— Тебе тоже удачи, Грегас, — сказала я. — Поначалу переезд на подростковый уровень и самостоятельная жизнь в маленькой комнатушке покажутся странными, но вскоре ты привыкнешь. Больше не будет школы, ты сможешь попробовать в общественных центрах все возможные виды деятельности, присоединиться к любой понравившейся спортивной команде, ходить на вечеринки и отлично проводить время.

Грегас пробормотал что-то в ответ, но вряд ли поверил, будто вскоре окунется в веселую жизнь. Честно говоря, я и сама довольно сильно в этом сомневалась. Жизненно необходимо завести друзей в первые несколько недель жизни на подростковом уровне, а Грегас не очень любил общаться.

— Когда переедешь сюда, — добавила я, — проводи как можно больше времени в общей комнате в твоем коридоре. Все будут такими же новичками, как и ты, желающими с кем-нибудь подружиться. Помни, что ужасно грубо спрашивать, с какого они уровня, или упоминать, откуда твои родители. Семейные связи теряют значение, как только оказываешься на подростковом, потому что все подростки живут на одном уровне и равны.

Грегас снова что-то буркнул, и я сдалась. Я сделала все, что могла. Рассказала ему, что и как надо делать, и предостерегла от единственной грубой ошибки, которую он не должен совершать в компании. Акцентировать внимание на участии в различных видах деятельности не было нужды. В школе Грегасу на многих уроках твердили о том, сколь важно посвятить время на подростковом уровне подготовке к лотерее.

В любом случае мне не хотелось разговаривать о дополнительных занятиях. Я исправно посещала все, что предлагал местный общественный центр, но так и не смогла обнаружить хоть какой-то особый дар к рисованию, дизайну костюмов или к сотне других вещей. Преподаватели утверждали, что это вовсе не предвещает ничего плохого для моего будущего, поскольку занятия в основном сосредоточены на развитии творческих талантов. Лотерея проверит все мои врожденные способности и отыщет среди десятков тысяч возможных профессий в улье ту единственную, которая станет идеальной для меня, так что мои шансы попасть на высокий уровень по-прежнему были велики.

Будь мне четырнадцать или пятнадцать, я бы приняла эти обнадеживающие слова за правду. Теперь же, направляясь на лотерею, я находила их гораздо менее убедительными.

— Мне далеко добираться, — сказала я, — так что лучше пойду.

Родители кивнули и хором пожелали:

— Подъема тебе!

— Спасибо.

Я завершила разговор и окинула напоследок ностальгическим взглядом комнату, в которой прожила последние пять лет. Как только лотерея закончится, я вернусь и заберу вещи из шкафчика, но к тому времени подсобные рабочие уже начнут делать здесь капитальный ремонт.

Я представила, как они закрашивают каждую знакомую потертость и царапину на стенах, устраняя все до одного следы моего пребывания и подготавливая комнату для другой девушки или парня. Следующим, кто сюда въедет, может даже оказаться Грегас. Подростков всегда распределяют по комнатам в родной зоне, чтобы можно было получить поддержку родителей, всего лишь прокатившись на лифте.

Подхватив сумку, я вышла из комнаты. За спиной в последний раз закрылась дверь, и я поспешила по коридору. На первом перекрестке он пересекся с более широким коридором с медленным траволатором. Я шагнула на движущуюся ленту и проехала на ней до ближайшей крупной развязки.

Там достала из кармана сложенный инфовизор, постучала, заставляя его развернуться, и проверила присланные инструкции. Лотерейное тестирование проводилось в общественных центрах пятидесятого подросткового уровня, но всех всегда распределяли в центры как можно дальше от родного района, чтобы их не оценивал какой-нибудь друг семьи. Мне предстояло путешествие из родного района 510/6120 в Синей зоне в общественный центр в районе 110/3900 в Желтой зоне. Я глянула на указатели над головой и шагнула на медленно ползущую на север ленту, потом прошла через среднескоростную и встала на экспресс.

Очутившись на экспресс-ленте, я опустила сумку на ленту и села сверху. Все мои старые друзья тоже поедут на траволаторах, совершая такие же длинные путешествия в разные общественные центры.

