— Ай, ухо! Лена! Осторожно, ты мне сейчас уши отрежешь.

— Я бы тебе с удовольствием кой-что другое отпилила, — сквозь зубы тихонько прошипела Лена.

— Слушай, ты там не слишком разошлась? — спросил Геральт, начиная опасаться за свою прическу.

— Нормально. Выходит даже лучше, чем было. Посмотришь в зеркало — себя просто не узнаешь.

— Этого-то я и боюсь, — пробубнил себе под нос Геральт.

— Так значит в лодке у тебя ни с кем ничего не было? — продолжила настаивать Лена.

— Не было.

— А где было?

— Утром было. Вчера. В нашей кровати с тобой.

— Хочешь сказать, это я тебя так ободрала?

— Выходит, ты. Ну не Витольд же действительно.

— А Шани? — коварно спросила Лена, затаив дыхание и с бьющимся сердцем ожидая, что ей ответит Геральт.

— Мы с Шани давным давно уже просто друзья, — спокойно сказал ведьмак. — Лен, не бери в голову. Что у нас с ней было, то прошло.

— Ну-у, собственно, все, — сказала Лена, убирая полотенце и стряхивая с расцарапанной спины Геральта приставшие мелкие волосинки. — Можешь пойти и посмотреть, что получилось.

— Да ладно. — Геральт встал. — Что я, девица красная, любоваться на себя. Постригла — и ладно. Хорошо, в глаза ничего не лезет. И голове так… легко.

Ведьмак пошел в дом. Лена осталась стоять, задумчиво глядя ему в спину. Было или не было? Врет или говорит правду? Лене так хотелось верить, что ее обманул Гюнтер вчера, а сейчас Геральт был с ней честен.

«Что было, то прошло, — уцепилась за эту спасительную фразу Лена, как утопающий за соломинку. — Так он сказал. Буду думать лучше об этом. И верить, что на этот раз он мне не солгал».

В этот момент из дома раздался звонкий смех Эвелины и дружный хохот Роше и Йорвета. Через минуту хлопнула дверь — и пред Ленины очи предстал еще более бледный, чем обычно, Геральт с совершенно сумасшедшими глазами и зеркальцем Эвелины в руке.

— Лена, — он с несчастным видом подергал себя за кое-как обхряпанные сверху коротенькие прядки, топорщащиеся во все стороны неровным ежиком. — Что ты со мной сделала?

========== ОЖИДАНИЕ ПРАЗДНИКА ЛУЧШЕ САМОГО ПРАЗДНИКА. ГЛАВА 14, в которой Лена сотоварищи готовятся к чему-то важному ==========

— Лен, что ты с Геральтом-то сделала? — спросил вернувшуюся в дом девушку Роше. — Ему пришлось спешно экспроприировать у Йорвета косынку и нестись в Оксенфурт к цирюльнику, чтобы тот хоть как-то минимизировал последствия стихийного бедствия, которое ты ему с волосами сотворила.

— А нефиг спать с кем попало и врать мне потом, — злобно проворчала Лена.

— Геральт тебе что, уже изменить с кем-то успел? — даже слегка оторопел от прыткости ведьмака Роше.

— А то ж! Вчера днем он с Шани на свадьбе ее подруги гулял, а ночью с ней переспал.

— Да, может, это просто подозрения? Может, не было у них ничего, — попробовала успокоить Лену Эвелина.

— Это не подозрения, а уверенность. Пусть думает, что ему удалось обмануть глупую меня, но отомстить я ему была должна. Думаю, мы в расчете. Кстати, он не сказал, куда отправился?

— К цирюльнику, говорю же, — сказал Роше. — Ему в таком виде больше никуда показываться нельзя.

— А как насчет Борсоди?

— Завтра у них будет аукцион, — сообщила Эвелина.

— Блин, тогда мне срочно нужен Талер.

— Талер умотал куда-то с самого утра, — сказал Роше. — Велел тебе передать, что все идет по плану. Со мной он делиться своими секретами не стал и сказал, что ты все поймешь.

— Он ничего тебе не передавал?

— Передал что-то в тряпки завернутое. Попросил носить с собой. Кстати, я собираюсь к своим наведаться, пока Геральт тут какими-то своими контрактами занят. Так что если эта вещь вам нужна…

— Нет, сейчас не нужна. Даже будет лучше, если она пока побудет у тебя.

— А может, скажешь тогда, что это такое? — спросил Роше, которому, судя по изменившемуся выражению лица, перестало нравиться предложение Талера.

