Валентин чувствовал себя побитым псом, и жалеющий взгляд Аллы вызывал в нем раздражение и озлобленность. Он скривился:

– Чего смотришь?! Газуй отсюда! – Валентин никого не хотел видеть.

Алла вскинулась и показала зубы:

– Смени тон, мальчик! Я тебе не твоя теща! Со мной надо ласково! Я жду тебя. Я знала, что ты скоро выйдешь. Сейчас тут не до тебя. Да и вообще, не по тому полю ты топчешься. Здесь все пропитано заразой. И Юлька твоя, наверно, не лучше отца с матерью.

Валентин не понимал, чего от него хотела Истровская, зачем она ждала его. Убиралась бы восвояси, не мозолила больше глаза, без нее на душе кошки скребут.

– Кто еще есть в доме? – спросила Алла. Она не поверила Веронике, что тут нет Павла, и ждала ответа от Валентина.

– Юлия, – глухо отозвался он.

– И все?

– И все.

Истровская облегченно расслабилась и равнодушно поинтересовалась:

– Поругались?

– Она меня выгнала, – лицо Валентина медленно покраснело, ему было досадно это выговаривать, но других слов у него сейчас не нашлось.

Истровская обожгла Валентина громким смехом:

– Да ну? Молодец, девка! Вас, мужиков, надо постоянно мордой к асфальту прикладывать. – Резко прекратила смех. – Разлюбила, что ли?

В Валентине словно лопнула какая-то струна, неожиданно появилась ненависть к Юлии, необузданная и слепая, и он сорвался:

– Она и не любила меня. Стерва она, стерва и баста!

– Вот теперь все понятно, – проговорила Истровская с яростью, от которой у Валентина пробежал по спине холодок. – Мы все стервы, Валентин. Все до последней твари. Без этого нам нельзя, иначе ваш брат на шею усядется и ноги свесит! Вашу кобелиную породу на поводке держать надо. А теперь, раз все так хорошо сделано, поехали ко мне! Я надеюсь, ты уже не маленький и знаешь, зачем баба приводит к себе чужого мужика. Оправдаешь мои надежды, не упадешь в грязь лицом? Поехали! – уже командным тоном закончила Алла.

Валентин расширил ноздри, втянул в себя воздух и снова покраснел. Истровская хлопнула дверцей, и машина выбросила из-под колес землю, рванулась с места. Валентин затравленно оглянулся на дом, будто прощался с ним и со всеми, кто был в этом доме, решительно шагнул к своему автомобилю.

Алла гнала на бешеной скорости. На полпути круто затормозила, выехала на обочину. Остановила Валентина. Лицо ее горело, тело играло пружинисто и призывно. Прыгнула к нему в салон и впилась губами в его припухшие от ссадин губы.

Валентин робко обхватил ее. А потом начал жадно, с упоением целовать, словно мстил Юлии. Целовал так, как хотел бы целовать Юлию. Поймал подол платья, задрал, ладони заметались по горячим бедрам женщины.

Потом продолжительный стон Аллы и глухой рык Валентина слились и затихли.

Истровская не шевелилась, а Валентин ощущал в себе пустоту. Запах ее тела начинал давить, ему сделалось невыносимо душно. Он ждал, когда наконец Алла оторвется от него и выйдет из машины. Но она не спешила, восхищенно дыша ему в лицо:

– Милый мальчик, я так хорошо растворилась в тебе. Мы сейчас продолжим, – покусывала мочку его уха.

– Хватит. Иди в свою машину, – сказал Валентин, отворачивая лицо, но не отталкивая Аллу, чтобы не обидеть и не озлобить. Провел руками по ее бедрам. – У тебя красивое тело.

– Разглядел наконец, – довольно засмеялась она. – Лучше, чем у твоей Юлии.

Однако для Валентина лучше Юлии никого не было, и он нахмурился:

– Перестань! Я не сравниваю. Вы разные. Глупо все. И не напоминай мне о ней! – Перед глазами у него в этот миг возникло холодное лицо жены, а в душе с новой силой закипела боль. – Ненавижу ее!

Истровская внимательно посмотрела ему в лицо:

– А ты все еще любишь ее.

– Она мне жизнь поломала!

– У тебя еще не было жизни, чтобы ее ломать. Успокойся, я помогу тебе забыть о ней. Со мной тебе будет лучше, ты узнаешь, что такое настоящая страсть. А теперь поехали ко мне! – Алла рывком оторвалась от Валентина и села рядом.

