Через минуту ко мне заглянула Полина, сообщив, что все закончилось, и чтобы я выходила к ужину. Я вздохнула свободнее, и поняла, что не могу понять, сколько времени длился взлет и прыжок. Ну да не так уж и важно! Поднявшись и убедившись, что я действительно чувствую себя хорошо (ну разве, что чуточку замерзла, видимо, перенервничав), я спохватилась, что и выглядеть надо соответственно. Выудив из сумки с вещами фланелевую рубашку в клеточку, я накинула ее прямо поверх футболки и завернула к рюкзачку. Выудив оттуда целый пакет конфет, я запасливо засунула полную горсть в кармашек. Остальные решила нести с собой на ужин. Если уж люди решили меня приютить по сути за просто так, то надо делиться. Заглянув напоследок в зеркальце, я поспешно переделала узел из волос. Скривила к левому уху, ну да так даже милее смотрится. Главное волосы во все стороны не торчат, а то мама всегда смеялась, что я с фиолетовыми волосами и так-то на ведьму похожа, а уж растрепанная и вовсе на самую настоящую бабу-ягу. Эх, мама…

Я тряхнула головой, сердито прогоняя непрошенные сейчас мысли, и вышла из каюты. В пультогостиной даже отсюда ощущалось шевеление. Набрав в грудь побольше воздуха, я шагнула вперед и закашлялась. Все немедленно обернулись ко мне. Выкашляв весь не пошедший впрок воздух, я подошла к столу и, натянуто улыбаясь, внесла в трапезу свой вклад.

- Конфеты, - сказала я, чтобы просто не молчать. – Свеженькие. Были. В 2014. Ох, давно у них срок годности прошел, давно-о.

Первым не выдержал Теодор. Расхохотавшись, он сказал что-то о том, что он смелый и рискнет испробовать эти доисторические конфетки. Полина, хихикая, согласилась с ним, что подобный деликатес нигде не достать и грех упускать такую возможность. А вот Станислав Федотович напомнил про какие-то огурцы и их последствия, после чего смех стал еще веселее, но и взгляды, бросаемые на конфеты, подозрительнее. Решив не уточнять вопрос с огурцами, я поскорее присела за стол, дабы не попасть в неловкую ситуацию снова.

- Ш-ш-ш, - раздалось со стула, на который я собиралась сесть. Резко развернувшись, я успела заметить только хвост, юркнувший под стол.

- Это Котька, - тут же сообщила Полина. – Наша кошка. Она такая прелесть!

- У вас на корабле кошка? – удивилась я.

Дэн исправно работал переводчиком, чтобы всем по очереди не приходилось жестикулировать. Особенно зловеще это бы выглядело от последнего увиденного мною члена экипажа. Михалыч в представлении явно не нуждался, его пятнистый комбинезон говорил о нем больше пространного досье.

- Ты не любишь кошек?

- Да нет, почему же, люблю. Просто не ожидала на космическом корабле живность увидеть. Разве тут можно?

- А почему нет? – пожала плечами Полина. – Замкнутое пространство, почему бы не скрасить его животными?

Я заметила, что остальные скромно молчат и прячут глаза. Тут я вспомнила любовь Полины ко всякого рода страшилищам и забеспокоилась, что же это за Котька, но спрашивать было как-то неудобно. Полина ей исключительно восторгалась, а остальные не комментировали. Капитан впрочем, почти сразу спохватился и, напомнив о еде, сам подал пример. Я смотрела на свой контейнер со смешанным чувством. С одной стороны я проголодалась (зная, что меня укачивает в автобусе, я дома плотно не кушала, а сейчас уже был вечер), а с другой кто знает, что это за еда. Памятуя все эти странные подписанные баночки, можно предположить, что все это было сделано из одного и того же порошка, только вкусоароматические добавки разные.

- Что-то не так? – участливо поинтересовался Вениамин.

- Не знаю, как к этому отнесется мой организм, - честно ответила я. – Вы тут привыкли к довольно странной еде, а я-то дома более-менее натуральную еду ела.

- Ну, насчет аллергий, можешь не беспокоиться, - заверил меня доктор. – Полечим если что сразу. А в остальном эта еда достаточно безопасна для тебя. Никаких не усваиваемых элементов в ней нет.

