– Просто я знал, если ты не согласишься помочь, у меня нет шансов. Ну был еще второй вариант, что ты меня убьешь. В любом случае хуже от моих ожиданий не стало бы.

Их заметил Костлявый и спустился на рельсы.

– Привет, босс! Ну и как она тебе? – он указал на табличку. – «Всемирно известный цирк братьев Кабал». Как ты и просил.

– Прекрасная работа, Костлявый. Знал, что могу на тебя положиться. Пользуясь случаем, хочу представить тебе.

Спутник некроманта сделал шаг вперед и, улыбаясь, протянул руку Костлявому.

– Хорст Кабал. Безумно рад знакомству.

Иоганн Кабал сидел за письменным столом и смотрел, как покачивается его пресс-папье. Напротив некроманта, в углу, стоял огромный длинный сундук, в котором обычно хранят одежду. Про такую мебель особо участливые дядья (самые жуткие представители этого вида) любят, прихохотнув, сказать: «Хах! Ты что, там труп прячешь?»

Так оно, собственно, и было. Внутри поверх стопки одеял лежало тело его брата Хорста – холодное словно камень и при всем при этом по-прежнему привлекательное, да настолько, что ему трудно было не позавидовать. Кабала всегда раздражала непринужденная харизматичность Хорста, ну а уж тот факт, что он даже трупом выглядел обаятельно, казался и вовсе оскорбительным.

Кабал раскрыл глаза пошире, едва заметно моргнул и подавил зевок, только зарождающийся в горле. Солнце почти село, сообразил он. Некромант поднялся и подошел к окну. За стеклом, отливая красным, проплывали сельские пейзажи. Небо заволокло облаками. Болота остались позади, и теперь поезд карабкался по низким холмам на север. Еще с минуту Кабал смотрел на закат, пытаясь отыскать в нем то, что раньше заставляло его думать, будто это явление природы красиво. Затем он повернулся и зашагал обратно к столу. На полпути он замер, прислушиваясь к свистку локомотива.

Черный поезд мчался навстречу темнеющему горизонту. Временами раздавался паровой свисток – потерянный, одинокий, пронзительный вскрик с примесью ужаса и угрозы, будто Грендель звал свою мать. Впереди на площадке под навесом Деннис и Дензил по очереди тянули шнур свистка. На них красовались рабочие комбинезоны и кепи, как у Кейси Джонса [4]. Выглядели они лучше, чем когда-либо при жизни. Дензил начальническим взглядом смотрел, как Деннис берет поленья и швыряет их в топку. Все шло хорошо, размышлял Дензил. Мысли возникали из ниоткуда, едва связанные друг с другом, как это бывает у довольно мертвых людей. Примерно так же Дензил думал, пока еще был жив, поэтому переход дался ему легко. Втайне он радовался, что ему не требовалось поглощать человеческие мозги. Его от пудинга с говядиной и почками-то подташнивало. Правда, стоило признаться, что теперь ему куда больше нравился бифштекс с кровью, но он все списывал на те богемные круги, в которых ему приходилось вращаться. Он был почти уверен, что отныне будет питаться исключительно татарскими бифштексами – настоящие деликатесы, верняк. Дензил принюхался. Если не считать отдельных завитков дыма, идущих от зеленых поленьев, воздух был чист и свеж. И все-таки ему явно слышался запах приготовляемой пищи. Вероятно, все дело в том, что он слишком много думал о еде. Тут он заметил, что прислонился к стенке топки, и его рука теперь походила на хорошо прожаренный стейк, а не на обычную руку. Будь он в ресторане, то наверняка отправил бы его обратно на кухню, приправив парой нелестных словечек в адрес шеф-повара. В этот момент Дензил произнес свое первое слово с тех самых пор, как он сменил стиль жизни. И слово это было далеко не цензурное.

