– Не исключаю такой возможности …

– При вашем скептическом отношении к магии?

– Не пытайтесь меня подловить, господин Монграна. Я скептически отношусь к собственным способностям в этой области, а о возможностях магии осведомлен плохо и не представляю себе, где проходят их границы.

– А откуда они вообще берутся – способности к магии?

Доктор пожал плечами:

– С тех пор как его величество император Дагда Благочестивый начал свой священный поход против чародейства, мы можем полагаться лишь на книги, слухи и сплетни. Одни полагают этот дар врожденным, другие – что он может быть получен от богов или демонов, третьи – что сильный колдун может передать свой дар другому. Как мне рассказывали, в Степи верят, будто их чародеи, именуемые шаманами, после смерти каждый раз возрождаются в новом теле, и таким образом их дар передается по наследству. Но ведь это дикарские представления, сами понимаете.

– А как обстояло дело до императора Дагды?

– Ну, это скорее из области сказок…

– А я люблю сказки, господин Керавн.

– Тогда, как нас уверяли, маги составляли нечто вроде организованного сообщества. Не все, конечно, но… некоторое их количество существовало на так называемой Горе…

– Как называемой?

– Просто Горе. Без названия. Считалось, что это место сильнейшего средоточения магии. А вот где оно находилось – не скажу. Потому что сам не знаю. Одни говорят, что во владениях империи, другие – на землях нынешнего Михаля, который еще не существовал как государство. Я не считаю, что эти теории противоречат друг другу… Но предполагается, что эту гору мог найти – и отличить от любой другой горы – не всякий. Далеко не всякий. А лишь тот, кто обладает этими самыми способностями. И там, на Горе, он мог пройти обучение и развить мастерство. После этого они менялись. Полностью. Чары словно бы пропитывали все их существо, они перестраивали свое тело…

– Звучит довольно мило…

– На самом деле – опять же, если верить слухам – все было не так мило, так же, как и сами чародеи никогда не были милыми и бескорыстными людьми. Чтобы завоевать это мастерство, нужно было пройти ряд испытаний… в чем они состояли, источники крайне противоречивы… Одни сообщают, что ради того, чтобы получить силу, чародеи должны были пойти на различные жертвы, духовные и телесные, переносить пытки, получать увечья… Другие, что ради этой силы чародеи заключали союз с неблагими созданиями… Именно этого мнения придерживался и благочестивый император, когда начал уничтожать магов. Многие из них, как мы знаем, погибли… но те, кто остались, сумели перекрыть доступ к Горе. Теперь ее не просто трудно – почти невозможно отыскать. Преодолеть преграды и ловушки можно было, лишь обладая очень мощными врожденными способностями.

– Но сама Гора никуда не делась.

– Верно. Говорят, что именно благодаря тем, кто там обучался, началось возвышение Михаля. Не знаю, сколько в этом правды, но не подлежит сомнению, что в Михале людей, обладающих колдовскими способностями, рождается больше всего. Может быть, благодаря смешанным бракам с потомками древних, дочеловеческих рас, которые там еще сохранились, может, влияет сама близость Горы… Мы знаем также, что в этой стране, ныне претендующей на главенство в области духовной, магия и колдовство не находятся под запретом. Правда, за последние десятилетия о Горе все больше забывают и все большее влияние приобретает столица Михаля – Астарени… – Он умолк.

– Интересно, весьма интересно, – проговорил консул. – И это все, что вы можете сказать?

Помолчав, Керавн ответил:

– Не все. И я полагаю, вы догадались. В наше время ни об одном из здравствующих магов не слышно, чтобы он прошел обучение на Горе. Последним, кто считался таковым, был Скерри. Надеюсь, эти сведения стоят того, чтобы ознакомиться… с показаниями выжившего?

– Я подумаю…

Димн – торговый город, и Керавн достаточно долго прожил здесь, чтоб научиться торговаться. Каждый пытается что-то выгадать и поменьше заплатить. Какие бы ни были эти траты. Это ничуть не роняло его в глазах Борса Монграны. Он с самого начала не сомневался, что Керавн клюнет на его наживку. Но доктор все же достаточно опытен, и подводить его к нужному решению нужно осторожно, постепенно разжигая в нем пламя азарта.