Вздохнув, я все-таки притронулась к еде. Выбора-то у меня, по сути, нет. Или есть это, или умирать с голоду. Нормальную еду взять неоткуда. Мм… да вроде бы вполне съедобно, хоть и есть какие-то странные привкусы.

- Ажар, а чем ты занималась в свое время? – поинтересовался Станислав, когда команда утолила первый голод, а я смирилась со странной едой. – Помимо влипаний в истории.

- Училась, - ответила я. – Хотя одно от другого неотделимо.

- А на кого? - заинтересованно спросила Полина.

- На соцработника, - вздохнув, ответила я. Я всегда считала это фатальное невезение самым глобальным и жизнеобразующим, но теперь я поняла, как крупно заблуждалась. Какое значение мое образование, что оконченное, что нет, имеет здесь, в будущем? Никакого…

- Это что? Что-то типа общественных работ? – удивился Тед.

- А у вас тут такого нет? – не поверила я. Да неужто в будущем наступит-таки утопия и людям не нужна будет помощь?

- Такое обобщенное понятие, - более тактично выразил всеобщее непонимание доктор.

- Да нет, довольно четкое. Социальная работа – это деятельность, цель которой помогать людям. Это если кратко.

Команда переглянулась.

- А в чем заключается эта помощь? – осторожно спросил Вениамин.

- Вы шутите? – все еще не верила я. – Неужели в будущем нет сирот и неблагополучных семей? Нет инвалидов, алкоголиков и наркоманов? И им не требуется помощь?

- Инвалидов почти нет, уровень медицины сильно возрос, - принялся отвечать мне Вениамин. – А в остальном люди, занимающиеся таким контингентом, называются иначе. Психологи, психиатры, сиделки, домработницы.

- Это все узконаправленные специалисты, часто требующие оплаты. Соцработники обычно оплачиваются государством, либо просто гораздо дешевле, а так же имеют очень широкий профиль. Действительно просто помогают людям.

- Хм… Это очень ответственная и нужная работа! – наконец заключил Вениамин.

- Да, действительно достойная, - согласился Станислав.

- Честно говоря, это не очень-то мое. В том смысле, что работать с людьми мне интересно, но есть вещи и получше, - призналась я.

- А какое твое?

- Прикладное искусство, - с готовностью отозвалась я.

- Так ты художник?! – поразилась Полина.

- Не совсем художник, хотя рисую я вполне сносно, - покачала я головой. – Я предпочитаю называть это крафт. Вот, например, - я вытянула над столом руку, демонстрируя россыпь браслетов, среди которых были и проволочные, и бисерные, и из камушков, и просто из ниток.

- Ты это сама делаешь? – Полина изумленно изучала мою руку, перебирая браслетик за браслетиком.

- Делаю, и не только браслеты, - кивнула я.

- А почему же ты тогда поступила на социальную работу? – капитана явно интересовали более насущные вопросы, чем всякие феньки.

- Так получилось, - потупилась я. – Я подавала документы на декоративно-прикладное, как на основное, и на всякий случай на соцработу. Она такая, если никуда не поступил, чтобы хоть куда-нибудь. Ну, вот так и вышло. С моими документами что-то там напутали и по результатам получилось, что по баллу я прохожу, а в университет не зачислена. Пока суть да дело, уже назад вернуть у них ничего не вышло. Развели руками, мол, давайте на следующий год, а пока вот вы на соцработу прошли. Ну, я и пошла на соцработу, думала, годок поучусь, а там на свое любимое. А через год выяснилось, что они не могут меня просто так туда перевести, и надо было подавать документы снова, а время было уже август месяц. В общем, на третий год я уже плюнула на эту шарашкину контору под название факультет искусств и осталась на соцработе, решив, что никто мне не мешает заниматься своим делом в свободное время, - бесхитростно рассказала я, как мне раньше казалось, главный провал моей жизни.

- Да уж, действительно, все у тебя не просто так, - улыбнулся Вениамин, дослушав рассказ.

- Да все уже привыкли, - махнула я рукой. – Если сейчас кому рассказать, что я тут в будущем зависла, то они б посмеялись и сказали «Ну, это же Ажар».