— Завещание Максимилиана Борсоди, — призналась Лена, которая не видела смысла темнить.

Йорвет, сидящий на кровати вместе с Эвелиной, от неожиданности поперхнулся и закашлялся.

— Ни хрена ты себе! — ахнула Эвелина, которая, как оказалось, тоже хорошо знала, о чем идет речь, что было довольно странно для цирковой гимнастки. Но Лена, которая уже успела убедиться в том, что ее новая знакомая обладает массой нужных знакомств и многообразием сведений в самых неожиданных областях, предпочла не удивляться осведомленности Эвелины.

— Думаю, мне не стоит спрашивать, откуда оно взялось у вас с Талером, — задумчиво сказал Роше. — То есть я мог бы расспросить Талера и ничуть не удивился бы, если бы узнал, что он смог его как-то добыть для каких-то своих целей. Но что-то мне подсказывает, что это ты сочла нужным посвятить его в тайну своей добычи.

— Честно говоря, мне эта добыча даром не сдалась, — проворчала Лена. — Но если уж эта хрень попала мне в руки… Не выкидывать же ее.

— Ты что?! — дружно вскинулись Роше и Йорвет с Эвелиной.

— Ох, пойти что ли к Ольгерду сходить да за жизнь с ним покалякать, — вздохнула Лена.

— Нашла ты себе приятеля, — фыркнула Эвелина.

— Ну, а что? Он же вообще-то тоже несчастный, — пожала плечами девушка. — Только нос дерет на людях и выделывается, чтоб не показать, как ему на самом деле хреново. Но я-то вижу.

— Лен, а может, ты у нас эта, реинкарнация пророка Лебеды? — разулыбался Йорвет. — Сначала порок наказала, теперь идешь страждущего утешать.

— И ничего смешного, — заявила Лена. — А тебе, между прочим, очень идет, когда ты улыбаешься.

— А Ленуська права, — сказала Эвелина Йорвету после того, как за Леной и Роше закрылась дверь, и эльфы остались в доме одни.

— В чем? В том, что Ольгерд — несчастный человек?

— В том, что когда ты улыбаешься, то становишься совершенно неотразимым.

— Она не это сказала.

— А я придала ее замечанию свой новый смысл.

— Ну, знаешь, в нашей с тобой паре кто-то должен быть серьезным, а кто-то — веселым. Ты из всей нашей местной компании улыбаешься и смеешься чаще всех. Так что выбора у меня нет.

— А мы пара?

— Эвелин, мы уже месяц живем вместе. Так что… пара.

— А как же твоя Саския?

— Саския — это то, чего никогда не может произойти, — вздохнул Йорвет, укладываясь на кровать и закидывая руки за голову.

— Ты только сейчас понял это со всей отчетливостью? — спросила Эвелина, начиная обводить тонким пальчиком контуры его татуировки.

— Ну, не то чтобы вот прямо сейчас… В одно прекрасное утро, когда, проснувшись рядом с тобой, я почему-то подумал о том, что практически не вспоминал о Саскии с того момента, когда мы познакомились. А может, даже раньше. Со дня, в который мы с моими знакомыми поселились здесь. Когда неясная задача, которую поставила передо мной Саския, оформилась во вполне понятную цель, обрела контуры, у меня нашлись союзники, а у нас появился план. Наверное, мне надо было просто покинуть Верген, встряхнуться, заняться чем-нибудь дельным. Как раньше. Только тогда у меня было два приоритета: свободный Верген и Саския, ради которой я старался.

— Только ради нее?

— Да процентов на девяносто. Просто потому что кому-то другому я бы не поверил. А она… Да зачем себя обманывать, я ей верил и шел за ней потому что любил. Я всерьез надеялся на то, что обрету наконец дом, а она ответит мне взаимностью. Первое получилось, а второе — увы…

— Она давала тебе надежду?

— Нет. Я верил в ее взаимные чувства, потому что мне так хотелось. Ее я не спрашивал. Сначала было как-то не до этого. А потом я вдруг понял, что ее ответ может быть отрицательным. И тогда я подумал, что лучше ждать и жить надеждой, чем окончательно и бесповоротно услышать «нет».

— Многие бы удивились, услышав от тебя такое признание.

— Почему?

— Йорвет — Гроза долины Понтара боится признаться в любви, чтобы не получить отказ. Для многих эльфок это нонсенс. Такой расклад даже в голову им не придет. Ты же — идеал эльфа, даже в какой-то степени мечта.