— Твоя благоверная всегда так ведет себя после битв?
— Не нравится мне все это, — подтвердил эльф. — Я хорошо ее знаю — Саския никогда такой не была.
— Кто бы сомневался, что ты хорошо ее знаешь, — передразнила я. — Почему у нее вид такой, будто она фиштеха нанюхалась?
— Она бы не притронулась к нему, — он взял меня чуть повыше кисти и потащил за собой. — Идем за ними.
Дамы направились вверх по улице, к дому магички, все так же тихо переговариваясь. Мы двинулись следом, отставая шагов на десять. Драконица вела себя слишком расслаблено — словно заставляла себя волочить ноги, испытывая дичайшую лень. Филиппа подстроилась под ее шаг, взяв под руку, что-то бормотала. Стоило Саскии оглянуться на нас, как магичка тут же поворачивала ее лицо и становилась вдвое сердитой.
Вдруг Филиппа почти побежала, волоча Саскию на буксире — мы кинулись следом — впереди, перед чародейкой, открылся портал, в который она быстро втолкнула Аэдирнскую Деву и влезла сама. Догнать мы не успели.
— Пропали, — ляпнул Капитан Очевидность, именуемый в простонародье Йорветом.
— Зайдем в дом Филиппы, — предложил Геральт. — Она так спешила, что могла что-нибудь забыть.
Я коротко кивнула, а Йорвет бросился к двери, открыл ее с пол пинка и вошел. Мы прошли за ним — впервые я была в доме этой ведьмы, поэтому с любопытством огляделась.
Умеют люди жить со вкусом — в центре комнаты стояла огромная кровать, с шелковыми красными простынями, меховым пледом и источающая приятных аромат лаванды. Кругом все говорило о том, что чародейка обожает комфорт и не стесняется в средствах — золотые кубки, серебряные рамы портретов, в углу, на туалетом столике, целый арсенал баночек-скляночек-косметики средневекового производства. Коллекция украшений тоже была огромна — если бы чародейка вздумала таскать все на себе, то под тяжестью могла бы только ползать на четвереньках.
Геральт вошел в другую комнату, а Йорвет принялся осматривать (точнее, разбрасывать и ломать в приступе очередной ярости) шкафы и столик в спальне чародейки. Я с разбегу, не снимая ботинок, плюхнулась на крутую кровать и попрыгала на пружинках прямо в горизонтальном положении. Растянулась, подергала ногами — ляпота! Вот бы и мне такую — в меру мягкая, удобная, явно не обошлось без магии — Икея отдыхает. Глядя на подрыгушки, Йорвет презрительно спросил, скидывая с книжной полки целую кипу фолиантов:
— Что ты делаешь?
— Занимаюсь горизонтальным бегом, — ответила я. —А что, сами не справитесь?
— У меня тут только бабские побрякушки, — сплюнул на пол эльф, и повернулся. — У тебя куртка задралась, — Йорвет скользнул взглядом по открывшемуся на мгновение животику. Потом опять отвернулся, зло пнул шкаф, и принялся вдвое интенсивнее ковыряться на полках. — Веди себя прилично, Amadanwed.
— Не называй меня так, — я поправила куртку и села на кровати, стараясь смотреть совсем в другую сторону. Нашел время размышлять о всяких пошлостях — у него бабу увела какая-то лесбиянка, ладно хоть в руки себя взял. Бурля от злости и голода, я злобно фыркнула.
— Почему это? — презрительно скривился лидер белок.
— Потому что гладиолус, — я встала и подошла к камину. — Ты не заслужил это право, — в ответ только прыснули, с грохотом повалив на пол украшения.
— Идите сюда! — донесся крик Геральта. — Кажется, я кое-что нашел.
Мы вбежали в другую комнату. Она была поменьше и скорее напоминала склад. Тут явно не любили прибираться и вообще предпочитали хранить всякий хлам — пустые склянки, пара скелетов в шкафах. Помню, у Трисс тоже была такая комната, куда под страхом вечного мытья посуды, было запрещено заходить. Геральт стоял посреди комнаты, держа в руках какую-то книгу. Йорвет подошел к нему и заглянул через плечо:
— Описание яда, которым была отравлена Саския? — он фыркнул. — Нам оно ни к чему. Я и так помню ингредиенты противоядия: королевская кровь, бессмертник, сильный артефакт и роза памяти.
— Тут нет ни слова о Розе, — указал ведьмак. — Филиппа нас обманула.
— Роза меняет сознание, верно? — припомнила я. — Трисс как-то говорила, что с его помощью можно влиять на разум. Думаешь, Филиппа….
— Я убью ее, — взвыл Йорвет.
