только упаднические настроения разносишь, как собаки — блох.

— Йорвет предложил убить Эмгыра?

— Дошло, слава те яйца! А чё, идея, по-моему, заебательски хорошая!

— Ну, теоретически…

— Да мы тут уже покумекали. И так, и сяк крутили. Решили — не, ты нужон для должного уровня мозговой атаки.

— Где вы кумекали-то?

— Так хата у нас под Оксенфуртом.

— Охерели ваши головы? Там Радовидовых прихвостней ошивается до ебаной матери, а вы там заговоры планируете.

— Так заговор-то против Эмгыра, не против Редании же. Пока, во всяком случае. А хата эта чистая. В ней проживает некая вдова Алена Васильевна, а Геральт — ее опекун.

— Геральт послал нахуй своих чародеек и живет с нормальной бабой?

— Типа того. Кстати, Ленка — девка дельная во всех смыслах. Она нам отсоветовала с Дийкстрой корешиться.

— А ты и послушал, — скептически хмыкнул Роше. — Мы этот план сколько рожали в муках, вспомни. А теперь тебе какая-то девчонка, как бабка отшептала, а ты и ухи развесил.

— Рожали-то рожали, а в итоге родилось… Хуйня, короче. По всему выходит, для нас что Дийкстра, что Эмгыр — хрен редьки не слаще.

— Да ну?

— Ну да. Разница между ними в том, что один уже сидит на троне Темерии, а другой только планирует на него забраться, да только стульчик занят. У Эмгыра хоть и тощая задница, но занимает всю седушку, и двоим там места нет.

— Дийкстре надо не на Темерский трон лезть, а каэдвенский держать. Он на пороге гражданской войны, потому что его авторитета и сил не хватит, чтобы удержать Каэдвен от бунта и попыток вернуть себе свое королевство, а реданцев отогнать на прежние границы. А войну на три фронта он точно не потянет. И потом, откуда он армию возьмет? Талер, вот ответь мне, откуда? Может, у него есть подпольный цех по производству големов?

— Ну, Дийкстра мужик не бедный, с деньгами отчего не воевать.

— У меня есть другие сведения насчет его небедности. Может, ты не слышал, а мне некая сорока на хвосте принесла, что общак-то новиградских боссов он проебал. Ну, положим один из Большой Четверки стараниями нашего друга Геральта отбыл кормить червей, но остальные-то живы и здравствуют. И наверняка не обрадуются, узнав, что их денежки, нажитые непосильным трудом, тю-тю. Сиги будет очень трудно убедить их в своей невиновности и отсутствии злого умысла.