Он не хотел ехать к Истровской, ему вообще больше не хотелось, чтобы она находилась рядом. Насупился.

– Смелее, милый мальчик, – подбодрила Алла, приняв его нежелание за нерешительность. – Ты уже попробовал мое тело, но еще не узнал его до конца. В нем много загадок для тебя. И много страсти. Поверь. Это целая планета. В машине не откроешь ее. В машине можно увидеть лишь немного, как в телескоп, но чтобы узнать планету, надо ее обследовать. – Она положила его руку себе на грудь. – Ты чувствуешь, какой жар идет изнутри этой планеты? Едем, едем быстрее. – Одернула подол измятого платья и выскочила из салона.

Валентин вздохнул. Истровская стремительно пробежала через дорогу к своей машине. Он подумал ей вслед, а ведь красивая, зараза. И по телу вновь поплыло тепло. Машина Истровской тронулась, и Валентин завел свою.

Павел Хавин возвратился в гостиницу. На пороге его встретила администратор:

– Ночью вас какая-то сумасшедшая разыскивала, – объявила быстро.

– Почему сумасшедшая?

– Да кто ж ее знает, почему она сумасшедшая? Я ей говорю, нет его в номере, а она не верит, прет напролом. – Администратор достала из стола ключ от номера и протянула Хавину.

– Как она выглядела? – спросил Павел, догадываясь, что это могла быть Истровская.

– Как сумасшедшая, – пояснила администратор. – Красивая, в красивом платье, с красивой прической. Вы, мужчины, любите таких. Налетела как ветер, побежала к номеру, тарабанила в дверь, чуть ли не ломилась. А потом испарилась. Я же говорю, ненормальная.

– Я знаю ее, – проговорил Хавин, – но она не сумасшедшая, вы заблуждаетесь. – Между тем подумал, что Вероника была права, предполагая поведение Истровской. Взял ключ и отправился в номер.

Он был под сильным впечатлением от того, что произошло в загородном доме Аспенских. Надо же такому случиться, угодил, как кур в ощип. Мать и дочь. Кто бы рассказал, никогда б не поверил, что обстоятельства могут так сложиться. И ничего не изменить, просто нужно принять как данность.

Сейчас он был выбит из обычной колеи. У него на первом месте всегда был бизнес. Поэтому и жен терял. Но теперь произошло нечто другое. И все неправдоподобно быстро. А он не сожалел об этом, ибо и дочь и мать были превосходны по-своему. Он начинал раздваиваться. А ведь это были случайные встречи. И как любые случайные встречи, они не должны были оставлять глубокого следа в душе. Однако эти женщины все перевернули в нем.

Кого бы из них он хотел больше, спрашивал Хавин себя и не мог определенно ответить на вопрос. По крайней мере, сейчас не мог. А также он не понимал, в какой роли находился между этими двумя женщинами. Был дискомфорт в душе, и мучила неопределенность.

В таких обстоятельствах хотел отказаться от встречи с Константином Аспенским. Не мог представить, какими глазами посмотрит на него. Не дурак же тот, чтобы не сообразить, что произошло. Впрочем, Павел никогда не бегал от трудностей. Всегда в бизнесе был пунктуален. Коли назначил встречу и пообещал Веронике помочь ее мужу в осуществлении проекта, слово надо держать. Сбежать значило бы стать обманщиком. Это не его стиль, не в его правилах.

Не раздеваясь, лег на деревянную кровать с низкими спинками, заложил руки за голову и долго смотрел в потолок. Пока не раздался телефонный звонок. Взял сотовый и услыхал:

– Я не разбудил вас, Павел? – Это был голос Константина Аспенского.

– Нет, я не сплю.

– Вы назначили сегодня мне встречу.

– Я помню. Кстати, если вы уже проснулись, можете с документацией подъехать. – Павел встал с кровати, глянул на время.

– Тогда ждите, скоро буду, – отозвался Константин и отключил трубку.

Он вошел в номер уверенно, не улыбаясь, с небольшой папкой в руках. Плотный крепкий мужчина с покатыми плечами и мощными бедрами, Аспенский ступал на пол прочно, как будто не ноги ставил, а бетонные столбы. Протянул руку Хавину для пожатия и смотрел на Павла, не отрывая взгляда, словно спрашивал, понравилась ли Хавину в постели его жена. Павлу почудилось, что Константин точно знал, что произошло между ним и Вероникой. Пройдя к столу, за которым сидел Павел, Аспенский сразу раскрыл папку. Выложил бумаги.