— У Филиппы есть магия, ручной дракон, — пробормотала я. Йорвет опешил и уставился на меня, а Геральт удивленно выгнул бровь: — Ну, Саския — это и есть тот бешеный золотой дракон, который нас у Ла Валлетов чуть не поджарил, — пояснила я для ведьмака. — Теперь Филиппа очень важная фигура на переговорах.
— Откуда ты знаешь? — Йорвет схватил меня за плечи и потряс: — Кто тебе рассказал?!
— Она сама, — ответила я, пытаясь разжать стальную хватку.
— Тогда держи язык за зубами, — лидер скояʼтаэлей сильнее сжал плечи, но Геральт положил свою длань на руку эльфа, и Йорвет меня отпустил, точнее, почти кинул на землю. Я с трудом устояла на ногах — сказывалась усталость.
— Надо отправляться в Локк Муине, — как ни в чем не бывало продолжила я. — Только там мы узнаем, чего она добивается и найдем Трисс. Теперь я уверена, что исторя со статуэткой — тоже ее рук дело.
— Значит отправляемся немедленно, — Йорвет вышел из комнаты. — Через два часа я вас жду у ворот Махакама.
Комментарий к Глава 18. Часть 2. Очень скорая помощь. Алке́й — древнегреческий поэт.
Эффект штурмовика, синдром штурмовика — кинематографическое либо литературное клише, заключающееся в том, что второстепенные герои («пушечное мясо») в голливудских блокбастерах, развлекательной литературе и комиксах неадекватно слабы в бою с главными героями.
====== Глава 19. Лучше гор могут быть только горы. NC-17 ======
Да-да, автор пытается совершенствоваться в описании постельных сцен. Если вам не приятно такое чтиво, прошу дочитать до момента, как уснул Геральт, и продолжить чтение с курсива, ибо события пойдут своим чередом. И просто принять к сведению, что эскимосы, к примеру, греются, обнимая друг друга…
— Мама, а что послужило инициативой в ваших отношениях?
— Эрекция.
Я живописно полетела, аки чайка над морем, оступившись. Только вместо моря был лысоватый травянистый покров, расстилавшийся поверх суровых камней. Вообще, я считала, что только в сказках горы могут быть тотально покрыты скалами — слишком много походов я отходила с друзьями и родителями-любителями активного отдыха. Как же я ошибалась.
Ругаясь самым замысловатым образом, припоминая все, чему научил Золтан в столь нелегком деле матершины, я приземлилась на живот и издала протяжный стон, вкладывая в него все свое негодование и боль. Геральт спрыгнул с одного из уступов, многочисленных на тропе гор Махакама, и подал руку, проявляя галантность. Йорвет задумчиво жевал стебель какой-то травы, мрачно поглядывая вверх на крутой подъем. Наверное, он уже меня ненавидел за: а)неуклюжесть; б)факт существования; в)потащилась с ними.
Я посмотрела на крутой подъем и вздохнула, выражая одним только этим действием всю вселенскую скорбь туристов. Еще одно падение и лететь будет вдвое больше.
Мы вышли из Вергена часа три назад, и все это время я жалела, что с нами нет Трисс — создала бы портал, как Филиппа и дело с концом, никакой лишней физкультуры. Не пришлось бы изображать из себя туриста-любителя, скалолаза-мученика и альпиниста-мазохиста разом.
Пейзаж перед нами не менялся совершенно — сплошной камень, очень редкая растительность и витиеватая тропа, которую, судя по всему, прокладывал Сусанин лично для польской делегации. Она постоянно петляла, поднимаясь вверх по крутому склону — первопроходец не искал легких путей, а стремился побольше вымотать себя и будущие поколения. Нет бы все по прямой построить, а лучше — сконструировать подъемник. Ах да, у них же до изобретения электричества еще веков шесть…
За спиной у меня болтался рюкзачок, который неизвестно откуда приволок Лютик. Не смотря на свои маленькие габариты, рюкзак был очень тяжелым, как если бы я туда кирпичей наложила и закрепила цементом. Плечи отваливались. Хотя, по сути, там была только теплая одежда, моя собственная, пара книг, которые я прихватила за каким-то чертом, и немного еды. Все самое тяжелое взвалил на себя ведьмак — палатку (которую тоже заботливо приволок поэт), два спальника, котелок, немного дров (которые сложно найти в такой каменной пустыне) и воду. И это не считая того, что у Геральта было собственное обмундирование — два меча, запас бомб и кинжал. Йорвет тоже был нагружен, предпочитая все свое добро носить с собой — собственная палатка, циновка, одеяло, еда и непомерное эго, которое эльф взвалил на свои плечи. Благо, ведьмак отговорил меня тащить с собой кота и гитару, без которых я вообще уже давно не мыслила своего существования, мотивировав тем, что я уже в конец обнаглела.