Это походило на грустный отголосок вчерашней дикой поездки. Все праздничные украшения уже сняли, оставив лишь обычные, оживляющие коридоры любительские картины на стенах подросткового уровня. Праздничные костюмы тоже сменились стандартными подростковыми нарядами, в основном, леггинсами и туниками, украшенными эмблемами любимых певцов или спортивных команд, хотя на некоторых девушках были модные топы и юбки, которые так обожала Шанна.

Восемнадцатилетние усеяли экспресс-ленту, усевшись, как и я, на сумки, в то время как ребята помладше стояли под стенами коридора и смотрели, как мы проезжаем мимо. В предыдущие годы я сама выступала наблюдателем, с интересом гадая, какие мысли бродят в головах путешественников. Теперь пришла моя очередь, и в голове царила хаотичная унылая мешанина. Я мечтала, чтобы поездка закончилась, но не хотела добраться в пункт назначения.

— Внимание, приближается зональная перемычка! — громыхнул голос из динамиков над головой, и красные указатели замигали, отсчитывая цифры.

На любом другом уровне люди переместились бы с экспресса на более медленные линии или даже совсем бы сошли с траволатора, чтобы миновать границу между двумя зонами пешком.

Но это был подростковый уровень, так что мы просто встали и подняли сумки. Перемычка приблизилась, ее бирюзово-синие полосатые двери как всегда были широко распахнуты. Парень передо мной швырнул сумку через узкую брешь между концом траволатора Синей зоны и началом Бирюзовой, а затем перепрыгнул сам. Спустя мгновение пришла моя очередь. Я собралась, метнула сумку вперед и прыгнула.

Благодаря решетке безопасности между двумя лентами упасть в брешь невозможно, но скорость двух экспрессов всегда отличается на доли секунды. Я пошатнулась при приземлении, на секунду закачалась, но умудрилась устоять на ногах.

— Восемь! — прокричал хор голосов слева от меня.

Всегда находились какие-нибудь самозваные судьи, выставлявшие баллы за качество прыжка. Я даже не посмотрела в их сторону, просто поставила сумку ровнее и снова на нее села.

Теперь на наблюдающих за нами подростках были одежды, украшенные бирюзовыми эмблемами спортивных команд Бирюзовой зоны. Я пересекла еще несколько перемычек, переместившись из Бирюзовой зоны в Зеленую и из Зеленой — в Желтую, а потом перешла на ленту в западном направлении.

Добравшись наконец до общественного центра в 110/3900, я дважды и трижды перепроверила, что нашла нужный номер в нужном месте, затем выудила карту оценивания из кармана и сунула ее в порт возле двери.

— Добро пожаловать, Эмбер, ваша регистрация для лотерейного оценивания завершена, — сообщил голос, после чего карта выскочила обратно, и дверь отворилась.

Внутри все выглядело точно так же, как в общественном центре в моем родном районе. Все стулья выставили в главном зале. Некоторые подростки уже сидели, и у ног каждого стояла большая сумка. Огромный дисплей во всю стену в передней части зала пестрел инструкциями. Я выбрала стул как можно дальше от других и принялась читать.

«Лотерея приветствует кандидатов две тысячи пятьсот тридцать второго. Вам следует ожидать в этом зале между тестами, но советуем воздержаться от общения с другими кандидатами. Не беспокойтесь, если ваши тесты будут идти не в той последовательности, что у других. Каждый кандидат следует индивидуализированному порядку, в котором результаты каждого теста определяют, какие задания последуют далее. Иногда возможны задержки, прежде чем персонал и оборудование окажутся доступными для ключевого теста».

Ожил баннер сверху на главном экране:

— Рикардо, пройдите, пожалуйста, в комнату семнадцать.

Долговязый паренек встал, посмотрел на карту центра на стене сбоку и поспешил по коридору. Я вернулась к чтению общих инструкций.

«Не волнуйтесь, если покажется, что вы продемонстрировали плохой результат в любом конкретном тесте. Ваши слабости не существенны. Вас распределят в профессию, соответствующую вашим сильным сторонам, с приоритетом в пользу профессий, которые сложнее заполнить и которые более насущны для улья».