За локомотивом тянулись платформы, груженные оборудованием, вагоны, где размещались существа, которых лишь при плохом освещении можно было принять за людей, и существа более знакомой наружности. Последние восемь ночей Хорст работал без устали: он исследовал их имущество, выбрасывал хлам, создавал что-то новое, составлял планы, расписания и графики, которым Кабал следовал в течение дня. Время от времени некромант мог заменить одного исполнителя на другого, но никогда не менял поставленной задачи. Ему приходилось безоговорочно доверять Хорсту. Поначалу, памятуя о том, что каждое задание расходует драгоценную кровь Сатаны, хранящуюся в Аду, он спрашивал, почему принималось то или иное решение, почему стоило поступать так, а не иначе. Почему им нужен именно такой зазывала? Почему именно эти призы? Чем этот номер лучше того?

– Ты только взгляни на них, – отвечал Хорст, поднимая две таблички – одну из кучи одобренных, вторую из кучи «На дрова».

Кабал смотрел. На одной значилось «Линяющий Марко», на второй – «Латексная Лейла».

– По мне, так они обе нелепы до крайности. Не понимаю, зачем кто-то захочет пойти на эти шоу.

– Насчет одной из них ты абсолютно прав. Марко… – Хорст поднял соответствующую вывеску, – человек, у которого выпадают волосы. Причем делают они это совершенно обыденно. Вот если бы волосы у него выпадали не по порядку, или после них оставались интересные узоры, или они бы вырастали обратно по мановению волшебной палочки. Все особые способности Марко заключаются в том, что он засоряет водосток и его недолюбливают в мебельных салонах.

Хорст швырнул табличку обратно в стопку дров.

– Напротив, Лейла… – Хорст пристально посмотрел на брата и решил, что понапрасну тратит время. – Просто люди любят подобные вещи. Поверь мне.

И у Кабала не было другого выхода. Хорст всегда знал, что нравится людям. У того за спиной был огромный социальный опыт: он прошел сквозь круги школы, затем университета и наконец взрослой жизни, оставляя за собой кильватерный след – мужчины им восхищались, женщины его обожали, а младший брат ненавидел. За непринужденность манер, за огромное количество друзей, но больше всего за омерзительное отношение всего остального мира к Хорсту, как будто мир этот был обязан Хорсту своим существованием. Брат Иоганна менял места работы и профессии как перчатки, и каждый раз ему все удавалось. Родители возлагали на Хорста большие надежды, и ему не стоило бояться, что младший брат когда-нибудь вытеснит его из сердца отца и матери. «У меня не было шансов, – с горечью думал Кабал. – Мне приходилось прикладывать неимоверные усилия, чтобы заслужить их любовь».

– О чем задумался? – раздался голос за спиной некроманта.

Он обернулся и увидел, что Хорст сел в своем сундуке. Пока Кабал размышлял, солнце зашло.

– Вспоминал, как ненавидел тебя раньше, – ответил некромант и вернулся за письменный стол.

– Честность. Обычно мне это нравится. Я знал, что ты на меня злишься, но чтобы ненавидеть? Да ладно тебе, Иоганн. Это уже чересчур.

– Было, да быльем поросло. Вернемся к более насущным вещам. – Кабал развернул карту и указал на городок. – Мертон Пемберсли Нью Таун – первый порт, куда мы заходим. Мы прибудем туда как раз перед восходом. Я должен удостовериться, что мы сумеем правильно дислоцироваться.

Хорст зевнул, демонстрируя слишком длинные верхние клыки.

– Мы уже тысячу раз все проигрывали.

– Двенадцать.

– Как скажешь. Да, мы успеем установить цирк за шесть часов и будем готовы еще до захода солнца. Никаких проблем. – Он широко улыбнулся. – Эта деревенщина даже не сообразит, что с ней произошло.

В часах на полке песчинки медленно сочились в нижнюю чашу. Движение поезда ни на йоту не повлияло на их поток.

Начальник станции сурово посмотрел на поезд, затем еще суровее на самого Кабала.

– Вам нельзя здесь останавливаться, – наконец изрек он и пошел в сторону своей конторы.

Кабал быстрым шагом двинулся за ним следом.

– Но нам надо где-то остановиться. Мы должны установить цирк, – сказал некромант и улыбнулся.

Начальник станции замер, увидев выражение лица Кабала, и отшатнулся.

– Послушай, приятель, у вас должны быть разрешения. Нельзя вот так просто пригнать свой поезд, забить им подъездной путь и думать, что вам это сойдет с рук.