И тогда Димн обретет силу, которая возвысит город над всеми прочими. А Керавн не станет сетовать, что его использовали – он вряд ли останется внакладе.

Правда, на его долю выпадет больше опасностей. Но это только справедливо. На долю Монграны выпали расходы. Он потратил собственные деньги, чтобы добыть сведения, до которых Керавн сам не сумел бы добраться.

А что касается опасностей… есть кое-какие соображения насчет того, как с ними справиться. Или, по крайней мере, попытаться их разрешить.

Идея родилась после того, как Грау поведал ему о своем посещении дома Керавна. А может, раньше, во время жалоб доктора по поводу своих учеников. Грех будет не воспользоваться. Монграна решил, что надо переговорить с этим парнем, как только он заявится к Грау. Можно, конечно, послать за ним, но лучше, чтобы пришел сам. Это будет означать, что он достаточно здоров.

И Латрон пришел. Правда, пришел он в казарму, но Монграна предупредил, что, как только малый появится, его следует направить в Серую башню. Поговорить. Грау был доволен – вопрос, куда пристроить Латрона, разрешился сам собой. Консулу виднее.

Легендарная личность оказалась тощим парнем лет восемнадцати-девятнадцати. Повязку с головы он не снял, но держался свободно. Что до прочего… всякий, кто хоть раз видел степняков из кланов Шагары или родственных им, догадался бы, что без них дело не обошлось. Но не чистокровный степняк, нет. Глаза не голубые, а светло-карие, почти желтые. И в них – ни тени смущения. Как и положено разбойнику. Латрону.

– Латрон, стало быть. Но это прозвище, а имя твое как?

– Апелла.

Имя тоже было не степняцкое. Полукровка как пить дать. Что ж, хотя наследники Шагары орды свои сюда и не водили, Похитители Людей крепко в окрестностях погуляли…

– Ну, садись, Апелла, потолкуем. – И все же не удержался от подначки. – Отец у тебя, похоже, из Степи был?

– Отчего же отец? – спокойно ответил Латрон. – Мать. Из владычных мы, клан Ульгена… А отец у меня из Михаля был. Владыки по договору землю в держание приезжим дают, свои-то у них ни пахать, ни сеять не любят. Вот отец мой и приехал, дом завел, хозяйство, жену взял… а когда мне лет семь было, моровое поветрие случилось. Родители и братья померли, а мне, господин, копаться в земле что-то не мечталось. Сперва у родных матери жил, потом дальше понесло…

– Что, плохо тебе там было?

– Нет, мне везде хорошо. А с чего ты, господин, спрашиваешь? Думаешь, я второй Шагара Изгнанник, беглый принц иль что-то вроде? Нет, я простой, как солдатские подштанники.

– Нет, не думаю. И за шпиона тебя тоже не держу. Просто гадаю, с чего ты, простой такой, далеко от Степи оказался да еще в учениках у доктора Керавна.

– Это тоже просто. Я – гохарай. Не знаю, как перевести, нет в димнийском похожего слова… – Латрон нахмурился, между бровей образовалась складка. – Вроде «перекати-поля».

– Бродяга?

– Нет, не то… Бродяга сам по себе бродит. А тут человека будто что-то гонит с места на место, и удерживать его нельзя. Вот меня родня и не удерживала.

– У Грау ты, однако, долго удержался.

– Значит, тогда мое место было там. Но теперь за меня все решилось.

– И что ты нынче делать собираешься?

– Пока не знаю. Грау не говорит, но вряд ли он меня снова возьмет в ополчение. Ничего, не пропаду. Стрелком прежним мне не бывать – видеть я стал хуже после того, как по башке шарахнуло. Но с мечом управлюсь.

– А к доктору вернуться не желаешь? Ты ведь из его учеников лучший. Он сам говорил.

– А толку-то? Я наставника почитаю всей душой, он меня многому выучил, а теперь еще и вылечил. Только не гожусь я в ученые. И раньше не годился, а теперь – тем более.